Брайан Джейкс - Белые лисы
Запутавшись в оборках длинного передника и не решаясь отпустить палку, старая леди бранила своего сына.
— Сейчас же отдай мою палку, толстопузый попрыгун! Отпусти сию же минуту, а не то я тебя отшлепаю! Такую взбучку получишь — десять зим помнить будешь! Вот увидишь!
Песенка хихикнула и захлопала в ладоши:
— Точно, бабуля! Уж что-что, а взбучку задать ты умеешь!
Римроза погрозила дочери лапой:
— Ну-ка хватит, детка! Старших надо уважать! Потом, не в силах совладать с весельем, она плюхнулась на траву рядом с дочерью и расхохоталась:
— Хи-хи-хи-хи! Ох! Подумать только, твоя бабуля собирается отшлепать этого громилу! Хи-хи-хи!
Поняв, что высвободить палку из цепких лап Грома не удастся, бабуля Эллайо повернулась к Песенке и Римро-зе, пряча улыбку и пытаясь выглядеть рассерженной:
— Ха! А вы что думаете, я не смогу задать ему трепку, если мне придет в голову это сделать? Я все еще его мать, знаете ли!
Гром осторожно приподнял мать над землей, крепко сжимая ее в объятиях.
— Можешь хоть шкуру снять с меня живьем, если захочешь, моя старенькая мучительница. Могу поспорить, ты все еще способна на такие штуки! Я…
Песенка внезапно прервала их:
— Смотрите-ка, лисы исчезли!
Единственным, что напоминало о визите Белолисов, было несколько капель крови из носа Эскрода, которые поблескивали на пыльной тропинке, утоптанной лапами многих зверей. Гром всмотрелся в темноту леса:
— Да, похоже, они как-то ухитрились исчезнуть. Сбежали, и теперь уж их не поймать. — Он положил лапу на плечо дочери и добавил: — Запомни, что я скажу, Песенка. Ты видела Белолисов. Странные это звери.
И умеют они исчезать из виду как никто другой. Пойдемте-ка, дамы, лучше всего нам собрать пожитки и отправляться дальше в дорогу.
Семья Грома жила на колесах, если можно так выразиться, с тех пор как он себя помнил, а помнил он себя совсем маленьким бельчонком. Поэтому разбить лагерь или, наоборот, собрать вещи было для всех делом привычным и не занимающим много времени. Вот и сейчас они сняли с колышков палатку, сложили в нее кухонную утварь, а потом свернули палатку так, что она стала похожа на небольшой тючок. В предрассветных сумерках все семейство позавтракало, с аппетитом съев пирог из фруктов и меда, который Римроза испекла пару дней назад, и запив его чистой водой из ручья.
— Бабуля, а кто такие Белолисы? — спросила Песенка с полным ртом.
Эллайо объяснила:
— Эта история началась так давно, что быстро рассказать все просто невозможно. Но коротко я расскажу, детка. Где-то в лесах есть затерянное озеро, такое глубокое и широкое, что некоторые звери зовут его морем. Вот там-то на острове посреди озера и живут Белолисы. А самая жестокая из них, если она все еще жива, — королева Сильф. Да, слыхала я, как ее называют самой могучей волшебницей из всех ныне живущих зверей. Говорят, ее остров очень красивый и богатств разных там накоплено видимо-невидимо. Я слыхала об этом от одного бедняги, на которого напала целая стая сорок лишь потому, что он удил рыбу неподалеку от этого острова. Его чуть не заклевали до смерти.
Эллайо замолчала, а Гром сказал:
— Не приставай больше к бабушке, Песенка. Если Белолисы где-то неподалеку, ты еще сможешь узнать о них гораздо больше, чем хотелось бы. А теперь собирайся, нам уже пора отправляться. Думаю, мы пойдем на северо-восток.
Песенка аккуратно сложила маленькую скатерку, которую она сама вышила и спросила:
— А почему мы пойдем именно туда? Что там такое? Гром поудобнее устроил на спине тючок с палаткой и прочими вещами и кратко ответил:
— Аббатство Рэдволл.
Белочка широко раскрыла глаза от удивления и восторга. Она никогда там не была, хотя и слышала об этом легендарном аббатстве множество сказок и легенд.
— Аббатство Рэдволл! Как здорово! Мама, там и вправду так здорово, как ты мне рассказывала, когда я была маленькой?
Римроза улыбнулась восторгу дочери:
— Даже лучше, по крайней мере я так думаю. Просто невозможно описать такое место, как Рэдволл.
Песенка взяла за лапу бабулю Эллайо, чтобы та могла опираться на нее при ходьбе. Начался рассвет. Гром уводил свою семью от опасности. День обещал быть таким же жарким, как и предыдущий, но ветки деревьев плотно переплелись и, образуя толстый зеленый полог над головами путешественников, защищали их от палящих лучей солнца, которое поднималось все выше и выше. Песенка все-таки не удержалась от последнего вопроса:
— А почему мы идем в Рэдволл?
Гром засунул за широкий пояс свирель и задумчиво ответил:
— Мы должны предупредить всех в аббатстве о том, что в этих землях появились Белолисы.
ГЛАВА 2
А в это время гораздо южнее, в равнинных землях, на опушке леса сторонний наблюдатель увидел бы ярко раскрашенную тележку или, вернее, фургон на двух огромных колесах. У фургона была всего одна оглобля, к концу которой привязывалась толстая деревянная рейка, так что, если смотреть сверху, эта оглобля напоминала букву «Т». Натянутая на большие обручи ткань была когда-то ярко расписана улыбающимися клоунами, мускулистыми борцами, фокусниками с неизменными волшебными цилиндрами в руках и просто шариками, цветами и непонятными узорами. К слову сказать, все это великолепие изрядно поблекло, выцвело от солнца и дождей, но надпись, намалеванную поверх клоунов, фокусников и прочих фигур, все еще можно было разобрать. Она гласила:
УДИВИТЕЛЬНАЯ И ВЕЛИКОЛЕПНАЯ,
НЕПРЕВЗОЙДЕННАЯ И НЕЗАБЫВАЕМАЯ
ТРУППА БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ!
Неподалеку разномастная толпа зверей готовилась к репетиции. Один из них, заяц, весь вид которого говорил о том, что он не просто выскочка — любитель театра, а серьезный профессионал, стоял впереди, как дирижер перед своим оркестром. Тут надо прерваться, чтобы описать его. На нем был изрядно помятый, но все равно великолепный сиреневый атласный фрак, а на голове — широкополая соломенная шляпа, сквозь дырки в которой торчали длинные заячьи уши. Желтые ботинки огромного размера наводили на подозрение по поводу мозолей их владельца, и, наконец, дополняла этот наряд тросточка с серебряным набалдашником. При взгляде на зайца всякий понимал, что и наряд его, и тележка, да и сама труппа видывали лучшие времена. Тем не менее заяц как-то особенно лихо завертел свою тросточку и, словно обращаясь к большой аудитории, объявил:
— Доброго всем утра. Я, Флориан Даглвуф Вилфа-чоп, импрессарио и директор этого театра, представляю вам
УДИВИТЕЛЬНУЮ И ВЕЛИКОЛЕПНУЮ, НЕПРЕВЗОЙДЕННУЮ И НЕЗАБЫВАЕМУЮ ТРУППУ БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ!
Последователи классических традиций и талантливых экспромтов! Ни разу не ушедшие без бурных оваций зала! Получившие Приз зрительских симпатий! Мы представим вам вечное искусство! Забавные комедии! Музыка и магия, веселая джига и прекрасные танцы! Приходите, приходите все! Посмотрите наше удивительное, познавательное, великолепное представление! Совершенно бесплатно! — Здесь он заговорщически улыбнулся и продолжил громким шепотом, которому так долго учатся актеры: — Домашние пироги, печенье, булочки и прочие вкусности поддержат истощенные силы артистов. Мы примем все с благодарностью. Да-да!
Из глубины фургона раздался чей-то недовольный голос, который прервал прочувствованную речь зайца:
— Ну хватит уже! Кончайте, пока все не уснули!
Заяц метнул раздраженный взгляд в сторону фургона и фыркнул. Вновь повернувшись к своим воображаемым зрителям, он объявил:
— А теперь, мои дорогие сельские друзья, домохозяйки, крестьяне и крестьянки, — не забудьте своих молодых сыновей, — мы подходим к самому главному! Гвоздь нашей программы — борьба! Два сильнейших борца из всех когда-либо появлявшихся на свет — выдры Борракуль Железная Грудь и Элахим Дубовая Лапа — покажут вам настоящую борьбу! Да-да! Я лично видел, как эти силачи справились с десятью меньшими зверями! Если у вас слабые нервы, не смотрите, поскольку обмороки и слезы отвлекают внимание артистов. Итак, чтобы вы убедились в моих словах, эти два удивительных силача поднимут всю — я повторяю — всю УДИВИТЕЛЬНУЮ И ВЕЛИКОЛЕПНУЮ, НЕПРЕВЗОЙДЕННУЮ И НЕЗАБЫВАЕМУЮ ТРУППУ БРОДЯЧИХ АРТИСТОВ!
Вперед, демонстрируя мускулы и раскланиваясь, выступили две большие выдры. Их трико, изукрашенные золотыми позументами, должны были производить на сельских жителей неизгладимое впечатление, хотя кому-то они могли показаться (и, надо признаться, вполне справедливо) слишком уж кричащими и яркими. Итак, раскланявшись перед воображаемой публикой и показав несколько упражнений, обе выдры приступили к делу. Они взяли скамейку за оба конца и, пыхтя, как будто им ужасно тяжело, начали поднимать ее. На скамейке стояли два крота, на одном из которых были надеты красные спортивные брюки, украшенные блестками, а на другом — плащ и тюрбан темно-зеленого цвета. На вытянутых лапах кротов в изящной позе лежала мышка, одетая в голубое платье и с венком из искусственных цветов на голове. Балансируя на одной лапе, на пояснице мышки стоял еж, его колючки все сплошь были украшены самыми разными флажками, бантиками и какими-то брелочками, так что он походил на новогоднюю елку, с которой почему-то забыли снять украшения после празднования Нового года. Скамейка взлетала, как качели, все выше и выше, а на ней с риском для жизни балансировала живая пирамида. Заяц Флориан подбадривал артистов громким шепотом:
