Диана Джонс - Дорога ветров
— Да, но где ты живешь? — спросил он.
— На «Дальней плотине»,—нетерпеливо ответил Митт. Со стороны офицера нехорошо было спрашивать о таком. — Конечно. Оттуда я и иду. К себе домой.
— Понимаю,— сказал офицер и помахал стоявшим в отдалении солдатам. — Эй! Сюда! Одного хватит!
На его крик кинулись сразу несколько солдат, которые с изумлением обнаружили не взрослого мятежника, а очень маленького мальчика.
— Он съежился от сырости, — предположил один из них.
— Мальчик живет на «Дальней плотине», — сказал офицер.— Пусть один из вас отведет его домой и скажет родителям, чтобы впредь лучше за ним смотрели.
— «Дальняя плотина» мне не дом! Я там просто живу! — запротестовал Митт.
Тем не менее его доставили обратно на «Дальнюю плотину»: он почти висел на руке огромного солдата в зеленом мундире графского войска. Поначалу Митт держался угрюмо: он был огорчен и немного обижен. И еще офицер его глубоко разочаровал. Митт поделился с ним тайной, а тот даже толком не выслушал. Однако солдат оказался человеком добродушным. У него самого были дети, к тому же поиски мятежника на безветренном Флейте, по жаре и сырости, — удовольствие сомнительное. Солдат был рад, что выдалась возможность ненадолго улизнуть от этой работы. Он держался с мальчиком по-дружески, и вскоре Митт повеселел и стал радостно болтать о том, как далеко прошел и что ему, наверное, тоже захочется стать солдатом, когда он вырастет, а еще морским капитаном и водить графские корабли.
Люди в Новом Флейте выходили на порог и смотрели, как Митт рысит мимо, цепляясь за большую теплую руку солдата. Взгляды на них бросали неласковые. Граф Хадд был человеком жестким и мстительным. И именно солдаты выполняли суровые приказы графа. А в последнее время командование солдатами взял на себя второй сын графа, Харчад, а он оказался еще более суровым, чем его отец, и гораздо более жестоким. Но поскольку по всему Дейлмарку граф в своем графстве имел больше власти, чем король в те времена, когда еще были короли, то Харчад и его солдаты делали все, что им заблагорассудится. Вот почему солдат ненавидели.
Митт ничего в этом не понимал, но видел их взгляды.
— Нечего так смотреть! — то и дело кричал он. — Это мой друг, вот!
Солдат чувствовал себя все более неловко.
— Полегче, сынок, — повторял он каждый раз, когда Митт это кричал.
А спустя какое-то время он, похоже, почувствовал, что должен оправдаться.
— Человеку надо как-то жить, — сказал он Митту. — Мне эта работа не нравится, но что еще остается парню с дальнего берега бухты? Вот накоплю деньжат и стану фермером, как твой папка.
— Так ты живешь на берегу? — спросил Митт, который больше ничего в его речи не понял.
Они дошли до «Дальней плотины». Родители Митта хватились его примерно полчаса назад и теперь были в панике. Отец для начала отвесил ему крепкий подзатыльник, а мать крепко-крепко обняла. Митт не понял причины такой встречи. К тому времени картина прекрасной страны уже стерлась из его памяти. Он и сам толком не знал, зачем ушел.
Солдат стоял рядом, напряженный и очень официальный.
— Мальчика нашли в Старом Флейте, — сказал он. — Сказал, что ищет свой дом, или что-то в этом духе...
— Ох, Митт! — радостно воскликнула Мильда. — Какая же ты вольная птаха!
И снова обняла сына.
— И еще, — добавил солдат, — Навис Хаддсон шлет вам поклон и просит, чтобы в будущем вы лучше присматривали за постреленком.
— Навис Хаддсон! — воскликнули хором родители Митта: отец — с удивлением и возмущением, а Мильда — потрясенно. Навис был третьим и самым младшим сыном графа Хадда.
— Очень мило со стороны Нависа Хаддсона, — саркастически бросил отец Митта. — Надо полагать, он прекрасно знает, как растить мальчиков?
— Право, не могу сказать, — ответил солдат и ушел, не желая вступать в спор с таким крепким и напористым мужчиной, как старший Алхаммитт.
— Ну, а по-моему, очень мило, что Навис вот так отправил домой нашего Митта! — сказала Мильда, когда солдат ушел.
Отец Митта сплюнул в канаву.
Тем не менее Мильде запала в душу доброта Нависа. Она рассказывала о ней всегда, когда рядом не было мужа, которого это раздражало. И большинство ее слушателей тоже были глубоко поражены. Как правило, граф Хадд и его родственники не были ни к кому добры. После того случая Мильда расспрашивала о Нависе и разузнала о нем все, что могла. Впрочем, узнать удалось не так уж много. Любимцами старого графа были его старший сын Харл и второй сын Харчад, о них было много пересудов. Но примерно в то время, когда Навис отправил Митта домой, он пользовался несколько большим расположением отца, чем обычно. Дело было в том, что года три тому назад граф выбрал Навису жену, как выбрал их и двум другим своим сыновьям. Мильда слышала, что Навис и его жена обожают друг друга и повсюду ходят вместе. А потом жена Нависа родила девочку. Вот почему граф был доволен сыном.
Граф ценил внучек. Ему не особенно нравились девочки, но внучки ему были нужны, потому что он был человеком крайне вздорным. Внучек можно выдавать замуж за графов и лордов, и тогда в спорах те будут поддерживать графа Холанда. Но до этого девочку родила только жена Харла. Так что когда у Нависа родилась дочка, Хадд был в восторге. Кроме того, Мильда слышала, что жена Нависа ждет второго ребенка и Хадд радостно предвкушает появление еще одной внучки.
Ребенок родился через месяц. Это оказался мальчик, а жена Нависа умерла родами. Говорили, что Навис так убит горем, что даже не потрудился дать сыну имя. Няньки были вынуждены просить, чтобы имя ему придумал граф Хадд, а Хадд был зол, что не получил внучки, и назвал мальчика Йиненом — это было имя лорда, который ему особенно не нравился. Впрочем, еще до конца года Хадд утешился: жены Харла и Харчада родили девочек. Что до Нависа, то он отказался от поста в армии графа и куда-то скрылся. Больше ни о нем, ни о его детях, Хильдриде и Йинене, люди не слышали.
Митт не забыл свою прекрасную страну навсегда. Когда снова выдался редкий безветренный день, он вспомнил о ней, хотя видение было довольно смутным. Но на этот раз Митт не кинулся на поиски чудесного края. Он понимал, что тогда его снова приведут домой солдаты. И это огорчало его. Порой он слышал зов своей прекрасной страны, который доносился из далекого далека. Митт мог услышать ее голос в тишине, в запахах или в шторме, который с ревом налетал с моря, и тогда думал о том удивительном месте, и ему казалось, что сердце его вот-вот разорвется. Но это продолжалось лишь миг, потом Митт отбрасывал тоску прочь и смеялся вместе с отцом и матерью.
Втроем они могли смеяться над чем угодно. Как-то вечером лил дождь, а они с Мильдой веселились вовсю. Митт тогда как раз учил буквы. Они давались ему с таким трудом, что он не мог не смеяться. Тут под порывом мокрого ветра распахнулась дверь, вещи полетели в дальний конец комнаты, а на пороге возник отец Митта. Хохоча и перекрикивая ветер, он сообщил, что корова отелилась. Едва он договорил, как дверь слетела с петель и упала на него. Они втроем хохотали так, что чуть животики не надорвали.
А самое смешное случилось тогда, когда тот теленок вырос в молодого и задиристого бычка. Митт и его родители были на пастбище — пытались укрепить стенку канавы, которая норовила обвалиться. Бык стоял и с любопытством наблюдал за ними. На пастбище ведь довольно скучновато... И тут явился сборщик арендной платы Хадда. Он перелез через ограду и, раздраженно ворча, надменно подошел к канаве.
— Мне пришлось тащиться сюда от самого дома! — начал он.— Почему вы не могли...
Бык озорно сверкнул красным глазом, опустил рога и бросился вперед. Никого из хозяев он бы в жизни не обидел, но чужак — это же совсем другое дело! Должно быть, в его бычьей голове родилась смутная догадка, что семья не очень рада видеть этого человека.
Как бы там ни было, а сборщик вместе со своим кошелем и прочим имуществом описал в воздухе красивую дугу и приземлился прямо в канаву, подняв тучу брызг. Он встал на ноги. Страшно выругался. Подковылял к берегу и попытался выкарабкаться. Но бык его уже ждал и просто столкнул обратно в канаву. Ничего смешнее Митт в жизни не видел. Сборщик никак не мог додуматься вылезти на другую сторону канавы, где быку было бы его не достать. Он упорно карабкался на пастбище, сжимая свой кошель. А бык всякий раз тыкал в него рогами — и мытарь летел в воду. Снова и снова сборщик поднимался на ноги, брел к берегу, плюхался обратно в канаву и, сидя в воде, кудахтал: «Неужели вы не можете справиться со своей скотиной?» А родители Митта ничего не могли сделать — они висели друг на дружке, обессилев от хохота. Наконец Митт, который покатывался со смеху не меньше них, зацепил пальцем кольцо в ноздрях у быка и дал несчастному мытарю выбраться на сушу. Но сборщик не испытывал к нему благодарности.
— Я тебе покажу, как смеяться, мальчишка! — прорычал он.
