Жорж Санд - Грибуль
— Я вам очень благодарен, — отвечал Грибуль, и зубы у него стучали как в лихорадке. Господин отвернулся. От солнечных лучей его черное бархатное платье сначала показалось темно-синим, а потом перешло в превосходный фиолетовый цвет, борода ощетинилась и плащ надулся как шар, он глухо зарычал, страшнее львиного, тяжело поднялся с земли и скрылся в ветвях дуба.
Грибуль протер глаза и спросил себя, не во сне ли все это видел и слышал? Наконец он уверил себя, что это был действительно сон, и ему даже показалось, что он проснулся тогда только, когда улетел черный господин. Он боялся, что мать и отец будут его бранить и даже, чего доброго, бить за то, что его так долго не было, а потому он поднял палку и сумку и пошел домой.
Едва он вошел в комнату, как мать закричала:
— Наконец-то ты вернулся, кажется, давно бы пора! Вот дурак, а его ожидает такое счастье, о котором он, верно, никогда и не думал.
Сначала, как водится, она его долго бранила, потом потрудилась рассказать, что в лес приходил господин Шмель, остановился в их доме, съел большой горшок меду и заплатил золотую монету. Потом, пересмотрев друг за другом братьев и сестер Грибуля, спросил у Бригули: “Нет ли у вас еще детей, помоложе этих?” И услыхав, что есть еще сын двенадцати лет по имени Грибуль, господин Шмель вскричал: “Какое превосходное имя, а ведь я давно ищу такого ребенка, пришлите его, пожалуйста, ко мне, и я сделаю его счастливым”.
— Но кто же такой этот господин Шмель? — спросил удивленный Грибуль. — Я его совсем не знаю.
— Господин Шмель, — отвечала мать, — богатый господин. Он приехал сюда затем, чтобы купить очень много земли и богатый дворец невдалеке от нас. Никто его не знает, но все говорят, что он очень добр и сорит деньгами. Быть может, он даже и глуп, потому что полюбил тебя за имя, но во всяком случае пойди к нему скорей, он, верно, сделает тебе богатый подарок.
— Как же мне найти его? — спросил Грибуль.
— Гм, я не знаю, — отвечала Бригуль, — я до того была изумлена, что даже и не подумала спросить, но по всей вероятности он уже живет в замке, который так хотел купить. Замок этот на опушке леса; ты очень хорошо знаешь местность и будешь окончательно глуп, если не найдешь человека, которого все знают и о котором говорят, как о чуде. Иди скорей, и что бы он тебе ни дал, неси домой, если он даст тебе деньги, то смотри, не бери себе ни копейки, если же что-нибудь съестное, не обнюхивай, а неси мне и отцу, как получил. В противном случае ты будешь наказан.
— Зачем вы мне все это говорите, милая маменька? — отвечал Грибуль. — Вы знаете, я никогда от вас ничего не скрывал и скорее решусь умереть, чем обмануть вас.
— Правда, ты слишком глуп; ну иди же и не рассуждай больше.
Грибуль пошел по указанной матерью дороге. Он скоро почувствовал сильную усталость, день уже клонился к вечеру, а он с утра ничего не ел. Он сел отдохнуть под фиговое дерево, но в это время года плодов еще не было, а голод совершенно его ослабил. Вдруг он услышал над головой жужжание пчел, привстав на цыпочки, он увидел в дупле мед. Он поблагодарил небо за посланную помощь и достал осторожно меду, не ломая сот, поел и уже хотел идти дальше, как вдруг из дупла раздался пронзительный голос, и он услышал слова:
— Остановите злодея! Скорее бегите ко мне, дочери мои, служанки и невольницы, уничтожим вора, разграбившего наши сокровища.
Грибуль тотчас понял, о ком шла речь, и очень испугался.
— Виноват, госпожи пчелы, — сказал он, дрожа от страха. — Я почти умирал с голоду и не мог нанести вам убытку, если поел вашего превосходного меда; ваш мед так вкусен, желт и душист, что сначала счел его за золото, а когда попробовал, то убедился, что он гораздо лучше чистого золота.
— Он неглуп, — проговорил молоденький приятный голос, — и за его милый отзыв о нашем меде прошу вас, маменька, помиловать его и позволить продолжать путь.
После этих слов в дереве раздалось жужжание, как-будто говорили все вдруг и о чем-то спорили, но никто не выходил. Грибуль убежал, и его никто не преследовал. Когда он отбежал подальше, ему захотелось обернуться, и он невольно остановился полюбоваться только что покинутым местом: так оно было великолепно. Лучи заходящего солнца падали на фиговое дерево и роскошно освещали его ветви, в этих полосах света, на которые даже трудно было смотреть из-за ослепительного блеска, вертелось, пело и танцевало множество полупрозрачных существ. Грибуль смотрел сколько мог, но оттого ли, что он сидел далеко, или оттого, что солнце светило в глаза, он не мог хорошенько разобрать того, что видел.
То казалось ему, что танцуют дамы и девицы в золоченых платьях с темными корсажами, то просто рой пчел толчется в полосах света.
Но ночь все приближалась, солнце село за кусты, а вместе с ним пропало и чудное видение. Грибуль опять пошел по дороге к замку.
Он шел долго, очень долго, и постоянно утешал себя, что уже немного остается до опушки, пока не увидел, что заблудился. Сел еще раз отдохнуть, и ему захотелось спать, но он побоялся волков и, чтобы не задремать, решил идти дальше сколько хватит сил. Наконец и силы ему изменили, он уже был готов упасть от усталости, как вдруг между деревьями увидел огни. Это ободрило его, он пошел в ту сторону и через несколько минут очутился перед прекрасным освещенным домом. В комнатах играла музыка и расхаживали гости, а на кухне повара усердно готовили ужин. Грибулю было очень совестно, что он пришел так поздно, но все же решился постучать у подъезда:
— Если хозяина дома зовут Шмель, то нельзя ли его видеть?
— Если вы Грибуль, то мы получили приказание хорошо принять вас, — отвечал швейцар. — Наш господин только что купил этот замок и сегодня дает большой бал. Поговорить с ним вы можете завтра, если вас зовут Грибуль.
— Ну и хорошо, — отвечал Грибуль, — меня-то именно и зовут Грибуль.
— Когда так, то пожалуйте ужинать и отдохните.
Швейцар тотчас же провел его в прекрасную комнату. Она была так хорошо убрана, что Грибуль принял ее за комнату хозяина дома, а на самом деле она принадлежала только его главному лакею. Ему подали на ужин плоды и самые лучшие конфеты. Грибуль охотнее бы съел тарелку хорошего супа и кусок хлеба, но спросить не смел, а когда он кое-как утолил свой голод, то слуга сказал, что он может лечь спать, если хочет.
Грибуль воспользовался позволением, но шум и говор со всех сторон не дали ему заснуть. Каждую минуту отворялись двери, и большие контрабасы гудели, как гром. Двери затворялись, музыка смолкала, но тут начинали в кухне греметь кастрюлями, в буфете звенеть посудой, слуги перешептывались и переглядывались, точно затевали что-то недоброе, так что Грибуль то прислушивался к окружающему, то дремал, и сам не мог разобрать, видит ли он все это во сне или наяву.
Вдруг ему показалось, что слуга, который все время так хорошо с ним обращался, вошел в комнату, подошел к постели и смотрит, спит ли он: — что же, в его безобразной толстой голове нет глаз! Грибуль очень перепугался и хотел говорить, но вдруг раздалось тик-так, слуга задвигал руками и ногами и полез на потолок, спустился, опять поднялся, чрезвычайно искусно и скоро перекрещивал это пространство нитями, а тик-так, как звук маятника, все продолжалось. Сначала эта игра занимала Грибуля, но когда слуга начал опутывать его нитями, то он не на шутку испугался и хотел закричать, но вместо крика у него вылетел из груди тоненький слабый звук, похожий на писк комара. Он попробовал вытащить руки из-под одеяла, но что же он увидел? — вместо рук у него маленькие тоненькие лапы, до того маленькие, что он боялся сломать их, если пошевелит. Наконец он увидел, что сделался маленькой мошкой, а тот, кого он принял за слугу господина Шмеля, был некто иной, как мохнатый паук обыкновенной величины, который старался завлечь его в паутину и съесть. Тут Грибуль от страха проснулся: в комнате был слуга, уже не паук, а обычный человек, он прятал в свой шкаф накраденные во время бала бутылки с вином, серебряные столовые приборы, великолепные вазы и другие драгоценные вещи; вероятно, пропавшее хотел поставить на счет какому-нибудь бедняку, который не успел снискать такого расположения у господина, каким пользовался он как старший слуга. Сначала Грибуль не понимал, что он делает, но догадался, когда слуга обернулся к нему с испуганным и угрожающим видом и сказал ему сухим разбитым голосом, походившим на стук старых стенных часов:
— Что вы на меня смотрите и отчего вы не спите?
Грибуль далеко не был так прост, как его считали, он сделал вид, будто ничего не замечает, встал и попросил позволения идти на бал, прибавил, что из-за шума он все равно спать не может.
Слуга был очень рад от него отвязаться и потому с радостью сказал:
— Идите, идите, вы совершенно свободны.
Грибуль шел все прямо, поднимался на лестницы, спускался с них, проходил ряд комнат и видел много вещей, о назначении которых даже не имел понятия, но они его не занимали. В одной из этих комнат сидело множество мужчин в черных платьях и богато одетых дам. Они играли в карты, в кости и спорили между собой о разложенных на столах грудах золота.
