Витауте Жилинскайте - Путешествие на Тандадрику
А разноцветного плетения вокруг планеты — как не бывало…
На выжженной планете
В этот раз «Серебряная птица» совершила гораздо более жёсткую посадку, чем на планете цветов. Дверь открылась, вниз опустился трап, и пассажиры вышли наружу. Последней спустилась Эйнора: она отстала от остальных, чтобы переодеться в обновки. Как только кукла появилась на трапе, Лягария просто позеленела от зависти: длинная юбочка с разрезом на боку, кокетливо повязанная косынка — глаз не оторвёшь. Кукла спускалась, держась за крыло Твинаса, и толстяк сыщик так и пыхтел от волнения. Внизу всех уже ждал отдохнувший и бодрый Кадрилис. А вот на Кутаса жалко было смотреть: из разведки он вернулся совершенно потерянный, хотя именно благодаря ему корабль смог совершить посадку!
Все подождали, пока выйдет Менес — как всегда, строгий, подтянутый, в шлеме и перчатке.
— Как вы себя чувствуете, разведчик Кутас? — повернул он к щенку затемнённые очки.
— Я… мне… да… нет, — пролепетал тот.
— Наигрались?
— Наиг… иг… игрался, — промямлил Кутас, поджав хвост-кисточку.
«Похвалил или поругал? Поругал или похвалил?» — этот вопрос очень интересовал щенка.
Картина, которая предстала перед игрушками, была полной противоположностью панораме планеты цветов. Вокруг, куда ни кинешь взгляд, простиралась чёрная пустыня, торчали обугленные деревья или столбы, темнели покрытые копотью валуны, метался подхваченный порывами ветра пепел, в воздухе пахло гарью.
Зрелище было таким мрачным, что подавленные пассажиры не решились отойти от «Серебряной птицы». Только Эйнора, вытянув перед собой руки, сделала несколько шажков, тайком открыла и тут же снова закрыла глаза.
— Пахнет гарью, — раздув ноздри, заметила она.
— Скорее всего, — прошлёпал к ней Твинас, — здесь произошло извержение вулкана или землетрясение с пожарами.
— Вот здорово! — просиял Кутас.
— Фу, что за бестактность! — пристыдила его Лягария. — Лишь безответственные типы могут радоваться стихийным бедствиям!
— Про… простите, — покраснел щенок.
— Где, однако, моя трубка? — спохватился пингвин. — Трубки морёные! Я её, видно, в салоне оставил!
— Сейчас принесу, — вызвался Кутас.
— Да нет, я сам, — шагнул на трап Твинас. — Вот поднимусь лишний раз, глядишь, — и сброшу вес, тогда и командир перестанет высмеивать меня.
— Что верно, то верно! — похвалила Лягария. — На критику нужно реагировать!
— Что у нас на корабле так гудит? — поставил торчком ухо Кадрилис.
— Это в резервуары воздух закачивается, — пояснил пилот.
— Давайте отойдём подальше, поглядим, что к чему, — возбуждённо предложил Кадрилис, судя по всему окончательно пришедший в себя.
— Никаких одиночных вылазок! — строго предупредила командир. — К тому же темнеет.
И верно: диск солнца чернел на глазах, превращаясь в узенький сияющий месяц, да и тот вот-вот собирался погаснуть.
— Понятно, — уставился крошечными глазками на солнце Твинас, спускаясь по трапу, — одна половина чёрная, другая — светлая, и когда оно вращается вокруг себя, день сменяется ночью.
Едва он закончил фразу, как всё заволокла чёрная тьма, однако через минуту начала бледнеть другая сторона солнца — занимался новый день планеты. Пассажиры решили идти вперёд. Эйнора шла, уцепившись за крыло Твинаса, и пингвин так старался скрыть хромоту, что едва не вывихнул здоровую ногу. Если бы великий сыщик не был озабочен тем, как он выглядит, он заметил бы, что Эйнора порывается сказать ему нечто важное.
— Твинас, — наконец решилась она, — давай приотстанем немножко, не хочу, чтобы нас услышали.
— Приотстанем? Чтобы не слышали? — засуетился толстяк и так резко рванул в сторону, что едва не упал, хорошо ещё, что спутница поддержала его за крыло. — Тут… тут никто не услышит.
— Я хочу, — тихо начала Эйнора, — поделиться с вами одной тайной, это просто загадка какая-то!
Сыщика как громом поразило. Эйнора, гордая, замкнутая Эйнора, хочет поделиться с ним своими мыслями, тайнами и даже загадками!.. Трубки морёные, да разве может быть большее счастье, чем решать вместе с ней одну загадку! Быть может, им удастся разгадать и тайну кубика?
— Эйнора, да я… для вас, — дрогнувшим баском произнёс он. — Ради вас… моя трубка… мои мозги… моё…
«Сердце», — не успел сказать Твинас, потому что его прервала Лягария.
— Вы только поглядите на этих голубков: знай воркуют, — съязвила лягушка. — Стоило Эйноре напялить тряпки поприличнее, как наш пузан стал донжуаном! Фи!
— Вы! Да как вы смеете… — побледнела от обиды Эйнора, но снова бессильно опустила голову и жалобно пролепетала: — Простите, пожалуйста!
— Ну, не знаю, — нахмурилась Лягария, — уж и не знаю, смогу ли. Ещё один такой выпад, и…
— Попрошу всех в вездеход! — прозвучал голос пилота.
Путешественники обернулись: их нагнала машина, очень похожая на «Птичку», только теперь передвигавшаяся горизонтально, на колёсах и с откинутым верхом.
— Вот тебе раз! — восхищённо всплеснул лапами Кадрилис. — Взгляни-ка, Кутас, уж не твой ли кораблик разведчика?
Щенок повернул в ту сторону нос, увидел обгоревший бок «Птички» и сразу же отвёл взгляд.
— Пожалуй, — прошептал он. — Вы поезжайте, а я следом побегу.
— Этого ещё не хватало! — не согласился Кадрилис. — Все поместимся, вперёд!
Он силком затолкал щенка в вездеход. Остальные пассажиры тоже забрались внутрь.
Спустившийся с корабля пилот подошёл к Эйноре.
— Позвольте усадить вас на переднее сиденье, — предложил он. — Оно самое удобное.
— Но… — поёжилась Эйнора.
— Я вас отнесу.
Он подхватил Эйнору рукой и понёс к переднему сиденью. Всё произошло так быстро, что неуклюжему Твинасу оставалось в одиночку шлёпать следом, жалобно поглядывая на стройную спину пилота, его сильное плечо и длинные упругие ноги. Он потупил глазки и увидел свой шлёпанец, который разбух, как никогда. Из него вылезла трубка, за которой пингвин возвращался на корабль. Твинас с пыхтеньем вытащил её и сунул под крыло. Как жаль, что Лягария помешала Эйноре рассказать про загадку!
Пока Твинас предавался грустным мыслям, Лягария кипела от злости. Только подумайте! Так принизить её авторитет! На самое удобное, переднее сиденье, где положено сидеть командиру, сажают расфуфыренную слепую куклу! И мало того, на руках вносят, как… как принцессу в замок. «Всё! — поклялась себе Лягария. — Как только вернусь на „Серебряную птицу“, тут же её разоблачу! Пусть все знают! Поглядим, как её потом на руках будут носить! Поглядим, захочет ли даже этот колченогий пингвин повернуть клюв в её сторону… ква-ква-ква», — едва не рассмеялась вслух лягушка, придя в хорошее настроение.
Вездеход отправился в путь, огибая рытвины и камни. Быстро светлело, и, проехав совсем немного, пассажиры увидели впереди руины города. Чем ближе они подъезжали, тем отчётливее вырисовывалась жуткая картина: рухнувшие небоскрёбы, перевёрнутые автобусы, разлетевшиеся по земле обломки самолёта, сошедший с рельсов и сгоревший поезд. Над одной из разбитых витрин висел оставшийся фрагмент названия: «…ты». Что это: цветы, конфеты, или, может быть, свежие букеты? Пилоту приходилось вести вездеход очень осторожно, чтобы машина не провалилась в яму или не застряла среди обломков.
Длинная улица закончилась площадью, усеянной осколками разбитых фонарей. В самом центре стоял почерневший мраморный постамент с четырьмя лошадиными ногами. Верхняя часть статуи была снесена взрывом, а возможно, как предположил Твинас, землетрясением или извержением вулкана.
— Здесь, по всей вероятности, находился всадник, — заметил Кадрилис, указав на разломанную статую.
Эйнора, сидевшая рядом с Менесом, не осмелилась поглядеть туда даже краешком глаза.
— Мимо чего мы сейчас проезжаем?.. А сейчас? — расспрашивала она.
— Сейчас, — спокойно объяснял Менес, — мы выезжаем с площади. Дальше пробиваться не имеет смысла, всюду руины да пожарища.
— Руины да пожарища, — повторила Эйнора.
— Вам не нравится моё спокойствие? — вдруг спросил пилот.
Эйнора равнодушно пожала плечами.
— Там, — ответила она, — в стеклянном шкафу, я тоже была спокойна. Но здесь же не шкаф, здесь погибший город! А возможно, погибла и целая планета! А вы…
— Про… простите, — явно взволнованный, вмешался в разговор Кутас, — а как выглядят вул… вулканы, которые тут изверглись?
— При посадке я не заметил никаких вулканов, — холодно ответил пилот.
— Совсем ни одного вулканчика?
— Да брось ты, Кутас. Заладил: вулканы, вулканы… — удивлённо заметил Кадрилис.
Щенок, поразмыслив, выдавил:
— А вот я… я видел на картинке один вулкан и сейчас хотел бы увидеть его живьём.
