Сергей Михалков - 200 стихов, сказок и басен С. Михалкова
Глаза у него вылезли на лоб, вся шерсть поднялась дыбом.
С диким ревом ошпаренный волк вылетел в трубу обратно на крышу, скатился по ней на землю, перекувырнулся четыре раза через голову, проехался на своем хвосте мимо запертой двери и бросился в лес.
А три брата, три маленьких поросенка, глядели ему вслед и радовались, что они так ловко проучили злого разбойника.
А потом они запели свою веселую песенку:
Хоть полсвета обойдешь,
Обойдешь, обойдешь,
Лучше дома не найдешь,
Не найдешь, не найдешь!
Никакой на свете зверь,
Хитрый зверь, страшный зверь,
Не откроет эту дверь,
Эту дверь, эту дверь!
Волк из леса никогда,
Никогда, никогда
Не вернется к нам сюда,
К нам сюда, к нам сюда!
С этих пор братья стали жить вместе, под одной крышей.
Вот и все, что мы знаем про трех маленьких поросят – Ниф-Нифа, Нуф-Нуфа и Наф-Нафа.
О купце, о мужике и о мужицком пятаке
(Русская сказка)
Провалиться мне на месте —
Не совру! Скажу по чести
От начала до конца
Все, что слышал от отца,
Что отец слыхал от деда,
Дед прослышал от соседа,
Ну, а тот затейник был,
Сказку он и сочинил…
Торговать оставив сына,
Ехал с ярмарки купчина,
Ехал с песнями домой,
Ехал летом – не зимой.
Как доехал до реки,
Снял рубаху, снял портки
И махнул, не зная броду,
Прямо с берега да в воду.
Был, видать, навеселе —
Выпил лишку на селе.
А по берегу другому
Шел мужик в село, до дому.
Шел и думал, что горька
Злая доля бедняка,
Что иной живет богато
И деньгу гребет лопатой,
А другой разут, раздет
И лопаты даже нет!
Вдруг он слышит, что в затоне
Человек какой-то тонет.
Пожалел он молодца,
Взял и вытащил купца.
Рад купец, что жив остался.
(А что тины нахлебался,
То беда невелика!)
Обнимает мужика:
– За такое, мол, спасенье
Я молебен в воскресенье
В Божьем храме отслужу,
Сто поклонов положу! —
«Мне бы с этого купчины
Взять не менее полтины,
А ведь даст, поди, пятак!» —
Молча думает бедняк.
Отошел купец от страху,
Как надел портки, рубаху;
Повязался кушаком
И толкует с мужиком:
– Спас меня ты, друг, от смерти,
Ведь тащили в омут черти!
Ты теперь мне как родной
И поедешь, брат, со мной!
Закачу я пир горою,
На три дня лабаз закрою,
А тебя озолочу,
Разоденешься в парчу!
Почесал мужик затылок:
– Эко счастье привалило!
Век проходишь над рекой —
День не выпадет такой! —
В день купцова возвращенья
Пир идет и угощенье —
Семь столов свели зараз.
На три дня закрыт лабаз.
Гости пьют, едят, хмелеют,
Все хозяина жалеют:
– Ах да ох! Такой купец,
А лежал бы как мертвец! —
Чарку водки на подносе
Мужику купец подносит:
– За спасителя ура! —
Пьет мужик из серебра,
А хозяин угощает,
И сулит, и обещает:
– Пей, сердешный, да гляди:
То ли будет впереди!
Первый день к концу подходит,
Гости пляшут, хороводят,
На заре поспать легли,
Утром снова завели —
Снова песни, снова пляски.
Наш мужик живет, как в сказке,
Только негде сесть ему,
Неизвестно почему!
Видно, все перезабыли,
В честь кого и званы были:
Был с гостями наравне —
Оказался в стороне!
То кричали: «Многи лета!» —
Подносили то да это.
А теперь: «Поди сюды!
Набери-ка в ковш воды!»
«Эй, мужик, смени посуду!»
«Убери-ка, братец, блюдо!»
Через стол кричит купец:
«Принеси-ка холодец!»
Что ни скажут, что ни спросят,
Мужичок послушно носит,
Сам смекает про себя:
«Это, видно, все любя!»
Вот вторая ночь минула,
Вот опять заря блеснула,
Наступает третий день.
Пировать гостям не лень!
Им опять пельмени варят,
Карасей в сметане жарят,
Разливают брагу, мед,
Пиво – тем, кто пиво пьет.
Мужику вторые сутки
Не дают поспать минутки,
Затолкали мужика,
Обошлось не без пинка!
К пирогам он как ни жался,
Так голодным и остался,
Похудел, опал с лица —
Загоняли у купца!
А гульбе конца не видно.
Мужику до слез обидно:
Наплевать уж на почет —
Жалко плюнуть на расчет!
Переспал мужик не в доме,
А в сарае на соломе.
Третья ночь пришла к концу.
Утром входит он к купцу.
Уж тому не до веселья —
Голова болит с похмелья,
Огуречный пьет рассол:
– Кто такой? Зачем пришел?
– А пришел я на прощанье
Помянуть про обещанье.
Ты сулил: «Озолочу!
Разоденешься в парчу!»
– Эва, вон когда хватился!
Получать с меня явился!
А не ты ли у меня
Здесь три ночи и три дня
Пировал со всеми вместе?
Ты, поди, рублей на двести
Нагулял, напил в гостях
В зипунишке да в лаптях!
Я с тобою расквитался,
Ты в долгу еще остался!
– Рассчитаюсь, коли так! —
И мужик достал пятак. —
Рассчитаюсь по-простому:
Две полушки за солому,
Остальное за харчи,
На́ пятак мой! Получи!
Обижать тебя не смею,
Больше я не обеднею —
У меня мошна пуста,
Но зато душа чиста! —
И шагнул мужик с порога
И пошел своей дорогой.
А купец? Да что купец!..
Нашей сказке тут конец.
Праздник непослушания
Повесть-сказка
Того никогда не было, хотя могло бы и быть, но если бы это на самом деле было, то… Одним словом, по главной улице большого города шел маленький мальчик, вернее, он не шел, а его тянули и тащили за руку, а он упирался, топал ногами, падал на коленки, рыдал в три ручья и вопил не своим голосом:
– Хочу еще мороженого!
– Больше не куплю! – спокойным голосом повторяла его мама, крепко держа Малыша за руку. – Больше не куплю!
А Малыш продолжал вопить на всю улицу:
– Хочу еще! Хочу еще!
Так они дошли до своего дома, поднялись на верхний этаж и вошли в квартиру. Здесь мама провела Малыша в маленькую комнату, поставила носом в угол и строго сказала:
– Будешь так стоять, пока я тебя не прощу!
– А что мне делать? – спросил Малыш, перестав реветь.
– Думать!
– А о чем?
– О том, что ты ужасный ребенок! – ответила мама и вышла из комнаты, заперев дверь на ключ.
Ужасный ребенок стал думать. Сначала он подумал о том, что шоколадное мороженое вкуснее фруктового, а потом он подумал и решил, что если сначала съесть фруктовое и сразу заесть его шоколадным, то во рту останется вкус шоколада, а в животе будут две порции мороженого… Собственно говоря, как раз из-за этого между ним и мамой разыгралась на улице такая безобразная сцена. Он понял, что сцена была безобразной, потому что сквозь слезы видел, как оборачивались прохожие, глядели им вслед, качали головами и тоже говорили:
– Какой ужасный ребенок!
И еще Малыш стал думать о том, как плохо быть маленьким и что надо обязательно постараться как можно скорее вырасти и стать большим, потому что большим все можно, а маленьким ничего нельзя. Но не успел он об этом подумать, как услышал за своей спиной стук в оконное стекло. Мальчик не сразу обернулся. Только тогда, когда стук повторился, он осторожно повернул голову. Честно говоря, он подумал, что это постучал клювом знакомый голубь, которого он иногда кормил хлебными крошками. Но каково же было его удивление, когда он увидел за окном не голубя, а настоящего Бумажного Змея. Тот за что-то зацепился и теперь бился на ветру об оконную раму.
Мальчик подошел к окну, распахнул его и помог Змею отцепиться. Это был необычайно большой и красивый Бумажный Змей. Он был собран из прочных деревянных планок и со всех своих четырех боков обтянут плотной провощенной бумагой. У него были нарисованные круглые синие глаза с коричневыми ресницами, фиолетовый нос и оранжевый рот. Но главным его украшением был длиннющий хвост.
– Спасибо тебе, Малыш! – неожиданно произнес Бумажный Змей, почувствовав себя на свободе. – Как тебя зовут?
– Меня зовут Ужасный ребенок!
– А ты почему сидишь дома?
– Меня наказали.
– Что же ты натворил?
– Это долго рассказывать. А наказала меня мама.
– Вечная история! – сочувственно произнес Бумажный Змей. – Я в своей жизни еще не встречал маленьких детей, которых бы кто-нибудь не наказывал. Впрочем, я знаю одно место, где с этим покончено. Я как раз сегодня собрался туда лететь, да случайно зацепился хвостом за эту противную водосточную трубу.
– Возьми меня с собой! – попросил Малыш.
– Почему бы тебя и не захватить? Вдвоем нам, пожалуй, будет веселей! Цепляйся за мой хвост, держись за него покрепче и постарайся не смотреть вниз, чтобы не закружилась голова!
Не долго думая, мальчик схватился обеими руками за хвост Бумажного Змея, оттолкнулся обеими ногами от подоконника и через мгновение уже летел над крышей своего дома, а потом над целым городом и над его окраинами, а потом над полями и над лесами, реками и озерами, – и с высоты он смело смотрел вниз, на землю, и у него, честное слово, совсем не кружилась голова…
