С. Правдивцев - Сказки народов Австралии, Океании и Индонезии
Охотники за утками приблизились к берегу. Когда они карабкались на скалы, Тутаке-матуа сказал, тяжело дыша:
— Нам повезло, что мы добрались до берега. Дед был прав. Но мы спаслись. Чудовище застрянет на мелководье.
— Оглянись! — закричал Тутаке-ити.
В глазах его застыл дикий ужас, ведь чудовище приподнялось на лапах и тоже карабкалось на скалы.
Тутаке бежали со всех ног, пока не добрались до утеса. Дальше пути не было, а чудовище было совсем близко.
— Откройся, скала, откройся! — закричал Тутаке-матуа.
— Откройся, милая скала, откройся, пожалуйста! — закричал Тутаке-ити.
— Уии, — послышался писк, похожий на звук падающих листьев.
— Арр, — раздалось ворчливое громыхание грома.
Поднялся град песка и гальки. Скалы застонали, откатываясь назад, и сквозь пыль охотники увидели темные стены пещеры.
Когда их глаза привыкли к темноте, они увидели узкий луч света, в котором плавали мелкие пылинки.
Тутаке-матуа посмотрел сквозь щель.
— Чудовище еще здесь, — прошептал он, — оно ищет нас.
Возвысив голос, он закричал:
— Ступай прочь, чудовище!
— Оно все еще здесь? — спросил Тутаке-ити.
— Да. Давай попробуем напугать его.
Вдвоем они начали петь заклинания:
Тутаке-ити, Тутаке-матуа велят тебе литься, литься, о дождь!
Греметь, греметь, о гром!
Падать, падать, о снег!
Дождь бушевал, гром грохотал, снег валил. Сугробом он ложился на тело чудовища, пока не покрыл его. Гром грохотал и ворчал. Охотники в пещере заткнули уши, чтобы заглушить страшные звуки, а чудовище не могло шевельнуться. Гром был подобен ударам молота. Он бил, бил, бил чудовище по голове до тех пор, пока она полностью не раскололась.
— Чудовище мертво, — сказал Тутаке-матуа, — нам пора выходить.
— Но, брат, мы погибнем от снега и грома. У меня в голове все так и грохочет.
И они запели:
Тутаке-ити, Тутаке-матуа велят тебе:
стой, стой, стой, о дождь!
Свети, свети, свети, о солнце!
Снег растаял, ярко засияло солнце, стены пещеры раскрылись, и все вокруг стало спокойным и красивым.
— Просто не верится, что мы вообще видели чудовище, — сказал Тутаке-ити.
— Это правда, — ответил ему брат. — Вот его тело, оно доказывает, что все это действительно случилось. Но наши родные не поверят нам, если мы не представим доказательств. Возьми нож и отрежь у него одну ногу.
Как только охотник забрал ногу, тело огромного морского чудовища перевернулось и соскользнуло в море, где его поджидали акулы.
Братья спрятали уток и ногу морского чудовища в пещере. В деревню они вернулись только тогда, когда был готов ужин. Увидев их, люди закричали:
— Эй, Тутаке-матуа! Эй, Тутаке-ити! Где же утки, которых вы обещали нам?
— Мы голодны, — ответили братья, — что вы можете дать нам поесть?
— Для вас ничего нет, — сказали люди. — Вы хвастались, что принесете нам жирных уток из лагуны. А вернулись с пустыми руками. Так что нет ничего для вас.
— Мы слышим запах жаркого, — сказал Тутаке-матуа, — угостите нас.
Люди окружили охотников за утками и стали смеяться над ними.
— Раз нет уток для нас, то нет еды для вас, — говорили они.
Старый дедушка вышел из дома.
— Вы поступили мудро, — сказал он, — лучше не иметь уток, но быть живыми, чем добыть много уток и быть мертвыми.
— Да, дедушка, — сказал Тутаке-ити, — но еще лучше быть живыми и добыть много уток да еще хорошую жареную ногу морского чудовища в придачу.
Они повели дедушку в пещеру, и все жители деревни последовали за ними.
— Покажите нам уток и ногу морского чудовища! — кричали они.
Тутаке-матуа гордо поднял ногу морского чудовища, а Тутаке-ити показал четырех пойманных уток.
В тот вечер было великое пиршество и еда для всех, но старый дедушка все качал головой и говорил:
— Все-таки им следовало послушаться меня. Ведь только подумать, что могло бы случиться!
Синилау и Хина
Вождь Синилау с острова Тонга услышал о редкой красоте Хины, что жила на другом острове, в Халакакала, — на Дороге Цветов. Он потерял всякий интерес к женщинам своего родного острова. Вполне возможно, что красоту Хины преувеличили юноши, сверстники Синилау, чтобы местные красавицы достались им. Так или иначе, но Синилау загорелся любовью к знатной женщине, которую он никогда не видел, и приказал мужчинам своего племени приготовить к плаванию большое военное каноэ. С запасами еды и с цветами для подарков вождь ступил в лодку, и путешествие в Халакакала началось.
Жители острова приняли гостей радушно. Им польстило появление такого могущественного вождя и понравились привезенные им подарки. Хина полюбила Синилау с первого взгляда, и он нисколько не разочаровался, когда увидел женщину, к которой приехал из дальних краев.
Гость хотел жениться немедленно, чтобы сразу завладеть таким сокровищем, но Хина возразила:
— Не подобает нам праздновать свадьбу в отсутствие моей матери. Сейчас ее здесь нет, но скоро она вернется.
Синилау был нетерпелив:
— Я не вижу причины ждать. Когда мы приедем домой, на мой остров, я пошлю за ней каноэ. Она быстро убедится, что ее дочь поступила мудро, — уверял он.
— Нет, — твердо сказала Хина, — я не выйду за тебя замуж, пока ее здесь нет.
— Тогда я пошлю за ней, — сказал Синилау нетерпеливо. — Мое каноэ готово. Мои люди сделают все, как я прикажу. Куда она уехала?
Хина понимала чувства своего возлюбленного, но знала, что поступает правильно и что, если она уступит, он сам будет меньше уважать ее впоследствии.
— Потерпи, — сказала она, — долго это не протянется. Весть о твоем приезде разнесется достаточно скоро. Когда моя мать вернется, она примет тебя с такой же радостью, что и я. Если же ты пошлешь за нею своих людей, у нее появится подозрение и тревога за мое будущее. Я хочу, чтобы ты ей понравился, — добавила она с улыбкой. — В конце концов, здесь так хорошо, недаром это место называют Дорогой Цветов. Мы будем вместе гулять среди деревьев, слушать песню ветра и волн и наблюдать, как в блеске славы заходит солнце. У нас с тобой сейчас прекрасное время, Синилау! Наша любовь молода и горяча. Когда мы постареем, она будет сиять ровно, как полуденное солнце. Теперь же она своим волнующим великолепием подобна солнечному восходу.
Синилау с ворчанием согласился на отсрочку, но позаботился, чтобы вести об их предстоящем браке достигли его будущей тещи без промедления.
— Мы должны доставить удовольствие твоему народу и моим людям, — сказал он как-то раз. — Давай устроим состязание на двух маленьких парусных каноэ.
Хина захлопала в ладоши:
— Да, это понравится всем! Знай, я искусна в плавании под парусами. Мы будем равными соперниками.
— Давай состязаться на большое расстояние, вон до того утеса и обратно, — предложил Синилау.
— Пожалуй, это слишком далеко, — засомневалась Хина, — там вдали есть опасные течения.
— Глупости! Если ты боишься, мои люди будут следовать позади в большом каноэ.
Жители деревни побежали на мыс, чтобы лучше видеть состязание.
Когда два крошечных одноместных каноэ отплыли далеко от берега, люди Синилау сели в большое каноэ и последовали за ними на почтительном расстоянии.
Вскоре они увидели, что каноэ терпят бедствие: они попали в водоворот и беспомощно вертелись как маленькие волчки.
Воины глубоко погрузили весла в воду, и большое каноэ устремилось вперед.
— Сюда! — крикнул Синилау. — На помощь! Мое каноэ тонет!
Большое каноэ приблизилось к Хине, но она крикнула:
— Сперва позаботьтесь о Синилау! Он ваш вождь. Его все любят. Плывите скорее к нему!
Мужчины колебались.
— Чего вы ждете? — закричал Синилау. — Ничего с ней не случится! Вытащите скорее меня! А уж после поплывем к ней.
Люди Синилау подчинились. Они вытащили его на безопасное место, но к тому времени водоворот затянул Хину так глубоко, что помочь ей было невозможно.
— Я поверила словам любви себялюбца, — сказала она грустно.
Таковы были ее последние слова, когда она опускалась в яростные волны.
Есть рядом с утесом Эвы водоворот, названный Халакакала в память о горестной смерти Хины. С тех пор он известен как место встречи акул. Рыбаки с Эвы выкрикивают: «Хина, Хина, выйди, возьми свой венок на Дороге Цветов!»
По этому зову акулы нетерпеливо подходят к каноэ, но получают не венок из цветов, а веревочную петлю.
Подарок владыки угрей
На острове Манагайа, возле дома женщины по имени Ина, протекал крошечный ручей. Каждое утро Ина сбегала к ручью и купалась в заводи, над которой нависали деревья. Вода была чистой, глубокой и холодной. Ина ныряла прямо на дно и с криком поднималась наверх, отряхивая воду с волос и слегка задыхаясь от холодной воды. Она никогда не оставалась у заводи долго. Солнце сияло сквозь просветы в деревьях и высушивало ее гладкую коричневую кожу.
