Элвин Уайт - Паутинка Шарлотты
Шарлотта замолчала. У Вильбура по щеке скатилась слеза.
— Шарлотта, дорогая! — воскликнул он. — Ты знаешь, когда я увидел тебя в первый раз, я подумал, что ты свирепая и кровожадная.
Едва справившись с охватившим его волнением, Вильбур снова заговорил:
— А почему ты так старалась ради меня? Я этого не заслужил. Ведь я-то никогда ничего для тебя не сделал.
— Ты — мой друг, — отвечала Шарлотта, — что само по себе немаловажно. Я вплетала слова в свою паутину, потому что хотела помочь другу. И что такое жизнь? Мы рождаемся на свет, живем и умираем. Пауки существуют лишь для того, чтобы ловить и пожирать мух. А помогая тебе, я пыталась хоть как-то оправдать свое существование, придать ему большой смысл. Небу известно, что каждый должен сделать в своей жизни что-то хорошее…
— Послушай, — сказал Вильбур. — Я не умею произносить цветистые фразы, я не такой златоуст, как ты. Но ты спасла меня, Шарлотта, и я, в свою очередь, с радостью отдам свою жизнь за тебя.
— Я в этом и не сомневалась. Спасибо за доброе отношение ко мне.
— Шарлотта! — снова позвал ее Вильбур. — Сегодня мы едем домой. Ярмарка кончается. Как прекрасно снова оказаться дома, в сарае, где гуси и овцы! А тебе разве не хочется домой?
Несколько минут Шарлотта молчала. Потом она заговорила, но так тихо, что Вильбур едва слышал ее.
— Я не вернусь домой, — прошептала она.
Вильбур вскочил на ноги:
— Как это не вернешься? Что ты такое говоришь, Шарлотта?
— Я умираю, — отвечала она. — Через несколько дней меня уже не будет с вами. У меня не хватит сил даже на то, чтобы вползти в твою клетку. В моих железах не осталось паутины, и я не смогу опуститься до земли.
При этих словах Вильбур в отчаянии бросился на землю. Тело его содрогалось от рыданий. Он всхлипывал и горестно хрюкал, страдая от того, что остается один.
— Шарлотта! — заливался слезами Вильбур. — О, Шарлотта! Мой дорогой, верный друг!
— Ну, ну, только без истерик, — сказала паучиха. — Успокойся, Вильбур. Сейчас же прекрати реветь.
— Но я этого не переживу! — продолжал рыдать Вильбур. — Я не брошу тебя здесь одну! Если остаешься ты, остаюсь и я.
— Не говори ерунды, — возразила Шарлотта. — Ты никак не сможешь остаться со мной. Мистер Цукерман, мистер Эрабл, Лерви и все остальные придут за тобой с минуты на минуту. Тебя посадят в клетку, и ты поедешь домой, хочешь ты этого или нет. Кроме того, тебе нет никакого смысла оставаться. Здесь тебя никто не будет кормить. Ярмарка кончится, и скоро тут не будет ни души.
Вильбура охватила паника. Он метался по загону из угла в угол. Внезапно его осенила идея: он вспомнил про мешочек, в котором лежало пятьсот четырнадцать яиц. Ведь из каждого должен был вылупиться маленький паучок! Если сама Шарлотта не в состоянии добраться до дому, то по крайней мере он увезет с собой ее будущих деток!
Вильбур бросился к загородке. Передними копытцами он оперся о верхнюю планку и осмотрелся. Вдалеке он увидел мистера и миссис Цукерман и мистера и миссис Эрабл с детьми. Они шли по направлению к загончику. Поросенок понял, что нужно торопиться.
— Где Темпльтон? — спросил он.
— В углу, спит под соломой, — ответила Шарлотта.
Вильбур бросился в угол, сунул свой крепкий пятачок под кучу соломы, подхватил крысенка и подбросил его в воздух.
— Темпльтон! — закричал Вильбур. — Да проснись же ты наконец!
Крысенок, который еще не вполне пришел в себя, очнувшись от глубокого сна, казался удивленным и обиженным одновременно.
— Это что за шутки?! — оскалился Темпльтон. — Нельзя прилечь, чтобы тебя тут же не разбудили…
— Послушай! — закричал Вильбур. — Шарлотта тяжело больна. Ей осталось жить недолго. Она не может ехать с нами домой, потому что плохо себя чувствует. Поэтому мне совершенно необходимо взять с собой хотя бы ее мешочек с яйцами. Но я не могу до него дотянуться. Я не умею лазать, как ты. Значит, ты — единственный, кто может достать мешочек. Нельзя терять ни минуты. Сюда идут люди. Еще немного, и они будут здесь. Ну пожалуйста, Темпльтон, умоляю тебя, полезай и достань мешочек.
Крысенок зевнул. Потом покрутил усы. Затем посмотрел на мешочек с яйцами.
— Ну вот… — брюзжал он. — Чуть что не так — давай, Темпльтон, помогай, Темпльтон… Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что… То беги на мусорную кучу за обрывком газеты, то достань веревочку…
— Ну скорей, Темпльтон, — молил Вильбур. — Поторопись, пожалуйста!
Но крысенок и не думал спешить. Он начал передразнивать Вильбура.
— Так ты говоришь: «Скорей, Темпльтон!» — издевался он. — Ха-ха-ха! А что мне за это будет? Интересно знать… Ведь мне никто никогда словечка доброго не скажет. Слышу только замечания, да окрики, да брань. Бедный, бедный я крысенок! Никто меня не любит, не приголубит…
— Темпльтон! — в отчаянии закричат Вильбур. — Если ты сейчас же не прекратишь свою болтовню и не займешься делом, будет поздно! У меня из-за тебя сердце лопнет, и я умру на месте! Ну прошу тебя, полезай наверх!
Темпльтон улегся обратно на солому. Он заложил передние лапки за голову, а задние скрестил в коленях, приняв расслабленную позу.
— «Сердце лопнет! Умру на месте!» — передразнивая Вильбура, кривлялся Темпльтон. — Как трогательно! Боже мой! А к кому вы обращаетесь, когда что-нибудь нужно? К бедняжке Темпльтону. Но что-то я не замечал, чтобы обо мне хоть кто-нибудь так беспокоился! Никому до меня, несчастного, дела нет…
— Вставай сейчас же! — рявкнул на него Вильбур. — Хватит валять дурака!
Темпльтон ухмылялся, не двигаясь с места.
— А кто по сто раз бегал на мусорную кучу? Ваш покорный слуга Темпльтон. А кто спас Шарлотте жизнь? Кто сохранил старое тухлое яйцо, запах которого заставил вредного мальчишку, сына Джона Эрабла, убраться восвояси? Опять-таки ваш покорный слуга Темпльтон. А кто укусил Вильбура за хвостик и привел его в чувство, когда он грохнулся в обморок прямо перед зрителями? Снова Темпльтон! Скажите, а вам не приходило в голову, что мне надоело быть у вас на побегушках? Я для вас — в каждой бочке затычка. Вы что, думаете, я нанялся к вам в услужение?
Вильбур был вне себя от горя. Люди подходили все ближе. А крысенок оказался предателем. И тут поросенок вспомнил, что Темпльтон — обжора.
— Темпльтон, — сказал поросенок. — Я хочу дать тебе торжественное обещание. Если ты достанешь мешочек с яйцами, я с этой минуты разрешу тебе подходить к моему корытцу первым. Когда Лерви будет приносить мне еду, ты сможешь выбирать себе все что твоей душе угодно. Я не съем ни крошки, пока ты не наешься до отвала.
Крысенок тут же вскочил на ноги.
— А ты не врешь? — усомнился он.
— Честное слово. Клянусь тебе, — пообещал Вильбур.
— Ну, тогда другое дело, — обрадовался крысенок.
Темпльтон дополз до стены и начал карабкаться наверх. После ночного пиршества брюшко у крысенка округлилось и мешало двигаться. Стеная и охая, крысенок с трудом долез до потолка. Он медленно продвигался вперед, пока не добрался до мешочка с яйцами. Шарлотта отодвинулась, чтобы пропустить крысенка. Паучиха была при смерти, но у нее хватило сил, чтобы сделать шаг в сторону. Темпльтон оскалил зубы, кривые и длинные, и начал перекусывать ниточки, которыми мешочек был прикреплен к потолку. Вильбур, подняв глаза, наблюдал за крысенком.
— Осторожнее! — предупредил он. — Не прокуси мешочек! Не повреди яйца!
— Эта фтука офень фильно фекотитфя и куфаетфя, — прошепелявил крысенок. — Конфетки, конефно, фкуфнее.
Но Темпльтон довел дело до конца. Ему удалось открепить мешочек и принести его во рту Вильбуру. Поросенок с облегчением вздохнул.
— Огромное спасибо, Темпльтон, — поблагодарил он. — Я никогда этого не забуду.
— И я не забуду, — отозвался крысенок. — У меня такое чувство, будто я шерсти наелся. Ну да ладно, поехали домой!
Темпльтон шмыгнул в клетку и зарылся в соломе. Он вовремя исчез из виду: как раз в эту минуту в загончик вошли Лерви, Джон Эрабл и мистер Цукерман. За ними следовали Эвери и Ферн.
Вильбур нашел единственный способ безопасной перевозки мешочка с яйцами. Поросенок взял его в рот и держал на кончике языка. Вильбур помнил, что сказала ему Шарлотта: мешочек был крепкий и непромокаемый. Язык у поросенка щипало, рот наполнился слюной. И, конечно, он не мог сказать ни слова.
Когда Вильбура запихивали в клетку, он в последний раз бросил взгляд на Шарлотту и подмигнул ей. Паучиха поняла, что таким образом Вильбур попрощался с ней. Теперь Шарлотта была уверена, что ее потомство в полной безопасности.
— До свидания! — прошептала она.
Шарлотта из последних сил махнула поросенку одной из передних ножек. Больше она не двигалась. На следующий день, когда Чертово колесо разобрали на части, гоночных лошадей увезли в крытых фургонах, а балаганщики уложили свои пожитки в повозки и уехали прочь, Шарлотта умерла.
