Георгий Почепцов - Баклуша
— Что-нибудь случилось? — спросил проходивший мимо городской милиционер Иван Михайлович.
— Что вы? — пожала плечами старушка, пряча в сумку собачью добычу. — Ничего. Абсолютно ничего. Утро прекрасное… Вот собачка и радуется: поет, как птичка.
Иван Михайлович пошел на работу, а старушка с собакой заспешили домой, унося с собой человечка. Дома она вытащила Баклушу за бороду из сумки и засунула в птичью клетку. Там было грязно и противно.
Старушка осмотрела клетку со всех сторон и нахмурилась. Лишь привесив к дверце клетки большой амбарный замок, она успокоилась.
— Вот теперь поговорим, голубчик!
— Поговорим, — грозно добавила собака, оскалив клыки.
Не удивляйтесь тому, что собака говорила человеческим голосом. Ведь это была собака Гризеллы, бывшей злой колдуньи. Правда, колдовать Гризелла уже совсем разучилась, но злость у нее осталась. Куда же ее девать?
— Отвечай быстро, кто такой? — изо всех сил затрясла колдунья клетку.
— Ой! Больно! — завопил Баклуша. — Я все скажу, только не трясите меня больше.
— Говори! — Гризелла поставила клетку перед собой.
— Я — Баклуша, — покорно сознался человечек, и слеза потекла по его щеке.
— Какой-такой Баклуша? — раскрыла глаза от удивления Гризелла.
— Я люблю есть баклуши, которые бьют некоторые люди. Я главный бездельник нашего района, — добавил он с гордостью в голосе.
— Не хвастайся! — грозно прошипела Гризелла, наклонившись к клетке.
Баклуша забился в дальний угол и затрясся мелкой дрожью.
— Что с тебя взять? — с презрением рассматривала его колдунья.
— Нечего, — честно признался Баклуша и вывернул карманы.
— А ты что думаешь, Альбертина? — обратилась Гризелла к своей кривоногой компаньонке.
Но Альбертина вела себя совершенно непонятно. Она бродила по комнате, словно лунатик, шатаясь и натыкаясь на стулья. В конце концов собака упала под столом, не имея сил двинуться дальше, заснула. И даже зачмокала во сне, чем окончательно вывела из себя Гризеллу.
— Нахалка! — возмущенно закричала колдунья и пнула Альбертину ногой. Но и это не помогло. Альбертина спала как убитая.
— Что это с ней? — Гризелла взяла Альбертину за загривок и поднесла к своему носу. Та принялась перебирать лапками: ей, видно, снилось, что она летит.
И вот удивленная Гризелла услышала смех. Она огляделась. Это явно посмеивался сидящий в клетке Баклуша. Гризелла грозно направилась к нему.
— Я… Я все расскажу, — завопил объятый ужасом Баклуша. — Она, наверное, проглотила мой волосок. А там очень сильная концентрация безделья. Теперь собака может проспать целый год. Люди называют это летаргическим сном, думая, что они в этом разбираются.
Гризелла остановилась в изумлении. Затем она просунула в клетку пальцы. Баклуша испуганно задрожал. А Гризелла внезапно схватила его за бороду и выдернула из нее пару волосинок.
— Ой-ой-ой! — закричал Баклуша и стал запихивать свою бороду под пиджак. Но Гризелла уже отвернулась от него. Она рассматривала волосок.
— Это надо проверить, — решила бывшая колдунья. — А с тобой что делать? — пристально посмотрела она на Баклушу, который под ее взглядом весь сжался. И отнесла клетку в ванную.
Вскоре на кухне Гризелла принялась толочь волоски. Стол дрожал, как под ударами отбойного молотка. Гризелла осторожно высыпала едва видимый порошок на кусочек бумаги и собиралась было понюхать его, но вовремя спохватилась.
Зажав в руке пакетик с порошком, она вышла из дому и направилась в столовую. Гризелла собралась произвести эксперимент.
Лопасти вентилятора лениво вертелись под потолком. Очередь, словно гигантская змея, извивалась между колоннами.
Гризелла осмотрелась по сторонам, затем подошла под вентилятор, развернула свой пакетик и тихонько подбросила его вверх. А сама тут же, зажав нос, выскочила на улицу, чтобы из-за стеклянной витрины понаблюдать за тем, что произойдет в столовой. Здесь, на свежем ветерке, она была в безопасности.
Вентилятор разбрасывал мельчайшие пылинки безделья по залу. Они попадали в супы, летели на котлеты, крутились и садились в компот.
Вот толстяк, рьяно расправлявшийся с отбивной, замер, похлопал глазами и сладко захрапел: видно, ему досталась слишком большая порция баклуш. Вот женщина с ребенком, очевидно, глотнули баклуш из воздуха: они застыли и плавно, как в замедленной съемке, опускали стаканы с компотом на стол.
Еще пять минут назад в столовой было шумно: стучали вилки, ложки, звякали в мойке стаканы, работницы громко переговаривались друг с другом. Теперь столовую постепенно обволакивала тишина.
Посетители лениво подкосили ложки ко рту и долго раздумывали, стоит ли глотать пищу. Раздатчицы уже ничего не раздавали, но и очередь ничего не требовала.
Гризелла смотрела на это сонное царство сквозь витрину, подпрыгивая от возбуждения. Эксперимент удался. Потом она тихонько побежала домой. Тихонько для окружающих, но внутри у нее все пело и играло, будто она несла в себе целый духовой оркестр.
Дома колдунья вытащила клетку из ванной и водрузила на стол, На Баклуше уже лица не было, так он похудел.
— Болезненный ты какой-то, — брезгливо сказала Гризелла.
— На свободу мне надо, тут я погибну, — едва слышно прошептал Баклуша.
— Еще чего, — со злостью буркнула колдунья. — Тут моя Альбертина бездельничает, вот и питайся ее баклушами. — И она поставила клетку возле спящего клубочка, а сама яростно зашарила среди иголок и ниток. И наконец нашла…
— Ножницы! — заорал в ужасе Баклуша, прикрывая голову руками. В панике он заметался по клетке, стараясь раздвинуть ее железные прутья. Но безуспешно.
Гризелла легко вытащила его за шиворот, деловито повертела в воздухе, как бы примеряясь, взмахнула ножницами и… отрезала бороду. Затем Баклуша кубарем полетел обратно в клетку.
На кухне она спрятала бороду в полиэтиленовый мешок и засунула в холодильник.
Минуту она спокойно размышляла, потом схватила клочок бумаги и принялась делить, умножать и складывать. Она никак не могла высчитать, на какое количество жителей города ей хватит этой бороды.
Взяв для начала десять волосинок, она принялась толочь их в ступке. Она так яростно стучала, что случайно вдохнула порошок сама.
С трудом превозмогая нахлынувшую на нее лень, зевая, она пошла в комнату. Ничего не хотелось делать. Она обвела комнату взглядом, ища подушку, но увидела клетку, спящую Альбертину и все вспомнила.
— И я попалась…
Чтоб уберечь себя от сна, она, держась за стены, побрела в ванную. Там пустила струю холодной воды и засунула под нее голову. Ледяная вода ее спасла, лень постепенно уходила.
Фабрика безделья
Чтоб ни один волосок не смог попасть ей в легкие, Гризелла решила во что бы то ни стало раздобыть акваланг и работать в маске.
Она отправилась на пляж, захватив с собой в качестве оружия один-единственный Баклушин волосок. В длинном черном платье, увязая в песке, она брела по пляжу в поисках спасателей.
Кругом лежали люди. Кто подставлял солнцу спину, кто — живот. Шум и гам пляжа перекрикивал лишь громкоговоритель, который учил купающихся, как вести себя на воде. В каждом его совете обязательно имелось хоть одно «не»: не заплывать, не нырять, не находиться…
Он призывал к этому так настойчиво, как будто здесь собрались одни только ужасные нарушители, которые только и ждут, чтобы громкоговоритель замолк, и тогда они бросятся заплывать, нырять и находиться. Поэтому советы не прекращались ни на минуту.
Возле радиорубки, словно мемориальная доска, был прибит план с указанием, где и что расположено. Минуя буфет и раздевалку, милицию и приемный пункт стеклотары, Гризелла бросилась к спасательной станции.
Спасатель сидел один. Это был хилый паренек в морской тельняшке, загорелый до черноты. Джинсы его украшали иностранные надписи, но если как следует присмотреться, то видно было, что это все-таки свой, а не иноземный спасатель, потому что на пальцах его руки было вытатуировано простыми родными буквами: «Коля».
Время от времени спасатель лениво подносил к глазам бинокль, проверяя, далеко ли от него вода.
При виде решительно шагающей к нему старушки спасатель развернул бурную деятельность. Он прямо-таки врос в свой бинокль, надеясь, что его не посмеют оторвать от важного дела.
Решив, что Гризелла уже прошла мимо, спасатель тихонько повернул бинокль в ее сторону. И вскочил от страха: ведь в бинокле перед ним стояла увеличенная Гризелла-великанша. Чтобы успокоиться, он перевернул бинокль и уже спокойнее рассмотрел просительницу, которая стала теперь не больше мышки.
— Чего тебе, мамаша? Ходишь, людей пугаешь. Я при исполнении!
— Исполняй, касатик, — мирно сказала Гризелла и тут же схватила несчастного спасателя за нос.
