Ольга Чайковская - Летающее счастье
— Зачем и покупать, если не умеешь, — вставил сын.
Они думали только о шапках! Только о шапках и о собственном удовольствии! А о том, каково-то сейчас нашей бабушке, они совершенно не думали!
А ведь мы им в своё время всё объяснили — помните историю с грибным пирожком? Они прекрасно знали, как в подобных случаях поступают. Отлично знали!
Тут мне показалось, что тихо открылась и закрылась входная дверь.
— Ральф! — позвала я в тревоге.
Ральф кинулся в переднюю, вернулся, и по его отчаянным глазам я поняла, что бабушка ушла из дома.
— Негодяи! — закричала я детям. — Она ушла из-за вас!
— Ей же ни в коем случае нельзя выходить одной ночью на улицу! — воскликнул вдруг Ральф, и это был первый случай, когда он заговорил дома человеческим языком.
Оттого, что он заговорил, я ещё больше испугалась.
— Не смейте выходить! — приказала я детям, бросаясь в переднюю.
— Мы с тобой! — отчаянно взмолились они.
— Не смейте! — ещё громче приказала я.
Уж очень они были мне тогда противны.
Но как раз в эту минуту снова заело замок, и я никак не могла с ним справиться. Ральф стонал и метался, я трясла дверь, силясь повернуть ручку, и думала, что сойду с ума. Наконец замок вдруг щёлкнул легко и повернулся как масленый, — мы выбежали на улицу.
Здесь было тихо и пусто. Тишина показалась страшной. Ральф кинулся направо — ведь он же по запаху находит след, — я за ним.
В эту минуту с забора мягко спрыгнуло что-то — это был кот Васька, который помчался впереди меня, задрав хвост.
— Он идёт следом, — успел шепнуть мне кот, и я поняла, что он говорит про бабушкиного врага.
К этому времени наш город уже спал, и прохожие попадались редко. Я поняла, что бабушка решила идти ночевать к своей подруге — хирургической сестре, и, признаться, от этого испугалась ещё больше: там начинались тёмные переулки и был один совсем скверный пустырь. Только бы успеть до пустыря!
Вот как всё это тогда выглядело. Где-то тускло освещённой улицей шла наша бабушка. Я не видела её, но мне нетрудно было её себе представить. Она была у нас молодец, но шаг её был уже неверный, и стала она немного сутулиться. Она шла и ничего не подозревала.
За нею, держась в тени заборов, следовал бандит. Он, конечно, тоже знал про тёмные переулки и про пустырь, рассчитывая подойти к бабушке именно там. Как всегда, он был пьян, и в голове его, как всегда, было мутно, но, к сожалению, он твёрдо держался на ногах.
Бабушка уже шла в конце улицы, а в начале её летел Ральф. За ним меховыми прыжками нёсся Васька. Поотстав от них, бежала я (хорошо, что я была в кедах, а не на каблуках!). За мной на порядочном расстоянии — они боялись меня догнать — бежали мои дети, которые ничего не понимали.
Мы пролетели улицу и свернули в переулок. Наконец я увидела бабушку — она как раз выходила на пустырь и быстро обернулась, услышав, что сзади кто-то идёт. До сих пор, занятая своей обидой, она ничего не видела и не слыхала.
От забора отскочил человек и преградил ей дорогу.
Ральф взревел во всю силу своих лёгких — его лай страшно разнёсся по пустым улицам.
Я видела, что бабушка повернулась прямо лицом к нападавшему на неё человеку и даже сделала шаг к нему. Бедная наша бабушка! Она была очень храбрая и не привыкла отступать. А он занёс свою подлую руку — грязную, здоровенную и тяжёлую.
В этот миг Ральф кинулся между ними.
Но ещё до того, как Ральф кинулся между ними, на голове у бандита оказалась меховая шапка — совсем такая, какую носили в ту зиму наши мальчишки, — меховая шапка, сдвинутая на самый нос и не дававшая глядеть. Только эта шапка ещё и шипела, ещё и впускала когти — спереди в щёки её владельца, а сзади в его шею.
С громким воем человек этот побежал не видя куда, но шапки сбросить не мог. Она по-прежнему шипела и царапалась.
Ральф нёсся следом, время от времени впиваясь в бегущие ноги.
А бабушка отошла к забору и прислонилась к нему. Мы с детьми к ней подбежали.
— Ребята, — сказала она, — что-то мне совсем худо, ребята.
И мы еле успели её подхватить.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Бабушка выздоравливала медленно — у неё болело сердце. Она то и дело спрашивала, где сейчас «этот», — видно, боялась, чтобы он не подкараулил кого-нибудь из нас.
— Он сидит в тюрьме и никому не сможет принести вреда, — отвечали ей.
В тот страшный вечер, когда хулиган напал на нашу бабушку, из соседних домов сбежались люди и схватили его.
— А что я такого сделал? — ныл он, когда его вели в милицию. — Ну, хотел напугать, ну, пошутил маненько! Я выпивши. Я такой выпивший, что мне даже чудиться стало, будто кот разговаривает. Будто он, когда мне на голову прыгнул, крикнул: «Негодяй!» Верите, как можно напиться? «Негодяй! — кричит. — Я тебе за один её волосок глаза выцарапаю!» И, глядите, чуть было в самом деле не выцарапал. И я же ещё виноват?
— Иди-иди, — сумрачно говорили ему. — Видели мы, как ты не виноват. В милиции объяснишь.
По пятам за бандитом неотступно шёл Ральф.
У бандита были жирные щёки (по два кило жира на каждой), покрытые щетиной и царапинами. У него были огромные руки, похожие на клещи…
Васька шёл рядом, чинно перебирая лапами.
— Ну, попадись ты мне, проклятый кот, — злобно говорил бандит, — ты у меня узнаешь!
— Пока что ты ему попался, — смеялись вокруг. — Но что за кот! Это тигр, а не кот! Это верный рыцарь, а не кот!
А кот шёл невозмутимо, как будто говорилось о ком-нибудь другом. И даже по своей новой привычке поглядел наверх, на звёздное небо.
* * *А теперь на дворе уже лето. Мы часто собираемся около бабушкиной постели.
Окна распахнуты, ветер играет занавесками. Воскресенье, все дома. В комнате много цветов. У бабушкиной кровати на низком столике высокий хрустальный стакан, такой прозрачный, что видны и вода и стебли. В нём три тюльпана: белый, жёлтый и алый. Их принёс бабушке папа. Алый сильно распустился, и бабушке захотелось заглянуть в его бархатную серединку.
— Поверните его, пожалуйста, ко мне лицом, — сказала она: ей трудно было дотянуться.
И тут кот протянул лапу и повернул цветок к ней лицом.
— Что это значит? — с тревогой спросил папа, который именно в эту минуту вошёл в комнату.
— Совпадение, — очень глупо сказала я.
Я не имела права открывать чужую тайну, которую мне доверили.
Папа посмотрел на всех нас поочерёдно и особенно пристально на Ваську.
Мне было неприятно. Я, может быть, и рассказала бы им всё (я думаю, что кот и пёс мне бы это разрешили), но страшно было волновать бабушку. Говорящий кот! От этого может разболеться и здоровое сердце.
По счастью, бабушка не заметила, как кот лапой повернул тюльпан: она думала, что это сделал кто-нибудь из нас.
— Расскажи нам сказку, — поспешно промолвила дочь. — Давно ты нам не рассказывала сказок. Помнишь, тогда…
Ей не хотелось называть тот день, никто из нас не любил вспоминать о нём.
— …Тогда ты хотела рассказать какую-то сказку и почему-то не рассказала. Я уже не помню почему.
— Ты ещё сказала тогда: «Что это мы всё про воров да жуликов, давайте я вам расскажу что-нибудь другое», — напомнил сын.
— Да, помню, — сказала я. — Я хотела рассказать сказку о верности. У этой сказки очень странное название. Называется она…
Все расселись поближе ко мне и уставились на меня, как всегда. До чего же я люблю, когда они все так вот рассаживаются вокруг меня и смотрят на меня во все глаза, как пингвины. (Известно, что пингвины окружают путешественников, стоят и смотрят на них во все глаза.)
— Итак, — повторила я, — называется она:
СКАЗКА О СУДОМОЙКЕ, У КОТОРОЙ НЕ БЫЛО НИ ОДНОЙ РУКИ, НО ЗАТО БЫЛО ЧЕТЫРЕ НОГИ И ХВОСТНачинается моя сказка почти так же, как и сказка о спящей красавице.
Жили-были король с королевой. У них не было детей, и это очень их огорчало.
Но вот, наконец, родился у них ребёнок. Только не девочка, а мальчик.
Король устроил пышный праздник и, как водится, послал приглашения всем феям королевства. Но поскольку он от радости совсем потерял голову, он, к сожалению, позабыл позвать одну из волшебниц, злую фею Маливолу, хотя именно про неё-то и не следовало ему забывать.
Видите, всё идёт почти так же, как и в сказке о спящей красавице.
И так же, как там, феи, когда кончился пир, стали делать подарки новорождённому. Одна подарила ему ум, другая — красоту, третья — богатство, четвёртая — удачу в военных походах.
Почти все они уже сделали свои подарки, остались только две феи, как вдруг…
Потемнело небо, грянул гром, распахнулись окна, и в зал влетели летучие мыши.
Потом настежь раскрылась дверь, и в неё поползли змеи.
Но самым страшным было появление самой Маливолы, грозной, бешеной колдуньи.
