Тамара Крюкова - Хрустальный ключ
Три дня и три ночи спала девушка, а как проснулась, ничего не помнит. Ни того, что еще три дня назад маленькой девочкой была, ни мачехи-ведьмы. Так и осталась она взрослой девушкой. Пожили они недолго в сторожке, а потом лесник собрал весь свой нехитрый скарб, да и подался с дочкой в другие края.
А озеро с тех пор словно подменили. Будто иссяк чистый родник, что его питал. Черной стала вода в озере, дно зловонной тиной покрылось. Заросло озеро ряской да осокой. Поселились в нем жабы, да пиявки, и превратилось оно в болото, которое и по сей день зовут Ведьминым».
ГЛАВА 2. ЖЕЛАНИЕ
На деревню опускалась ночь. В домах один за другим гасли огни. Все засыпало, только сверчки заступили на свою ночную вахту и завели долгую песню.
Петька и Даша упросили бабушку разрешить им спать на чердаке. Тут ребятам нравилось все: и приставная лестница, которая вела на чердак и то, что здесь не было электричества, и спать нужно было укладываться при свете фонарика.
Потолок на чердаке был покатый, деревянный, и не потолок вовсе, а крыша, только с изнанки. С перекладин свешивались гирлянды чеснока, лука и пучки целебных трав. Бабушка не признавала лекарств. У нее была своя природная аптечка. Она знала, какой траве какое время для сбора, и от какой хвори она помогает. Мебели на чердаке не было, если не считать пары сломанных стульев, старой прялки, да видавшего виды, старинного сундука. Сундук потемнел от времени, а кованые железом углы потускнели. Внутри сундук пах нафталином и стариной, крышка была оклеена пожелтевшими открытками, на которых встречались странные буквы. Даша таких никогда не видела. В сундуке бабушка хранила старую одежду: плюшевые пальто на ватине, широкие юбки с оборками, расшитые рюшами кофты. Однажды бабушка решила их проветрить. Это был один из самых интересных дней. Петька доставал вещи из сундука и спускал их вниз, Даша примеряла то одно, то другое, а бабушка развешивала вещи на веревке. Петька подшучивал:
— Театр приехал. Тут у тебя, бабуль, полная костюмерная.
Кровати на чердаке не было. Зато на полу возле оконца была брошена огромная охапка душистого сена. Вечером было приятно плюхнуться на сено и заснуть, вдыхая терпкий, свежий запах лета и деревни.
Набегавшись за день, ребята улеглись на свою необычную постель, и Петька погасил фонарик. Пряный запах трав смешивался с ароматом сена. Вечер был теплый, и окно на чердаке было широко распахнуто. Где-то на другом конце улицы забрехала собака, чтобы показать, что она исправно несет свою службу. Ей начала вторить другая, третья…
Засыпая, Петька подумал, что вечера в деревне какие-то особенные, с неповторимыми деревенскими звуками. Даже собаки, казалось, лаяли как-то по-своему.
Даша не спала. Она слушала перекличку собак, но, наконец, и они угомонились, закончив ночную перебранку. Мир окутала ночь. Даша натянула одеяло под самый нос и лежала, уставившись на окно. Время от времени глаза у нее слипались, но она тут же стряхивала с себя сон, вздыхала и только плотнее куталась в одеяло. Петька уже спал, как вдруг услышал у себя над ухом жаркий шепот:
— Петь, ты спишь?
— Чего тебе? — сквозь сон спросил Петька.
— Петь, давай окно закроем.
— Ты что, в такую жару? — пробормотал Петька и повернулся на другой бок, но Даша потеребила его за плечо:
— А как ты думаешь, ведьма по ночам из болота не вылезает?
Петька приоткрыл один глаз и сердито посмотрел на Дашу:
— Больше ей делать нечего, как только из болота вылезать. Спи, ночь уже.
— Ага, — согласилась Даша, продолжая сидеть, глядя на Петьку круглыми от страха глазами.
— Вот навязалась на мою голову. Ложись, говорят, — приказал Петька и повернулся досматривать прерванный сон.
Даша покорно легла и опять натянула на нос одеяло. Ночь была полна таинственных звуков. Вдруг Даше показалось, что скрипнула калитка. Даша вся обратилась в слух. Тишина… Нет, вот за окном кто-то тяжело вздохнул. Вдруг это ведьма лезет по лестнице? Даша так и обмерла. Она быстро пододвинулась поближе к Петьке и ткнулась носом в его плечо. Петька только, только начал засыпать.
— Ну, чего еще? — разозлился он.
— Петь, можно я рядышком полежу. Я тихонько, тебе мешать не буду, всхлипнула Даша.
Ее лицо белело в темноте чердака. Глаза были широко раскрыты. Она была такая маленькая и так трогательно прижималась к Петьке, ища защиты, что Петьке стало жалко сестру, и всю его злость как рукой сняло.
— Не бойся, никакой ведьмы нет, — сказал он. — А если бы и была, у нас замки крепкие, и Шарик дом сторожит. Он никого на свете не впустит.
Петька накрыл Дашу одеялом и уткнулся было носом в подушку, но сон больше не шел к нему. Петька глядел в раскрытое окно. Бархатное небо было усыпано звездами, такими крупными и близкими, что казалось, протяни руку достанешь. Желтые, белые и голубоватые, одни горели ярко, другие тревожно перемигивались, словно далекие маяки.
— А почему тут звезды такие огромные и их больше, чем у нас в городе? — спросила Даша.
Петька вздрогнул от неожиданности. Он думал, Даша уже спит, но сейчас был даже рад, что можно вдвоем посмотреть на звездное небо.
— Потому что здесь темно, а в городе светло, — объяснил он.
— Ну да?! Помнишь, у нас во дворе фонарь перегорел, а звезды все равно маленькие были. Наверно, у нас другие звезды видны. Но здешние лучше, вздохнула Даша.
Вдруг какая-то озорная звездочка сорвалась с неба, будто ей надоело висеть на одном месте, и полетела вниз.
— Загадывай желание! — подтолкнул Петька Дашу.
Через мгновение звезда скрылась за темной стеной леса, и Петька раздосадованно сказал:
— Эх, не успел. Надо загадать до того, как звезда на землю упадет, тогда исполнится.
— Не бойся, я успела. Я с тобой желанием поделюсь, — серьезно сказала Даша.
— Ну и что ты загадала? — усмехнулся Петька. Он знал Дашино желание наизусть: кукла, которая умеет говорить «мама», «папа» и петь песенку.
— Чтобы болото опять стало целебным озером, — сказала Даша.
— Ну, ты бы еще луну с неба заказала. Желание-то надо загадывать, какое может исполниться.
— Желание надо загадывать какое хочется. И вообще, Петенька, так не честно, я ведь успела загадать, пока звезда еще не упала, — обиделась Даша, как будто исполнение желаний зависело от Петьки.
— Ладно, может и исполнится, только не скоро. А теперь спи, — сказал Петька.
Даша поцеловала Петьку в щеку, свернулась калачиком и через минуту уже спала.
ГЛАВА 3. ТЕНЬ
Деревья обступили болото плотным кольцом. Черное зеркало воды было темным и таинственным. Кое-где его прорезали длинные листья рогоза, и то там, то здесь, словно бородавки, торчали кочки, поросшие острой осокой. Выглянула луна. Она осветила топь мертвенным голубоватым светом, заглянула в бездонную пропасть воды и, словно испугавшись, поспешно спряталась за облаком. Над болотом клубились и сгущались тени. «Уху-ху…» — расхохотался филин и, захлопав крыльями, поспешил на ночную охоту. Все стихло.
…А в кромешной тьме, на дне болота корчилась в бессильной злобе та, что некогда властвовала в округе. Морра звали ее, хотя мало кто знал настоящее имя ведьмы. Морра, несущая беды и несчастья. Были времена, когда ее могуществу и чарам не мог противиться никто, но вот уже много десятилетий подкова крепко держала Морру на дне, побежденную, раздавленную, но не уничтоженную. Месяцы складывались в годы, годы в десятилетия. Подкову точила ржавчина, и Морра поняла, что ее час еще придет, нужно только набраться терпения и ждать. О, с какой ненавистью и страстью она ждала! Чем больше тлела подкова, тем сильнее становилась Морра.
И вот час пришел…
Тень, лежащая на дне, шелохнулась, приподнялась и обратилась в змею. Чешуя ее тускло блеснула в черной воде, и Морра начала свой магический змеиный танец. Она то свивалась в кольцо, то распрямлялась, словно струна, пытаясь сбросить с себя веревку с истлевшей подковой, но как ни извивалась она, как ни крутилась, веревка не соскакивала будто приклееная. Из стороны в сторону раскачивалась головка с острым язычком-вилочкой, гибкое тело закручивалось в тугую спираль и вновь бессильно опадало на ил. Еще и еще, как заклинание, повторяла змея магические движения, и вдруг, извернувшись, она, как хлыстом, изо всей силы ударила по подкове хвостом. Ржавый металл рассыпался в прах. В тот же миг веревка соскользнула с гибкого змеиного тела, и Морра стрелой устремилась вверх.
Земля содрогнулась. Бархатные темно-коричневые головки рогоза упали, как подрубленные. Из топи донесся леденящий душу хохот, от которого даже деревья поникли, а филины попрятались в дупла. Столб брызг фонтаном поднялся из черной трясины, и из самой глубины ее взметнулась ввысь огромная летучая мышь. Она расправила крылья, и когти ее блеснули в холодном свете луны, как острые клинки. Голова летучей мыши глядела пустыми глазницами черепа. Костлявая челюсть сотрясалась от дикого хохота, и у каждого, кто слышал его, будь то человек, зверь или птица, кровь стыла в жилах.
