Георгий Почепцов - Страна Городов 1-4
Раз ворота перестали существовать, следовало наступать дальше.
— Стройся! — скомандовал атаман. — Пойдем наказывать непокорных. Запевай! — И разбойники закричали, что есть мочи, надеясь этим испугать королей.
Они решительно приблизились к воротам и остановились. Если королишки напуганы, отчего же они не открыли ворота? Разбойники переминались с ноги на ногу, не решаясь двинуться дальше.
— А где наш королишка? — завопил кто-то в передних рядах. — Пускай он пойдёт и откроет.
Короля вытолкнули вперёд.
— Эй! — крикнул он. — Это я. Триста Тридцать Третий!
Ему никто не ответил. Король потрогал ворота. В них были такие огромные дыры, что свободно проходила рука.
Король оглянулся. Разбойники грозили ему пистолетами, кинжалами и саблями. Король засунул руку в дыру и отодвинул засов.
— Открывай! — рявкнул атаман, и король распахнул створки.
— Запевай! — снова гаркнул атаман, и разбойники с песней двинулись в город. Ведь с песней идти не так страшно. И чем сильнее крик, тем быстрее у противника уходит в пятки душа. Поэтому разбойники старались вовсю.
Но звуки песни вдруг смолкли. Слова застряли в глотках, ибо случилось нечто невероятное.
Через распахнутые ворота на разбойников ринулись дикие, совершенно дикие животные.
Выставив рога, с налитыми кровью глазами звери налетели на разбойников, сея панику.
Разбойники закричали, заплакали, зарыдали. Прикрываясь кто чем мог, они бросились бежать в разные стороны.
Когда клубы пыли рассеялись, на поле боя осталось только оружие. Разбойников и след простыл. Вслед им неслось победное "Мэ-э-э!".
А короли хворостинами принялись загонять коз обратно в город. Они пересчитывали их до вечера, чтобы всех до единой вернуть хозяевам. И вечером козлиный полк отправился домой в соседний город. А короли с лёгким сердцем запели свою народную королевскую песню, сначала как следует починив городские ворота. Теперь вместо корон на них красовались две головы с рогами в честь великой победы над врагом.
15. Пустая карета
Разбойники разбежались кто куда, и Триста Тридцать Третий убежал вместе с ними, но в свою сторону. Королю в схватке удалось сохранить корону, хотя и помучил его неизвестный дикий зверь: корону пришлось держать обеими руками. Ведь ничего дороже теперь у короля не было.
Неудачное наступление совсем его расстроило. Теперь он никак не мог вернуться в город Королей: там его считали предателем. А разбойники убили бы его, мстя за свою неудачу. И во всех бедах короля виноват был непокорный город. Поэтому Триста Тридцать Третий поклялся разрушить ненавистный ему город Королей.
"Подлые короли! — думал он. — Нежитесь там в мягких постелях, а я, истинный самодержец, бездомным бродягой слоняюсь по пыльным дорогам".
Совсем выбившись из сил, он сел на пригорок и задремал. Мягкий мох заменил ему кресло былых времен.
Король уже почти спал, когда на дороге послышался шум. Он приоткрыл глаза и тут же закрыл их, думая, что это ему снится. Но потом заставил себя снова взглянуть: очень уж странным показался сон.
По дороге ехала карета, запряжённая четвёркой лошадей. Ни кучера, ни пассажира в карете не было. Такой роскошной кареты король никогда в жизни не видел, а ведь он когда-то тоже имел королевский выезд. На дверце кареты была выбита корона чёрного цвета.
— Это судьба! Счастье привалило мне! — прошептал король и бросился наперерез карете.
Он на ходу широко распахнул дверцу и прыгнул на сиденье. Но едва он повернулся, чтобы дверцу захлопнуть, как кто-то сильно пихнул его вон. Король полетел вверх тормашками, а карета остановилась.
Жалкий, истерзанный король растянулся на земле у самых колёс. Он боялся пошевелиться. Злая судьба снова приготовила ему испытание.
В окне кареты показалась морщинистая рука, украшенная перстнями. Рука повелительно щёлкнула пальцами.
Король приподнял голову и с опаской посмотрел на неё. Рука поманила его пальцем.
Король вздохнул, поднялся и осторожно приблизился к дверце.
Из кареты высунулась голова старика. Что-то зловещее было в каждом его движении, в изгибе бровей, в крючковатом носе. — Ты что, деревенщина, себе позволяешь? — проворчал старик.
— Я король, — прошептал Триста Тридцать Третий. Но даже едва слышный шёпот Старик разобрал и взъярился ещё пуще.
— Ты был королём, а я король всегда! — прошипел он, надуваясь, словно жаба. — Стоило мне задуматься и исчезнуть из виду, как ты сразу решил прикарманить чужую карету. Ты вор, а не король! Ладно, я готов тебя простить и не лишать головы. Мне как раз нужен кучер.
— Я? Кучер? Да как же это возможно? — Ничего сложного нет, не бойся. — Старик решил, что король просто боится не справиться. Он опять щёлкнул пальцами, и на короле появилась шитая золотом ливрея. Что-то произошло и на его голове.
— Моя корона! — схватился за голову король и обнаружил круглую шапочку, на которой золотом была вышита корона.
— В одной карете не может быть двух королей! — ухмыльнулся старик.
Король хотел ему возразить, но, встретившись взглядом с незнакомцем, смолчал.
— Полезай на козлы. Я и так задержался. И вообще без кучера заблудился. Заехал в какую-то чужую страну. Правь прямиком к Матильде Озёрной.
И старик откинулся на сиденье, прикрыв глаза.
Король вздохнул и посмотрел по сторонам. Он боялся разбудить старика и спросить, где живет эта его Матильда.
Поэтому он просто подхватил вожжи и изо всех сил стегнул лошадей. Может, они сами знают адрес? Старик, услышав свист кнута, на секунду приоткрыл глаза, пробормотал: "Хорошо!" — и снова заснул.
Кони, почувствовав руку кучера, ударили копытами, взвились в воздух и понеслись среди туч. Король не то что править — просто боялся свалиться вниз. Он что было сил вцепился в козлы. Мимо проплывали тучи, слегка касаясь его, и даже от этого лёгкого прикосновения он чувствовал удары электрического тока. Теперь король понял, почему незнакомец даже летом путешествует в закрытой карете. Ездить в открытом экипаже опасно.
Лошади неслись, а король трясся от страха. Он никогда не думал, что работа кучера бывает такой страшной. Тучи, смыкаясь позади промчавшейся кареты, искрились и сыпали на землю молнии. Король вздрагивал и втягивал голову и плечи. От накопившегося электричества по бокам кареты зажглись фонари и разгорались всё ярче.
Кони мотали головами и бежали всё быстрее, подгоняемые со всех сторон громом и молниями.
16. Матильда Озёрная
Наконец карета стремительно полетела вниз. Ветер обжигал лицо. Король никак не мог от него спрятаться или прикрыть лицо руками: ведь он крепко-накрепко вцепился в сиденье. Взглянув вниз, король увидел, что карета прямиком падает в какое-то озеро. Сердце его оборвалось. Он не мог оторвать рук от сиденья, чтобы попытаться править лошадьми. Руки не слушались его.
Прощаясь с жизнью, король закрыл глаза. Но удара не последовало. Копыта зацокали по булыжной мостовой. Король открыл глаза и увидел, что карета опустилась на остров посреди озера. Над водой вокруг острова клубился туман, скрывая берега. Зато и с берега никто не мог увидеть этот остров и не подозревал о его существовании.
Карета подкатила ко дворцу, украшенному перламутровыми ракушками, и остановилась.
— Ну, сколько можно ждать? — Голос из кареты заставил короля очнуться. Из окна высунулась рука и потянулась к нему, словно змея.
Король соскочил на землю и, проклиная свою некоролевскую судьбу, распахнул дверцу кареты.
— Веселее надо работать, братец, — ткнул его под ребро острым пальцем старик. — Ты служишь не у кого-нибудь, а у самого Карколама, короля колдунов.
От боли и страха Триста Тридцать Третий согнулся вдвое. Так вот в чьи руки он попал! По спине его пробежал холодок.
Проходя мимо, Карколам бросил только одно слово:
— Портфель.
И ушёл вверх по лестнице, по которой струились ручьи.
Король заглянул внутрь кареты и увидел там рядом с переносным телевизором вишнёвый портфель-дипломат. Король подхватил этот портфель и заспешил следом за своим хозяином. Да, как ни странно, теперь у него был хозяин, да ещё такой, которого опасно было ослушаться.
В зале, куда король принёс портфель, Карколам уже раскланивался с прекрасной женщиной. Король догадался, что это и есть Матильда Озёрная. Карколам кланялся, а Матильда изучающе оглядывала его.
Триста Тридцать Третий тоже хотел шаркнуть ножкой, как того требовало его королевское воспитание, но тут же, получив затрещину от своего повелителя, отлетел к стене. Король забыл, что он теперь всего лишь слуга. Прижав к груди портфель, он забился в угол зала и стал прислушиваться к разговору.
Карколам бархатным голосом расточал красавице комплименты:
