Елена Данько - Побежденный Карабас (с иллюстрациями В. Конашевича)
Это было так красиво, что я ничуть не удивился, почему это солнце и луна светят в одно время. Мне захотелось подойти поближе, и я шагнул вперед.
— Не промочите ножки! — запищал Буратино.
Я взглянул под ноги и увидел большую светлую реку. Ветерок чуть рябил воду. Сквозь эту рябь глубоко на дне виднелись узорные водоросли. Голубые рыбки медленно проплывали мимо них. Я оглянулся: нет ли где-нибудь мостика? Но мостика не было.
— Дайте нам лодочку, дайте челнок, мы переедем на тот бережок! — жалобно запел Буратино.
— Не слушайте его, он вас дурачит! — с досадой сказал Карло. — Как тебе не стыдно, сынок?
Он отпихнул ногой светлую реку, отодвинул в сторону зеленую поляну с домиком и повернул боком дремучий лес.
Буратино свистнул и проскакал на пуделе в открывшийся проход.
Тут я понял, что эти прекрасные картинки были нарисованы на полотне и служили декорациями в театре! От этого они показались мне еще прекраснее. Я не мог наглядеться на них. Но Карло окликнул меня, и мы пошли дальше.
В просторной кухне ярко горел огонь. Старый заяц был здесь поваром, а зайчата — поварятами. Ну и хлопотали же они вокруг сковородок и кастрюль! Здесь пеклись, жарились удивительные кушанья — расстегаи из лепестков георгина, ананасные котлеты, оладьи из одуванчиков. Разве могли сравниться с этим скучные буфетные закуски?
Молоденькие обезьянки под присмотром почтенной совы накрывали длинный праздничный стол. Они живо схватили фрукты, которые принес Карло, разложили мандарины, яблоки и виноград на фарфоровые тарелочки — и на столе словно засияло солнце!
Поодаль у стены стояла маленькая стремянка. На ней, как птица на ветке, сидел мальчик в белом балахончике. Он макал длинную кисть в ведерко с малиновой краской и писал на стене большими буквами:
ПРИВЕТ ПАПЕ КАРЛО
— Эй, Пьеро, кончай работу, встречай гостя! К нам читатель пришел! — сказал Карло.
Мальчик посмотрел на меня большими синими глазами и радостно улыбнулся.
— Вы читатель? Я покажу вам мои новые стихи. Ладно?
Тут он смутился и выронил кисть из рук. Падая, кисть опрокинула ведерко. Малиновая краска хлынула на голову проходившей мимо сове. Старушка захлопала крыльями и застонала с перепугу. Пьеро скатился с лесенки кубарем. Он бросился утешать бедную птицу и вытирал ей голову своим рукавом.
— Дай ей валерьянки. Пьеро! Видишь, какая она нервная! — сказал ласковый голос.
Я оглянулся и увидел хорошенькую куклу с голубыми волосами. Она стряпала торт из чайных роз и раскатывала тесто хрустальной скалочкой. Я догадался, что это Мальвина.
Пока Пьеро приводил в чувство расстроенную сову, а Мальвина глядела на них обоих, Буратино подкрался и стащил со стола самую пышную розу. Девочка вскрикнула и погналась за ним. Но он увернулся!
— Оставь, Мальвина, это для читателя!
Он протянул мне розу и сказал:
— Напишите про нас, пожалуйста, новую сказку!
Что тут началось!
— Напишите сказку! — завизжали обезьянки и покатились кубарем вокруг меня.
— Сказку! — завопили зайчата, забренчали кастрюльками, зазвенели ложками. Сова хохотала, лягушки квакали, Артемон лаял и кидался на всех.
— В самом деле, напишите сказку про наши новые приключения! — сказала Мальвина.
Тут все притихли и столпились вокруг, ожидая, что я скажу.
— Но я никогда не пробовал писать... Ведь читатели только читают книжки, а сами не пишут...
— Все сначала читают, а потом уже пишут! — сказал Буратино.
— Да я бы рад! — прошептал я.
— Ну вот и хорошо! — сказала Мальвина. — Папа Карло вам все расскажет. Вы только записывайте, что он будет говорить! Вот и выйдет сказка! Правда, папа Карло?
Карло подумал, почесал себе подбородок и сказал:
— Пожалуй, если наш читатель согласен...
— Согласен! Согласен! — закричали все и захлопали в ладоши.
— ...так мы попробуем сделать из него писателя, — докончил Карло.
Тут меня усадили в кресло. Пьеро принес мне чистую тетрадку, а Мальвина — вечное золотое перышко. Карло закурил трубку. Буратино влез к нему на колени. Артемон улегся у его ног, обсасывая косточку. Остальные уселись вокруг и принялись за яблоки, виноград и мандарины.
Карло стал рассказывать, а я записывать. А что я записал, об этом читай дальше.
Глава третья. О том, как папа Карло заболел и куклы искали доктора
Куклам жилось весело и счастливо у старого шарманщика. Они представляли волшебные сказки в чудесном театрике Буратино.
Все ребятишки в Тарабарской стране знали и любили эти представления.
Бывало, чуть Карло выходил на площадь, уже бежали со всех сторон босоногие, оборванные, чумазые малыши и кричали:
— Сказку! Покажи сказку, папа Карло!
Карло ставил свои ширмы, выпускал кукол, и тут начиналось веселье!
Ребятишки смеялись, кричали, хлопали в ладоши.
А богатенькие дети, заслышав шарманку, свешивались из окон дворцов, вываливались из золоченых карет, царапали и кусали своих нянек за то, что те не пускали их к папе Карло!
Каждый, кто хоть одним глазком взглянул на кукольное представление, потом долго веселился. Подумает о Мальвине — улыбнется, подумает о Пьеро — рассмеется, вспомнит Буратино — расхохочется!
А в Тарабарской стране был такой закон: богачи должны быть важными, бедняки — грустными, а смеяться никому не позволено!
И вот однажды, когда Карло сидел дома со своими куклами и клеил им игрушки, дверь растворилась. Вошел толстый, жирный судья в большой шляпе с перьями. На шее у него висела золотая цепь. В руках была палка с хрустальным шаром на верхушке. Он был такой важный, что сразу было видно — он никогда в жизни не смеялся!
Он вынул грамоту с королевской печатью и громко прочел ее.
А в этой грамоте было написано, что король запрещает папе Карло показывать представления. А если он не послушается, ему отрубят голову!
— Довольно смеха!
Тут судья трижды стукнул жезлом об пол и выплыл в дверь, важный и нахохленный, как попугай.
Папа Карло смотрел ему вслед и молчал. Он даже не улыбнулся, когда Буратино стал передразнивать судью: схватил кисточку от клея, стукнул три раза об пол и пропищал: «Довольно смеха!»
Он только провел рукой по лбу, лег на свою колченогую кровать и повернулся лицом к стене.
С той поры Карло заболел.
Он больше не вставал с постели. Он худел, слабел и горел в сильном жару. И вот однажды ему стало так плохо, что Мальвина и Пьеро побежали за доктором.
Была темная, ненастная ночь. Дождь барабанил по крышам. Дул мокрый, холодный, злой ветер.
Мальвина и Пьеро бежали по улице. Они хотели позвать к папе Карло знаменитого доктора Помпилиуса. Этот доктор был очень важный. Он разъезжал по городу в великолепной коляске, и жирный мопс всегда сидел с ним рядом на бархатных подушках. Про него шла слава, что он может вылечить любую, даже самую опасную болезнь.
И вот, когда куклы прибежали к дому, где жил доктор, дверь оказалась запертой. Дверная ручка скорчила им страшную рожу и прошипела:
— Ступайте домой! Доктор уже спит!
— А мы его разбудим! — сказали куклы. — Ведь у нас папа Карло заболел!
И они храбро полезли по скользкой водосточной трубе к окошку, где еще виднелся свет.
Доктор Помпилиус уже надел ночной колпак и собирался лечь спать. Вдруг кто-то постучал в окно.
— Кто там? — заорал доктор, хватая со стены ружье.
— Откройте, пожалуйста! — ответил тонкий голосок.
Доктор подкрался к окну и с опаской отодвинул раму.
Ветер и дождь хлестнули ему в лицо. За окном была непроглядная темень.
Вдруг из темноты вышли две куклы — мальчик и девочка и, дрожа, остановились на подоконнике.
— Это что за глупые шутки? Ступайте домой! — рассердился доктор.
Куклы горько заплакали.
— У нас папа Карло заболел. Мы боимся, что он умрет! Пойдемте к нему, господин доктор! Пропишите ему хорошее лекарство! — просили они и протягивали к доктору свои деревянные ручки.
Доктор надел очки и строго посмотрел на незваных гостей.
Платье на них было старенькое и мокрое, хоть выжимай. С рваных башмаков стекали грязные лужицы. Доктор нахмурился.
— А есть ли у вашего папы денежки? Чем он мне заплатит за лечение?
Куклы повесили головы.
— У него нет денег... Он лежит больной и не может работать.
— Га-га-га! — заорал доктор. — Как же вы смели стучаться в мое окно? Как смели пачкать мой чистый подоконник? Пошли прочь, нищие, бродяги, пошли прочь!
Он сорвал свой ночной колпак, затопал ногами, швырнул одной туфлей в Мальвину, другой — в Пьеро, а сам раздулся, как шар, подпрыгнул под потолок, стукнулся и снова подпрыгнул... Тут все затрещало, загремело, загромыхало в докторском кабинете. Посыпались зеленые искры, завертелись черные круги, поползли огненные змеи...
