Эдит Несбит - История амулета
— Вот что я вам скажу: сырое мясо в одну секунду делает храбрецом самого распоследнего труса, — сказал Роберт, желая показать, что больше не держит ни на кого зла. — Или можно попробовать клюкву. Как известно, татарам удалось завоевать полмира, и все потому, что они ели одну клюкву. Хотя нет, клюква бывает только на Рождество, но я сегодня же попрошу нянечку, чтобы она подавала тебе исключительно сырые бифштексы.
— Знаешь, я как-нибудь без этого справлюсь, — поспешно сказала Джейн, которая не могла выносить недожаренного мяса. — Во всяком случае, попытаюсь.
В этот момент дверь в комнату ученого джентльмена отворилась, и на пороге показался он сам собственной персоной.
— Простите, — сказал он своим негромким, приятным и очень ученым голосом, — но мне показалось, что я услыхал дорогое моему сердцу слово. Вы, случайно, не пели пару минут тому назад какую-то печальную балладу о Вавилоне?
— Нет, — бодро ответствовал ему Роберт. — Джейн тут распевала что-то насчет того, сколько получится дней, если в них обратить тридцать шесть и шесть миль, а что она была печальна, так это…
Он собирался сказать «сущая ерунда», но Антея успела вовремя ущипнуть его за руку, и он ограничился неопределенным мычанием.
— К несчастью, мне не удалось полностью расслышать слова, — продолжал ученый джентльмен. — Не могли бы вы еще раз исполнить эту вещь?
Дети дружно грянули:
Сколько миль до Вавилона?
Тридцать шесть и шесть.
Сколько дней до Вавилона?
Всех не перечесть!
— Как бы я хотел побывать в Вавилоне! — с мечтательным вздохом произнес ученый джентльмен.
— А что, разве нельзя? — удивилась Джейн.
— Вавилон был разрушен давным-давно, — еще раз вздохнув, ответил ученый джентльмен. — Когда-то он был самым большим и красивым городом на свете, в нем процветали науки и искусства — а теперь от него остались одни руины, да и те лежат настолько глубоко под землей, что люди даже приблизительно не могут установить его местоположение.
Он стоял, облокотившись о перила лестницы, и глаза его застилала странная мерцающая дымка — расплывчатое отражение стародавнего Вавилона, явившегося ему во всей своей былой славе и величии.
— Послушайте! — прервал его грезы Сирил. — Надеюсь, вы помните амулет, который мы вам недавно показывали? На нем еще есть имя, которое вы нас научили произносить. Помните?
— Конечно!
— А вот как вы думаете, мог ли этот амулет когда-либо побывать в Вавилоне?
— Вполне возможно, — ответил ученый джентльмен. — Подобные амулеты находили в египетских гробницах самого раннего периода, но никто и никогда не утверждал, что они имеют египетское происхождение. Их вполне могли завести туда из Азии. Или же, если предположить, что амулет был все-таки египетским, он мог попасть в Вавилон сотней различных способов: либо как подарок, переданный через послов тамошнему владыке, либо как военный трофей, захваченный вавилонской армией в войне с Египтом. Надпись же, скорее всего, была сделана гораздо позднее. А что, неплохая придумка! Вдруг ваш драгоценный артефакт и впрямь когда-то хранился за неприступными стенами Вавилона?
Дети заинтригованно переглянулись, а потом Джейн сказала:
— Скажите, а древние вавилонцы были такими же дикарями, как древние египетцы? Они тоже постоянно дрались и швырялись первым, что под руку попадется? — Пусть Джейн и не слишком хорошо разбиралась в названиях древних народов, но овладевшие всеми четверыми детьми опасения она передала абсолютно верно.
— Да что вы! Своим добронравием вавилоняне превосходили даже ассирийцев, — ответил ученый джентльмен. — И, конечно же, их ни в коем случае нельзя назвать дикарями. Они достигли необычайно высокого уровня развития. — Он окинул свою аудиторию критическим взглядом и продолжал: — Я имею в виду, у них были прекрасные дворцы, статуи и ювелирные украшения. Кроме того, они были ужасно учеными — они строили гигантские библиотеки и возводили высокие башни для астрономических и астрологических наблюдений.
— Чего-чего? — переспросил Роберт.
— Ну, то есть, они наблюдали за звездами и умели предсказывать судьбу, — пояснил ученый джентльмен. — А еще у них были роскошные храмы и просто потрясающие висячие сады…
— Знаете, если вы не против, то я, пожалуй, отправлюсь с вами в Вавилон, — вдруг выпалила Джейн, и остальные дети поспешили во весь голос заорать «Решено!», пока она не передумала.
— Ах! — сказал, печально улыбаясь, ученый джентльмен. — Когда я был таким же молодым, как вы, куда только не уносила меня моя фантазия! — Он снова вздохнул, а потом, вспомнив о своей как всегда не терпящей отлагательства работе, скрылся за дверью, сказав детям на прощанье: — Что ж, желаю вам хорошенько протрезвиться… э-э-э… то есть, порезвиться.
— Эти взрослые иногда ни с того ни с сего начинают забывать родной язык, — сказал Сирил, когда дверь за ним затворилась. — Ну ладно, хватаем Псаммиада — и вперед! Сдается мне, что Вавилон нам просто до ужаса понравится!
Они разбудили Псаммиада и посадили его в плетеную корзину, обложив ее изнутри водонепроницаемой клеенкой на тот случай, если в Вавилоне выдастся дождливая погода. Песчаный Эльф был ужасно недоволен тем, что его потревожили, но против путешествия в Вавилон возражать не стал.
— Я слышал, там на редкость качественный песок, — заметил он.
Затем Джейн подняла амулет над головой, а Сирил сказал:
— Мы хотим отправиться в Вавилон и поискать там твою утерянную половинку. Будь так любезен, позволь нам пройти туда сквозь тебя.
— Но только, пожалуйста, сделай так, чтобы мы оказались где-нибудь неподалеку от Вавилона, — поспешно добавила Джейн. — Мы сначала пооглядимся на месте, и если Вавилон нам не понравится, мы тут же вернемся назад.
— Вы тут целый день собрались торчать? — ворчливо осведомился Псаммиад.
Антея поспешно выступила вперед и произнесла имя силы, без которого амулет годился разве что на закладку в школьном учебнике.
— Ур-Гекау-Сетчех!
Не успел последний слог замереть у нее на устах, как амулет превратился в огромную арку, вершина которой доходила до потолка спальни. Как и прежде, зрелище выдалось потрясающим: снаружи арку обрамляли киддерминстеровский ковер, массивный крашеный буфет, медный, разрисованный ивовыми ветвями умывальник, потускневшие от времени занавески, давно не беленный потолок и, вообще, вся та унылая атмосфера, что так свойственна человеческому жилью в ненастный день, — зато внутри ослепительно сверкали на солнце изумрудная листва и диковинные белоснежные цветы. Дети счастливой толпой повалили через арку. Даже Джейн в конце концов убедилась, что на сей раз им не грозят ни львы, ни гиппопотамы, а потому сжимала амулет, как красноармеец сжимает штык, — недрогнувшей рукой. Пропустив Сирила, Роберта и Антею, она проскользнула через арку сама и снова повесила вмиг сжавшийся до обычных размеров амулет себе на шею.
Дети стояли под неизвестной породы фруктовым деревом, на нестерпимо зеленой листве которого ярко проступали белые цветы. Рядом виднелось несметное множество точно таких же деревьев, из чего дети справедливо заключили, что попали во фруктовый сад. У них под ногами расстилался мягкий ковер изумрудной травы, по которому вились узоры из лилий, крокусов и неведомых голубых цветов, а над головами радостно распевали дрозды и малиновки. Откуда-то издалека доносилось нежное воркование голубей.
— О, какое замечательное место! — воскликнула Антея. — Смотрите, здесь все почти такое же, как у нас дома — я имею в виду, в Англии, — только гораздо голубее, зеленее и белее. А уж цветы-то какие громадные!
Мальчики сдержанно подтвердили, что здесь и в самом деле весьма недурно, и даже Джейн не могла не признать, что все вокруг было по-настоящему волшебным.
— Могу поклясться, что уж здесь-то нам точно нечего бояться, — сказала Антея.
— А я так в этом не уверена, — осторожно заметила Джейн. — Может быть, я и не права, но мне кажется, что фруктовые деревья спокойненько растут себе даже тогда, когда люди вовсю убивают друг друга. И мне нисколечки не нравится эта штука, которую ученый джентльмен называл «висячими садами». А вдруг это такие специальные сады, где вешают людей, и они потом висят там, покудова не истлеют? Вот ужас-то!
— Да успокойся ты, глупышка! — сказал Сирил. — Ты что, учебника по истории ни разу не читала? Висячие сады — это обыкновенные фруктовые сады, только они подвешены на цепях между домами — ну, вроде детских колыбелек. Ладно, пойдемте! Не вечно же нам тут прохлаждаться.
Дети побрели по высокой росистой траве. Насколько хватало глаз, вокруг были деревья, одни только деревья и ничего кроме деревьев. А когда сад наконец кончился, непосредственно за ним начался другой. От первого его отделяла лишь узенькая полоска воды — кристально чистый поток лениво нес свои воды по прямому, как стрела, руслу. Дети перепрыгнули через него и зашагали дальше. Сирил, прослывший среди домашних заядлым садоводом (и правда, ему очень нравилось наблюдать за работой садовника), сыскал себе немалое уважение в глазах остальных, по ходу дела объясняя, как называется то или иное встреченное ими дерево. А встречались им такие удивительные вещи, как орешник, миндаль, абрикос и даже фиговое дерево с огромными пятипалыми листьями (в фигу, к счастью, не сложенными). И через каждую сотню-другую шагов им приходилось перепрыгивать через крохотные ручейки.
