Сергей Голицын - Страшный Крокозавр и его дети
А я никогда маме не врала. Она же вчера во второй смене работала, в двенадцать ночи домой пришла, я уже спать давно легла. Мы с ней только двумя словечками успели перекинуться и обе заснули.
Дописала я до этой страницы и хотела уже дневник спрятать. Но тут подумала. С чего это Ключик тоже отказался от лыжного похода? Неужели потому, что с Васькой Крутовым дружит? А нет ли тут чего другого? Может, он из-за девочки не поехал… Из-за какой? Неужели из-за Наташи Ситовой?..
Интересно!..
ТРОЕ МЕЧТАТЕЛЕЙ
Все вернулись в интернат после лыжного похода, лыжи и ботинки водворили в кладовку спортзала. Ребята разошлись по домам, а взрослые – Петр Владимирович, Владимир Яковлевич и Светлана – остались. Всем троим хотелось поделиться своими мыслями.
Они сели на кушетке в непривычно пустынной прихожей, освещенной одинокой лампочкой под потолком. Широкоплечий здоровяк Петр Владимирович – посредине, двое других – маленьких и подвижных – по сторонам.
– Мне нравятся ваши методы, – начал Владимир Яковлевич, обращаясь к Петру Владимировичу, – вся власть отдана председателям советов отряда, а мы, взрослые, в сторонке и только наблюдаем.
– И как видите, дисциплина была на пятерку! – засмеялся Петр Владимирович. – Кстати, заметьте, – добавил он, – никто не пожаловался на голод, на усталость, на мокрые ноги.
– Надо изобрести еще что-нибудь новое, захватывающее, интересное! – воскликнула Светлана. – А что, если… – Она запнулась, ее и без того румяные, обветренные щеки покраснели еще больше. Она всегда стеснялась высказывать свои самые заветные мысли – вдруг найдут их непродуманными. – А что, если все старшие отряды уедут на каникулы куда-нибудь подальше? На несколько дней? Найдем под Москвой подходящую избушку, там поселимся? – неуверенно спросила она.
– Идея гениальная, но почему же вы раньше не предложили? – воскликнул Владимир Яковлевич. – До каникул-то осталось две недели.
– Кажется, я смогу достать помещение, – вмешался Петр Владимирович. И он рассказал, что у него есть дядя, очень симпатичный, а у этого дяди есть не избушка, а настоящая дача в восьмидесяти километрах от Москвы. –
– А ваш дядя пустит ребят на свою дачу? – недоверчиво спросил Владимир Яковлевич.
– Пустит, – ответил Петр Владимирович. – Я и раньше на зимние каникулы сколько раз привозил туда студентов. Мы там сами печи топили, сами готовили и на лыжах катались до полного изнеможения.
Светлана не удержалась и подскочила, хлопнув в ладоши.
– Как все это здорово! И как раз это именно то самое… – Она откинула свой мокрый золотистый локон, незаметно от Владимира Яковлевича прижала палец к виску и лукаво подмигнула Петру Владимировичу.
– Сколько там метров зимней площади? – деловито осведомился Владимир Яковлевич.
– Понятия не имею. Там три комнаты и кухня, – ответил Петр Владимирович.
Стали подсчитывать, какое количество ребят может поехать. Четыре класса – восьмой, седьмой и два шестых. Двоечников не пустят, кое-кто предпочтет новогодние елки.
– Как ни верти, а выходит человек восемьдесят, – сказал Владимир Яковлевич и осторожно спросил: – А мы на этой даче поместимся?
– Поместимся! В тесноте, да не в обиде! – уверенно ответил Петр Владимирович, вспоминая, однако, что студентов никогда не набиралось больше двух десятков.
– Ничего у нас не выйдет! – неожиданно буркнул Владимир Яковлевич. – Голову даю на отсечение. Валерия Михайловна найдет любой предлог и скажет решительное «нет»!
Но все трое мечтателей были молоды, энергичны, жизнерадостны, и им самим очень хотелось покататься в лесу на лыжах.
– Ах, если бы Вера Александровна была здесь! – сказала Светлана. – Мы бы ее уговорили.
– Послушайте! – воскликнул Петр Владимирович. Он вскочил и, огромный, возбужденный, зашагал по прихожей, весело поблескивая живыми глазами. – Назовем это грандиозное предприятие «Полярная экспедиция». Я завтра утром отправляюсь к своему почтенному дядюшке. Светлана едет в санаторий к Вере Александровне, уговаривает ее, и та пишет Валерии Михайловне письмо.
Светлана испуганно съежилась.
Владимир Яковлевич, маленький, юркий, мелкими шажками подошел к девушке и заглянул ей в лицо.
– Чего же вы молчите?
– Я боюсь, – Светлана выпятила верхнюю губу, как маленькая девочка. – Я и в интернате всегда боялась Веры Александровны. Она такая важная! Ну как я к ней поеду? Сами поезжайте.
– Давайте посоветуемся с Марией Петровной, – предложил Петр Владимирович.
– А что Мария Петровна? – поднял свои густые брови Владимир Яковлевич. – У нее первоклашки. В нашем деле она нисколечко не заинтересована.
– Мария Петровна как-никак секретарь парторганизации, – пожал плечами Петр Владимирович.
– Как было бы хорошо с Марией Петровной поехать к Вере Александровне! – обрадовалась Светлана. – С нею не страшно! Если она согласится ехать, пусть ваши девочки займутся с первоклассниками. Это будет их очередная работа «по желанию».
Они засиделись. Усталость и голод давно звали домой, но надо было немедленно решить все вопросы до мельчайших подробностей.
Стали считать. Да, восемьдесят километров не двадцать. Дорога обойдется дорого. Нужен интернатский автобус. Но ведь столько ребят в автобус не влезет. Придется два рейса туда, два – обратно.
– Дача у дяди теплая, дрова найдутся, вода близко, – убеждал Петр Владимирович.
– А как с продуктами? – забеспокоилась Светлана. – Ведь ребята понатащат из дому одних конфет да печенья.
– Продукты надо получить в интернате, – ответил Владимир Яковлевич. – Да не только продукты, а еще миски, кастрюли.
– Еще половники, – вздохнула Светлана.
– Постельные принадлежности, – вторил Владимир Яковлевич.
– Еще аптечку, – опять вздохнула Светлана. – Надо, чтобы обо всем об этом написала Вера Александровна.
Все трое красноречиво посмотрели друг на друга. Да, задача казалась невероятно сложной, но одновременно и невероятно заманчивой.
– Когда же выезжать? – спросил Петр Владимирович.
– В субботу, двадцать седьмого, последний день занятий, – считал по пальцам Владимир Яковлевич. – Новый год всем, конечно, захочется встретить дома. Значит, выехать можно второго января, девятого вернемся. Согласны?
– А сейчас, за эти две недели, надо провернуть ужасающее количество дел! – воскликнула Светлана.
Все трое, как неопытные шахматные игроки, почувствовали себя в неумолимом цейтноте. Владимир Яковлевич начал записывать, что нужно сделать, что достать, что захватить с собой.
.На следующее утро соседка постучала к Петру Владимировичу очень рано, в семь часов.
– Вставайте, вас к телефону! – И не без лукавства добавила: – Серебристый девичий голосок.
Звонила Светлана. Еще вчера ей удалось созвониться с Марией Петровной. Они едут вдвоем прямо сейчас в санаторий к Вере Александровне. Мария Петровна просит Петра Владимировича прийти в интернат не к часу, как обычно, а к двенадцати – принять от учительницы ее малышей. Первый класс «В». Их целых сорок, но это совсем не страшно, надо только рассказывать им сказки да следить, чтобы они не ссорились, не убегали, не плакали. Ну а там Мария Петровна подъедет.
– Все будет исполнено, – по-военному ответил Петр Владимирович.
Он тут же позвонил дяде. Долго никто не подходил. Неужели еще спят? Наконец отозвалась тетушка:
– Боже мой! Петруша, в такую рань! Дядя еще в постели. Ну приходи, конечно, приходи. Сегодня у меня особенный кофе.
Через полчаса Петр Владимирович уже сидел на диванчике, потягивал из крошечной чашечки ароматный кофе, грыз какие-то сухарики и одновременно потешал дядю и тетю рассказами об интернате, о завуче, о лыжных походах и о том, как у него «сердце от жалости разрывалось», когда он не пустил двоечников в поход.
Оба супруга ахали, посмеивались, удивлялись. Наконец Петр Владимирович решил, что пора признаться, зачем пришел. И он рассказал о «Полярной экспедиции».
– М-м-да! – неопределенно чмокнул дядя.
Раньше на их дачу ездили с Петрушей студенты, и все оставалось в полном порядке. Но сейчас – дети.
– А сколько же собирается этих твоих лыжников? – осторожно спросил дядя.
– Человек сорок, да плюс трое взрослых, – глазом не сморгнув, ответил Петр Владимирович.
– Многовато, поместитесь ли вы? – снова осторожно спросил дядя.
– Уцелеют ли тарелки и чашки, стекла на веранде: – А вдруг они оставят электроплитку невыключенной? – с ужасом спрашивала тетя.
На третьей чашке кофе дипломатические переговоры благополучно завершились: дача на недельный срок оккупируется, дрова в сарае, а дядя пишет письмо соседям с настоятельной просьбой заранее протопить комнаты.
Тетя понесла посуду на кухню, а Петр Владимирович сразу спросил дядю, успел ли он что-нибудь разузнать о «деле Ключарева».
