Шарль Перро - Французские сказки и новеллы
Король, который теперь почти не видал своего сына, захотел узнать, чем тот занят и почему он не так весел, как обычно. Иные из придворных, что стараются ответить королю раньше других (а таких ведь немало), сказали ему, что следует опасаться, как бы принц не помешался, потому что он по целым дням запирается у себя в комнате, и слышно, как он там один-одинешенек разговаривает, точно там кто-то с ним есть.
Король выслушал это с беспокойством.
— Может ли это быть, — спрашивал он у своих приближенных, — чтобы мой сын помешался? Ведь он всегда был так умен. Вы знаете, что до сих пор все им восхищались, да и сейчас я не вижу, чтобы у него был блуждающий взор; просто он, мне кажется, какой-то грустный. Надо мне самому с ним поговорить, может быть, я разузнаю, что за безумие им владеет.
В конце концов король послал за ним, велел всем выйти вон, и после нескольких слов, которые сын выслушал невнимательно и на которые ответил невпопад, король его спросил, что с ним такое случилось, что сам он и его настроение так изменились. Принц, полагая, что минута благоприятная, бросился к его ногам и сказал:
— Вы решили меня женить на Черной Принцессе. Вы находите очень важным этот брачный союз, и я не могу вам обещать того же, говоря о принцессе Желанье, но, отец мой и повелитель, в ней я вижу такую красу, которой нет у другой.
— А где вы их видели? — спросил король.
— Портреты той и другой прислали мне, — ответил принц Воитель (его звали так после того, как он выиграл три больших сражения). — Уверяю вас, что я так сильно люблю принцессу Желанье, что, если вы не расторгнете нашу помолвку с Черной Принцессой, я должен буду умереть — и я рад, что не буду жить, потеряв надежду соединиться с той, которую люблю.
— Это, значит, с ее портретом, — продолжал строго король, — изволите вы вести разговоры, которые делают вас посмешищем всех придворных? Вас уже считают сумасшедшим, и если бы вы только знали, что мне об этом передают, то устыдились бы своей слабости.
— Я не могу упрекать себя за столь дивный пламень любви, — отвечал он, — и если бы вы увидали портрет этой прелестной принцессы, вы бы одобрили и чувства мои к ней.
— Ну так принесите его сейчас же, — сказал король с нетерпением, выдававшем его горе. Наверно, принц был бы тем весьма озабочен, если бы только он не был уверен, что никто в мире не сможет сравниться по красоте с принцессой Желанье. Он бросился к себе в комнату и вернулся к королю, который почти так же восхитился портретом, как и его сын.
— Ах, — сказал он, — дорогой мой Воитель, теперь я понимаю, что вас так страстно волнует. Да я прямо помолодею, если при моем дворе будет такая очаровательная принцесса. Я сейчас же снаряжу послов к Черной Принцессе, чтобы расторгнуть вашу помолвку; пусть даже у нас с ней возгорится жестокая война, я все же решаюсь на это!
Принц почтительно поцеловал руки отца и несколько раз обнял его колени. Он был так доволен, что его еле узнавали. Он торопил отца послать поскорее гонцов не только к Черной Принцессе, но и к принцессе Желанье. При этом он требовал, чтобы к ней был послан самый богатый и самый хитроумный человек, потому что ему придется выступать в самом блистательном посольстве и добиться того, чего принцу так хочется. Король остановился на Бекафиге; это был молодой, очень красноречивый вельможа, и доходу у него было сто миллионов в год. Он очень любил принца Воителя и, чтобы угодить ему, снарядил такой богатый и пышный посольский поезд, что и вообразить нельзя. Его усердие не знало пределов, ибо любовь принца увеличивалась с каждым днем, и он без конца умолял его ехать как можно скорее.
— Подумайте, — говорил ему принц, — ведь дело идет о моей жизни, ведь я теряю рассудок, как подумаю, что отец принцессы может принять чье-нибудь другое предложение и не захочет его расторгнуть ради меня, — и тогда я ее потеряю навек.
Бекафиг успокаивал его, чтобы немного оттянуть свой отъезд, так как ему очень хотелось, чтобы все его траты принесли ему честь и почет. Он снарядил восемьдесят карет, которые все блестели золотом и алмазами, и самые красивые миниатюры не могли сравниться с теми, которые украшали эти кареты. Было еще пятьдесят других карет, двадцать четыре тысячи конных пажей, одетых роскошнее принцев, да и все остальные в этом великолепном поезде были им под стать.
Когда посланник был на прощальном приеме у принца, тот сказал ему:
— Не забудьте, мой дорогой Бекафиг, что жизнь моя зависит от супружества, которое вы едете устраивать; не упустите ничего, чтобы уговорить и привести к нам принцессу, которую я обожаю.
Он снабдил его тысячей разных подарков, изящество и роскошь которых соперничали друг с другом: тут были и различные любовные изречения, вырезанные на алмазных печатках, карбункуловые часы с буквами имени принцессы Желанье, и браслеты с рубинами, вырезанными сердечком. Словом, чего он только не выдумал, чтобы ей понравиться.
Посланник вез с собой портрет юного принца, написанный человеком столь ученым и искусным, что портрет этот умел разговаривать и говорить очень хитроумные любезности. По правде сказать, он не на все отвечал, что ему говорили, но это было уж не так важно. Бекафиг обещал принцу сделать все возможное, чтобы исполнить его желание и прибавил при этом, что везет с собой такую кучу денег, что если ему откажут в руке принцессы, он столкуется с кем-нибудь из ее приближенных дам и сумеет ее похитить.
— Ах, — воскликнул принц, — на это я не могу согласиться: Мы можем ее обидеть такой непочтительностью.
Бекафиг ничего на это не ответил и пустился в путь. Шумные слухи о посольстве предупредили его прибытие. Король и королева были в восторге; они очень уважали его государя и знали о великих подвигах принца Воителя. Однако они еще лучше были осведомлены о личных достоинствах принца, и потому, когда они думали о том, что пора приискать жениха дочери, то во всем мире не могли найти никого, кто был бы более достоин такой невесты. Для Бекафига приготовили целый дворец и сделали все надлежащие распоряжения, чтобы он увидал королевский двор в полном великолепии.
Король и королева решили, что посол должен увидать принцессу Желанье, но тут к королеве явилась фея Тюльпанов и сказала ей:
— Берегитесь, госпожа моя, не приводите Бекафига к нашей малютке (так она всегда называла принцессу); ни в коем случае не должен он видеть ее, ибо еще не пришло время для этого, и не соглашайтесь отсылать ее к королю, который зовет ее, пока ей не минет пятнадцать лет, ибо я уверена, что если она поедет раньше, с ней случится какое-нибудь несчастие.
Королева обняла добрую фею Тюльпанов и обещала ей послушаться ее совета, после чего они направились к принцессе.
Приехал Бекафиг. Его посольский поезд въезжал в столицу целых двадцать три часа, ибо в этом поезде было шестьсот тысяч мулов; их колокольчики и подковы были из чистого золота, черпаки из бархата и из парчи, расшитой жемчугами. Какая толкотня была на улицах, рассказать невозможно: все до одного сбежались, чтобы поглазеть на поезд. Король и королева вышли навстречу послу, так они были довольны его приездом. Нечего и говорить, как он их приветствовал и с какими церемониями они встречались, но когда он попросил разрешения представиться принцессе, то получил отказ, чем был весьма удивлен.
— Если мы отказываем вам, сеньор Бекафиг, — сказал ему король, — в том, что вы имеете полное право просить, то вовсе не из-за какой-то особой прихоти. Чтобы вы поняли это, надобно вам рассказать диковинную историю нашей дочери. При ее рождении одна фея невзлюбила ее и пригрозила ей страшными несчастьями в том случае, если она увидит дневной свет до достижения пятнадцатилетнего возраста. Она живет у нас во дворце, лучшие покои которого находятся под землей. Мы хотели провести вас к ней, но фея Тюльпанов воспретила нам это.
— Как же так, государь? — спросил посланник. — Неужели мне выпадет несчастье возвратиться без не? Вы благоволите выдать ее замуж за сына моего повелителя, и ее ожидают с величайшим нетерпением; возможно ли, чтобы вас останавливали какие-то пустяки вроде предсказаний фей? Вот портрет принца Воителя, который я должен ей преподнести, он до того здесь похож, что мне кажется, что я вижу его самого, когда смотрю на этот портрет. — Тут же он достал и показал им портрет принца, а так как этот портрет умел говорить только о принцессе Желанье, то все услышали вот что:
— Прекрасная принцесса Желанье, вы себе представить не можете, с каким жаром ожидаю я вас. Явитесь скорее и украсьте наш двор вашими несравненными прелестями. Портрет больше ничего не сказал, но король и королева были так удивлены, что стали просить Бекафига отдать им этот портрет, чтобы снести его принцессе; Бекафиг был очень доволен и вручил им портрет.
Королева до сих пор ничего не рассказывала своей дочке о том, что происходит в столице, она даже запретила дамам, которые служили принцессе, рассказывать ей о приезде посла; но они ее, конечно, не послушались, и принцессе было известно, что затевается великое сватовство. Однако она была очень осторожна и ничего не сказала матери. Когда королева показала ей говорящий портрет принца, который сказал ей несколько вежливых и нежных слов, она была очень удивлена этой неожиданностью. Ведь она никогда не видала ничего подобного, а доброе лицо принца, его умный взгляд и правильность черт удивили ее не менее того, что портрет умел говорить.
