Уильям Хорвуд - Тоуд-триумфатор
Как только Крот и Рэт вошли, разговоры стихли и вся компания уставилась на двух чужаков. В комнате преобладали представители (и далеко не лучшие!) двух видов животных, которых Крот и Рэт недолюбливали: ласок и горностаев. Ласки в основном уединялись у стойки, горностаи же, а их было больше, были более компанейскими. Встречались тут и крупные, и помельче, и тощие, и толстые, но реакция на приход посторонних у всех оказалась одинаковая — неприятное любопытство.
— Жратва кончилась, — проворчал чей-то голос из-за стойки, и друзья разглядели высокого мертвенно-бледного субъекта, по-видимому хозяина заведения.
— Кроме картохи, — прохрипел голос его жены откуда-то сверху и изнутри. — Дай им вчерашней.
— Ну что ж… — протянул Крот. Решив принять его раздумье за заказ, хозяин поднялся на несколько ступенек и крикнул:
— Эй, вы, гусыни, две двойные порции!
Потом он снова повернулся к посетителям и положил свою отвратительную лапу на ручку насоса, весьма похожего на полицейскую дубинку.
— А как насчет выпивки? Что будете?
— Я как раз подумал, — ответил Рэт, стараясь говорить как можно тише, потому что все присутствующие по-прежнему молчали и ловили каждое слово чужака, — о старом добром эле, о котором написано на вывеске.
— Да ну! — издевательски выдавил хозяин, изучая их с нарастающей неприязнью.
— Так какой эль у вас есть? — не сдавался Рэт.
— Трех сортов, — ответил хозяин. — Только распивочно. «Полицейский пунш», не угодно ли? Потом еще «Проклятье епископа», ежели вам это больше по вкусу. А самый забористый — «Суд присяжных», но последний разливаем порциями по пинте, так что сами потом домой не доберетесь.
— Ну что ж, тогда, — сказал Рэт, которому не терпелось поскорее закончить этот разговор, — нам по пинте «Полицейского пунша».
С пенными кружками они сели к столу. Трое горностаев неуклюже подвинулись, чтобы освободить для них место. Через несколько минут перед Кротом и Рэтом появилось по тарелке картошки. Интерес к вновь прибывшим уже начал угасать, и разговоры в таверне возобновились.
— Сколько с нас? — спросил Рэт, видя, что хозяин топчется около них в ожидании.
— Зависит от того, сюда вы или туда…
— Я не совсем понял, — сказал Рэт.
— А чего тут не понять? Проще пареной репы: сюда — это значит вниз, а туда — вверх.
— Вы имеете в виду: вниз по Реке и вверх по Реке?
— А он что говорит! — вмешался в разговор один из сидящих рядом горностаев.
— И цены будут разные? — спросил Крот, чуя какой-то подвох.
— Если вы сюда, то есть возвращаетесь в Латбери, тогда по два пенса три фартинга с каждого за картошку и по одному пенни за пинту пива, короче, с вас полкроны — и разойдемся!
Горностаи перемигнулись и опять замолчали, выжидая, согласятся ли посетители с такими расчетами или станут торговаться.
— Ну а если мы направляемся вверх по течению? — спросил Рэт.
— Если так, хотя я лично не посоветовал бы, тогда можете брать задаром «Проклятья епископа» сколько выпьете и еще сколько влезет картошки.
— Задаром?
— Ну! Только вы ж не собираетесь… туда!
— Собираемся, — твердо сказал Крот. — Мы действительно направляемся вверх по течению. Вы ведь это называете «туда»?
Впервые хозяин не нашелся что сказать, и в таверне опять воцарилось молчание, только на сей раз в нем было больше удивления и любопытства, чем враждебности.
— Я бы на вашем месте туда не совался.
— Но мы сунемся, — сказал Рэт. — Поэтому возьмите с нас настоящую цену, и мы, пожалуй, пойдем.
— Да вы рехнулись! Ладно, жратва и выпивка бесплатные, а за разговоры возьму с вас по четыре пенса.
Рэт заплатил нужную сумму, и теперь все вроде остались довольны. Картошка была приличная, зато пиво отвратительное, так что друзья сделали по глотку, не больше.
— Вы что, взаправду собрались вверх по течению? — спросил один из горностаев, и в вопросе его слышалось даже некоторое уважение.
— Да, — спокойно ответил Крот. — А что, есть причины этого не делать?
Горностаи захохотали, и скоро вся таверна к ним присоединилась. Но как только они увидели, что Крот и Рэт вовсе не смеются и тверды в своем намерении, один из горностаев спросил:
— А ты что, сам не знаешь, приятель?
— Чего не знаю?
— Да этих самых причин… Латберийская Щука.
— И что щука? — храбро спросил Крот. Рэт не мог не восхититься тем, как отважно держится обычно робкий Крот.
— Только не говорите, что не слыхали про нее!
— Немного слышали по пути сюда, — осторожно ответил Рэт. — Может, вы расскажете нам побольше?
Горностая не пришлось просить дважды, и, подбадриваемый приятелями, сгрудившимися вокруг него, и несколькими ласками, что подошли послушать, он с удовольствием живописал кровавые подробности зверств Латберийской Щуки (лодки для нее что семечки) и ее рацион (особенно она любит младенцев, ягнят и молочных поросят).
— Однажды фермеры с окрестных пастбищ (это было еще до того, как Председатель суда купил эту землю и всех оттуда выгнал в шею) перегоняли скот через Реку. Они думали, так скорее доберутся на рынок в Латбери, да не вышло у них, не вышло. Слишком много голов недосчитались.
— Щука съела коров? — изумился Крот.
— Двоих зараз заглатывает! — радостно подтвердил один из горностаев. — Вот поэтому и построили мост. Фермеры боялись ходить через Реку. А теперь здесь и фермера днем с огнем не сыщешь.
— А кто-нибудь когда-нибудь видел Щуку? — спросил Рэт, сомневаясь в рассказанном.
— Она хитра, как черт, и слишком быстрая, чтоб ее увидеть. Разве что ее огромную тень на воде, но слышали ее не раз и видели знаки…
— Слышали? — переспросил Крот, вытаращив глаза. — Знаки?
— Ну! Слышали, как она плещется в сумерках. Говорят, это она хвост тренирует, чтобы плавать быстрее, и хвостом волну поднимает.
— Так что же делать путешественникам, если они хотят проплыть мимо того места, где она живет? — задал Рэт вполне разумный вопрос.
— Немного найдется желающих плыть туда, — мрачно сказал рассказчик. — Там и дорог-то теперь нет, и кто в своем уме — жить там не станет. Там только совсем пропащие живут, те, что свихнулись от этой Щуки. Ну, если уж вам так приспичило, единственное, что молено сделать, это вытащить вашу лодку ниже по течению и тянуть ее посуху, тем более в июне и июле.
— То есть сейчас? — уточнил Крот. Горностай важно кивнул, даже глаза зажмурил от наслаждения собственным рассказом:
— У нее сейчас выводок.
— И что же, никто не попытался убить Латберийскую Щуку? — солидно поинтересовался Рэт. — Она ведь уже, должно быть, очень стара.
— О, не совершайте такой ошибки, сэр! (Теперь они уже разговаривали с Рэтом и Кротом очень уважительно.) Ей-богу! Многие то же самое говорили, а через несколько лет течением приносило их лодки и еще их шляпы и башмаки. Эта тварь не жрет шляпы и башмаки.
— Ну! — подтвердил хозяин, прибирая свои денежки. — А почему, думаете, таверна называется «Шляпа и Башмак»?
— Но ведь не потому же… — забеспокоился Крот.
— Именно поэтому! — ответил хозяин. — Отсюда они и уходили, от этого самого порога, набив животы дармовой едой и… приняв для храбрости, а потом…
— А почему вы отпускали им бесплатно? — перебил Рэт.
— Древний обычай, — важно изрек хозяин. — В старые времена это воодушевляло молодых на бой со Щукой. Теперь, конечно, не старые времена, верно, ребята?
— Это точно.
— Но мы сохраняем традиции.
— А шляпа и башмак, те, что висят там, снаружи… Это ведь только так, для вывески, правда? — спросил Крот.
— Нет, не для вывески, — отрезал хозяин. — Старый Том может рассказать вам про того последнего, извините за выражение, дурака, что поплыл вверх по Реке.
— Ясное дело, могу, — подтвердил подоспевший Старый Том. — Ночь тогда выдалась сырая и холодная. Я помню, как он пришел…
— Покороче, Том! Нечего тянуть резину, а то они помрут, пока ты закончишь!
— Это был барсук, — сказал хозяин. — Очень крупный. Верно, Том?
— Точно, молодой и здоровый. Он был тут задолго до вас, почти все, кто здесь сидит, еще и не родились. Сидел на этом самом месте, где вы сейчас сидите, сэр, — сказал Том, обращаясь к Рэту.
Рэт почувствовал себя крайне неуютно и слегка подвинулся.
— Предупреждали его, да он никого не слушал. Они все такие, барсуки. Встал и пошел, а через три дня принесло его шляпу и башмак. Все, что от него осталось. Вот мы их и вывесили, в знак уважения к нему и как предупреждение другим.
— Ну, теперь вы все знаете, — сказал хозяин. — Почему я и говорю: вы не поплывете…
— Нет, поплывем, — сказал Крот и решительно встал, — и немедленно! Пошли
Рэтти! Еще немного таких разговорчиков — и мы никогда не уйдем!
