Борис Априлов - Морские приключения Лисенка
— Как вы себя чувствуете? — осведомился пленник.
— Что ты сказал?
— Спросил, как вы себя чувствуете!
— Хорошо. Говори громче.
— Ладно.
— И поосторожнее ходи. Твои когти впиваются мне в желудок и причиняют боль.
— Вот как?
— Поосторожнее с когтями… Скоро я тебя выплюну и съем.
— Нет! — завопил Лисенок и инстинктивно впился когтями в теплую мякоть.
— Ой! — взревела хищница.
— В чем дело? — спросил Лисенок.
— Больно!
— Извините.
— Сейчас я тебя выплюну.
— Нет! — крикнул пленник и снова впился когтями в брюхо акулы.
— Так я не могу тебя выплюнуть, глупец!.. Пусти меня!
— Не пущу!
— Ой!.. Ой-ой-ой!!!
Синяя акула заметалась в воде.
— Больно о-о!.. Пусти меня!
— Не пущу!
Хищница выла от нестерпимой боли и носилась вокруг скалы. Ее глаза метали молнии, хвост вздымал каскады брызг. Но ее усилия выплюнуть жертву оставались тщетными.
— Вам очень больно? — спросил Лисенок.
— Нестерпимо!
— Очень рад.
— Я тебя убью!
— Попытайтесь!
Акула исчезла под водой, снова нырнула, но боль не отпускала ее. Не помогали ни резкие движения, ни крики. Эти крики вспугнули чаек. Они не могли понять, что происходит с хозяйкой морей. Впервые они видели чудовище, перед которым все трепетали, таким беспомощным.
Наконец акула пересилила боль, притихла и произнесла:, — Если ты… уберешь свои когти, я сохраню тебе жизнь.
— Обманываешь.
— Обещаю…
— Я вам не верю.
— Клянусь!
— Акулам нельзя верить.
— Обещаю… Клянусь своими отцом и матерью, своим будущим… Обещаю выбросить тебя на камни и уплыть.
— Скажи: «Если не сдержу слова, пусть я лопну на месте».
— Если не сдержу слова, пусть я лопну на месте.
— Если не сдержу слова, пусть у меня вытекут глаза.
— Если не сдержу слова, пусть у меня вытекут глаза, — повторила акула.
— Пусть у меня отсохнет хвост.
— Пусть у меня отсохнет хвост.
— Если не сдержу слова, пусть я буду проклята, пусть море носит меня, как высохшее дерево, выбросит меня на песок…
— Пусть море носит меня, как высохшее дерево, выбросит меня на песок. — покорно повторила акула.
Подумав, вы поймете, что у Лисенка не было выбора. В желудке его ожидала смерть — он умер бы вместе с акулой, в море его опять ожидала смерть — если акула выплюнет его, она сейчас же сожрет свою жертву. Ему оставалось надеяться только на честное слово акулы. Но надежда на то, что она его сдержит, была очень слабой. А как бы вы поступили на месте Лисенка?.. Так уж мы устроены, что готовы поверить даже честному слову злодеев. В живых существах всегда теплится надежда… Лисенок прибрал когти. Акула выплюнула его на скалу, и поскольку боль еще не прошла, отплыла в сторону. Но едва придя в себя, она зловеще рассмеялась:
— Ха-ха-ха!
Синяя акула стукнула хвостом по воде и понеслась к Ныряющей скале.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. ПЕРЕЖИТЫЙ УЖАС
Синяя акула стукнула хвостом по воде и понеслась к Ныряющей скале. И вдруг с разбега налетела на какую-то мягкую стену. Такую мягкую, что удар не причинил никакой боли. Акула удивилась, отплыла от скалы, снова набрала скорость и… снова ударилась о мягкую стену, похожую на рыбачью сеть.
— Неужели? — воскликнула как-бы про себя акула. Что она хотела сказать этим «неужели»?.. Ей случалось попадать в сети, но порвать сеть для нее было секундным делом. Поэтому она снова решила отплыть и разогнаться, но вдруг почувствовала, что ее хвост завяз в какой-то студенистой массе.
Медузы все плотнее прижимались к акуле: сто, тысяча, миллион, два миллиона, три миллиона… Здесь были медузы всех размеров и цветов. Круг все сужался, медузы прижимались одна к другой, заняв собой огромное пространство. Возможно, эта слизкая сплошная масса достигла уже дна моря.
Гроза океанов, чемпион по плаванию, семидесятилетняя Синяя акула, не знавшая до сих пор поражений, почувствовала, что оказалась в бассейне с вязким клеем. Она все еще надеялась, что медузы уплывут, как и приплыли. Но когда ей обожгло глаза кислотой, акула взревела. Кислота обожгла ей пасть. Подданные Глагоабазубадузы все выпускали и выпускали кислоту. Хищница уже не могла открыть ни глаз, ни пасти, а когда попыталась стукнуть хвостом, то не смогла вытащить его из липкой массы. Ее огромная сила иссякла. Она понимала, что увязла в липкой каше, что бесславно гибнет из-за этих презренных полусуществ.
Чайки сверху наблюдали за агонией страшной хищницы, способной сожрать целое море, и не смели поверить в ее гибель.
— Неужели пришло освобождение? — прошептала одна из чаек.
— Может, это сон? — предположила другая.
— Нет, это не сон!
— И это сделали медузы!
А об изумлении Лисенка, только теперь понявшего, какой опасности он избежал, и говорить нечего. Как чаще всего бывает в таких случаях, он только теперь задрожал от ужаса. Пестрые представительницы медузьего царства, образовавшие сплошную студенистую массу, зловеще покачивались возле скалы. Лисенок не оборачивался назад и поэтому не видел дельфинов, которые не могли приблизиться и терпеливо наблюдали за происходящим издали.
«Воины» Глагоабазубадузы начали постепенно исчезать, — вода становилась все прозрачнее. Медузы, одна за другой, отдавали себя во власть волн и уплывали, сами не зная куда и зачем. Ни одну из них нигде никто не ждал.
— Что вы теперь скажете? — обратилась Глагоабазубадуза к Мечтателю.
— Вы доказали, что обладаете большой властью.
— Теперь вы поверили?
— Поверил.
— До свидания.
Царица медуз величественно удалилась вместе со своей свитой. Дельфины, потрясенные увиденным, все еще не могли придти в себя. Все молчали, члены Дельфиньего совета обменивались многозначительными взглядами.
— Мне даже не пришло в голову поблагодарить ее, — произнес наконец Вожак. — Она не нам помогала, а тешила свое самолюбие.
— Я потрясен, — сказал Ловкий. — А что ты скажешь, Мечтатель?
— После всего увиденного я, наверно, смогу говорить только завтра.
— Главное, мы спасли Лисенка.
Мони прыгал от радости, кувыркался, вздымал каскады брызг, но и ему, несмотря на весь энтузиазм, приходилось, как и всем, ждать, пока рассеется кислота медуз.
Течение подхватило и понесло отравленную кислотой воду к берегу. Дельфинам пришлось предупреждать об опасности всех тех, кто могли попасть в смертоносную струю. Но вот и с этим делом было покончено, и Дельфиний совет направился к Лисенку. Когда дельфины приближались к скале, перед ними медленно всплыло огромное тело Синей акулы. Ее плавники подрагивали, хвост чуть-чуть шевелился.
Она все еще корчилась в предсмертной агонии.
— Сколько она еще протянет? — спросил Ловкий.
— Мне кажется, она подохнет точно в свой день рождения, — сказал Вожак.
— Смотрите! — крикнул Ловкий, указывая в сторону Ныряющей скалы.
— Да, — с улыбкой произнес Вожак, — это замечательный момент.
Лисенок перебирался Мони на спину.
— Поплаваем? — спросил дельфинчик.
— Конечно!
— Теперь мы можем плыть, куда хотим.
— Потому что нам больше ничего не угрожает, да?
— Да. Наш враг мертв.
— Ты не можешь нырнуть ненадолго?
— Конечно, могу. А зачем нырять?
— Чтобы выкупать меня… Я побывал в брюхе у акулы.
— Не обманывай, — с упреком сказал Мони и нырнул.
— Я не обманываю, — заверил его Лисенок, когда они снова оказались на поверхности.
— Да ладно, ладно!..
Лисенок понял, что бессмысленно убеждать кого бы то ни было ни здесь, ни в Тихом лесу в том, что он пережил такой ужас. Только чайки кричали сверху:
«Побывал… Побывал!..» Но никто не обратил на них внимания.
Лисенку вдруг пришла в голову интересная мысль:
«Я умирал дважды. Наверно, я больше не буду умирать. Значит, я бессмертен».
По-моему, это опасная мысль. Меня утешает только то, что она высказана ребенком.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. ТАЙНА ДЕЛЬФИНОВ
Возможно, сто тысяч медуз с успехом справились бы с акулой, возможно, совершенно не стоило собирать целых три миллиона этих странных существ. Дельфины поняли это, когда увидели, что ядовитое пятно простирается на десятки километров, что оно почти достигло дна. У каждого из дельфинов на языке был один и тот же вопрос, но ни один из них не решался произнести его вслух. Наконец Ловкий не выдержал, подплыл к Вожаку и спросил:
— Меня интересует, почему ты упорно не желал обращаться к медузам за помощью?
Я тоже хотел спросить об этом, — присоединился к нему Мечтатель.
— Вы настаиваете на ответе? — со вздохом спросил Вожак.
— Нас это очень интересует.
— Лучше бы вы меня об этом не спрашивали.
