Марина Соколова - Соловей в помидоре
Любава полностью подчинила мамину волю своей. Она решила, что пора взять инициативу в свои руки: «Я считаю, что нашему томату нужен настоящий друг, тогда он меньше будет отвлекаться на всякие глупости». «Где же его найти?» – робко спросила Мама. «На рынке, конечно. Ты же там его покупала. Если нашелся один поющий помидор, то почему бы не найтись второму? Ты иди к врачу, а я побегу за другом». «Хорошо», – смиренно сказала Мама. «Закрой, пожалуйста, окно в гостиной», – попросила Любава. «Зачем? Душно», – робко удивилась Мама. «Чтобы оградить „дамский пальчик“ от влияния улицы», – пояснила Любава. Мама безропотно исполнила просьбу дочери, после чего отправилась к терапевту, ветеринару и агроному. Выяснилось, что агроном не принимает, ветеринар согласился осмотреть Маму только тогда, когда она превратится в какое-нибудь животное, а терапевт направил пациентку к психоневрологу. Мама поспешила домой, чтобы доложить об этом дочери.
Но Любава ещё не вернулась. Она рыскала по рынку в поисках поющих томатов. Любава обошла всех продавцов овощей. Она щупала помидоры своими тонкими пальцами, подносила к ним чуткое ухо, но так ничего и не услышала. Продавцы смотрели на Любаву удивлённо и доброжелательно. «Ты что – золото ищешь?» – поинтересовался тучный мужчина с густыми чёрными усами. «Доченька, у тебя, может, денег нету? Возьми помидорчик. Выбирай, какой хочешь», – предложила старушка в белоснежном фартуке. Но Любава не растрачивала свои силы на пустые разговоры. И её усилия увенчались успехом. «Ты не меня ищешь?» – донёсся до неё еле слышный шёпот. «Ты кто – помидор?» – тоже шёпотом спросила Любава. «Нет, я перец, но тоже красный, – постарался привлечь её внимание говорящий овощ. – Правее, ещё правее. Ты видишь меня? Я самый сочный». «Подожди, – прошептала Любава. – Сейчас твой продавец пойдёт разменивать деньги, тогда поговорим». Тучный мужчина с чёрными усами, что-то бурча себе под нос, повернулся к Любаве спиной в поисках разменной монеты. «Ты почему по-человечески разговариваешь?» – спросила Любава у перца. «Не знаю. Может быть, я человек?» «Ещё чего! Можно подумать, я людей не видела!» – шёпотом возмутилась Любава. И вдруг спохватилась: «А ты умеешь петь, как соловей?» «Наверно, не умею, – грустно прошептал перец. – Но я обязательно научусь, я очень способный». «А летать ты умеешь?» – с надеждой в голосе спросила Любава. «Не знаю. Возьми меня, пожалуйста. Со мной никто не разговаривает. Я умру от тоски», – пожаловался перец, чуть не плача.
Надо было срочно принимать решение. «Я не могу, – быстро зашептала Любава. – У нас поющий помидор. А ты ничего не умеешь. Ты на него будешь плохо влиять. Он ещё зелёный. У него только крылышки прорезались». «Ты что тут бормочешь? – тучный продавец смотрел на Любаву изумлённо. – Это же перец, а не человек. Бери, не пожалеешь. Смотри, какой красавец!» Продавец крепко сжал говорящий перец в своей жирной волосатой лапе. Любава услышала слабый писк. У неё задрожали губы. Она отвернулась от грубого продавца и побежала с рынка. «Я всё расскажу академику Помидоркину, он его спасёт. Он всех спасёт», – успокаивала себя Любава. Но на душе у неё кошки скребли. «Что с тобой? На тебе лица нет», – обеспокоенно спросила Мама, взглянув на любимую дочь. Любава рассказала Маме про говорящий перец. «Как они смеют продавать живые овощи!» – гневно воскликнула Мама. «Я их выведу на чистую воду…если, конечно, ты не возражаешь», – осеклась она. «Не возражаю», – печально разрешила Любава. С трудом сдерживая слёзы, она направилась в гостиную полюбоваться на живой помидор. Пока Любава подыскивала ему друга, он зря время не терял. К крылышкам присоединился маленький хвостик, очень похожий на соловьиный. «Может быть, он голодный?» – подумала Любава, но тут же отогнала от себя эту бредовую мысль. В гостиную заглянула Мама, готовая вывести всех на чистую воду. «Вы без меня не скучайте, дети, – попросила она, обращаясь к Любаве и томату одновременно. – Я быстренько разоблачу и тут же вернусь».
На рынке царила обычная суета. Мама сразу же направилась к тучному продавцу с густыми чёрными усами. «Вот ты где! – закричала она с места в карьер. – Вот как выглядят преступники, торгующие живым товаром!» «Какой живой товар? Баклажаны – маклажаны…» – растерялся продавец. «А говорящий перец?!» – наступала на него Мама. Дискуссия вызвала живой интерес у окружающих. «Люди! – воззвал к ним торговец живым товаром. – Эта женщина сумасшедшая. Ей место в больнице, а не на рынке». «А ему место в тюрьме», – продолжала выступать Мама, собирая вокруг себя зрителей. «За что?» – начал пугаться тучный продавец. «За похищение малолетних», – сформулировала обвинение Мама после минутного размышления. «У меня нет малолетних. Я одинокий человек. У меня только баклажаны-маклажаны», – стал оправдываться продавец. «А несчастный говорящий перчик?» – все больше раскалялась Мама. «Болгарский перчик знаю. А говорящий перчик не держим», – наморщил лоб продавец, пытаясь сообразить, куда клонит эта странная женщина. «Он лжёт!» – провозгласила Мама, принимая эффектную театральную позу. «Будьте моими свидетелями», – продолжала она, обращаясь ко всему рынку сразу. Рынок настороженно прислушался. «Перчик, ты где? Отзовись, не бойся. Это я, Мама, пришла». «Я здесь, Мама», – осмелился подать голос перчик. «Маленький мой! – умилилась Мама. – Этот изверг тебя не повредил?» Интерес, который проявлял рынок к этой сцене, принял угрожающие размеры. Шокированный продавец с чёрными усами отошёл на задний план. Дама, выбиравшая на ощупь перец, шарахнулась в сторону. По рынку прокатился неясный гул, в котором можно было понять два слова: «Перец разговаривает». «Пусть ещё что-нибудь скажет», – потребовал строгий юноша от лица всех свидетелей инцидента. «Мальчик мой, скажи что-нибудь», – попросила Мама. «Я могу стихи прочитать, – вконец осмелел перчик. – Я вас любил: любовь ещё, быть может…»
«Это безобразие – продавать такой талант на рынке», – высказал общее мнение инициативный юноша. Рынок заволновался, оправившись от шока. Началась разноголосица: «До чего дожили – овощи разговаривают», «А здесь только перец умеет говорить?», «Какой хорошенький, интересно, его можно есть?» На передний план выступил интеллигентный мужчина в очках, в пиджаке и в галстуке. «Прошу всеобщего внимания, – начал он. – Существует такая наука – генная инженерия. Перспективы изумительные, можете мне поверить. Представьте себе сливы, величиной с арбуз, и землянику, которой можно лечить сердце вместо валидола». «Ты будешь лечить, а она вдруг заговорит», – послышался скептический голос. Интеллигентного мужчину оттеснили с переднего плана. «А я где-то читала, что горох соединили с лягушкой, – раздалось из толпы красивое контральто. – Этот горох прыгает и квакает». «А в Америке Тарзана вывели», – весело закричала девочка, похожая на мартышку. «Это ещё что, – прошамкала старушка в узорчатом платке. – Там, говорят, старика срастили с собакой. Вот ироды, прости господи!»
Мама, вкусив славы, опять рвалась в центр внимания. «Прошу тишины!» – прокричала она, поднимая вверх, для всеобщего обозрения, симпатичный говорящий перчик. Рынок присмотрелся и прислушался. «Ставлю всех в известность, что я решила усыновить этого мальчика», – торжественно произнесла Мама, любуясь смущённым перчиком. Рынок громко зааплодировал этому благородному порыву. «Теперь у меня трое детей, – прослезилась Мама, – одна девочка, один помидорчик и один перчик». Рынок больше ничему не удивлялся. «Но это ещё не всё, – самое главное Мама оставила напоследок. – Я предлагаю всем ощутить себя гражданами одной планеты под названием Земля. Мы имеем право высказать своё мнение по очень важному поводу – изменению флоры и фауны на нашей планете, что может привести к катастрофе. Я призываю вас поставить свои подписи под обращением к ООН, осуждающим опыты, чреватые непредсказуемыми результатами». На первый план опять выступил интеллигентный мужчина. «Раз такое народное мнение, – произнёс он с сожалением, – я готов взять на себя эту миссию». Рынок одобрительно зашумел. Мама вспомнила, что дома её ждут двое детей, поспешила оставить свою подпись и, прижимая к груди усыновлённый перчик, побежала с рынка. Рядом с ней бежал тучный продавец с чёрными усами. Протягивая Маме разнообразные овощи, он пытался оправдаться на бегу, захлёбываясь словами: «Я же не знал, сестра. Хочешь, всё возьми, только честь оставь мне. Сколько денег нужно твоему перчику? Я его озолочу». Но Мама не была расположена к прощению. Храня красноречивое молчание, она ускорила бег, и тучный мужчина вскоре отстал.
Дома царила идиллия. Перед Мамой предстала следующая картина. В разных местах гостиной сидели уже пять соловьев. Между ними порхал её дорогой томатик, у которого успела прорезаться головка. Он общался со своими друзьями, естественно, на соловьином языке, в то время как Любава пыталась подыграть птицам на губной гармошке.
