Марк Ватагин - Сказки народов России
Так закончил Мус. И добавил:
— Силой никогда не хвались. Всегда найдутся богатыри сильнее тебя. Живи, как раньше жил, живи, как люди живут. Иди домой к старухе.
И старик пошёл домой.
ВЕЛИКИЙ ХАН И ДРАГОЦЕННЫЕ ЕГО ДРУЗЬЯ
Это случилось в давние времена. Жил когда-то великий прославленный хан. Звали его достойно: Наран-Арслан.[44] Было у хана три драгоценных друга. Больше жизни любил он своих друзей. Первым другом был единственный младший брат, вторым — жёлтый летающий слон, третьим — золотисто-рыжий говорящий конь.
Каждое утро, опережая красное солнце, вставал хан и думал: «Живы ли, здоровы ли мои друзья?» Он шёл к младшему брату, ласкал его, покручивал его левый ус. Потом шёл к жёлтому летающему слону и похлопывал его по левой лопатке. А потом шёл к золотисто-рыжему говорящему коню и похлопывал его по крутой крепкой шее. Только убедившись, что друзья его живы-здоровы, хан возвращался во дворец, ложился в постель и снова засыпал.
Всё, что есть на свете, было у хана, но не было у него ребёнка, который порадовал бы его хотя бы плачем.
Жила у хана старшая сестра, которая любила гулять по степи. Однажды она зашла очень далеко. И вдруг услышала песню. Пел нежный девичий голос. «Кто может петь в этой безлюдной степи?» — подумала она и пошла на голос. Видит, стоит шалаш из прутьев и травы. В шалаше сидит отшельник-лама,[45] а рядом с ним — луноликая красавица.
Сестра хана поклонилась ламе по-старинному, руки сложила бутоном лотоса и почтительно попятилась назад. «В безлюдной степи сидит отшельник-лама. Но откуда здесь, в этой глуши, такая прекрасная девушка?» — подумала она.
— Как поживает великий хан? — спросил отшельник.
— Живёт, как прежде. И как прежде, нет у хана ребёнка, который порадовал бы его хотя бы плачем.
Сестра хана вернулась домой и рассказала владыке всё, что видела.
— Я поеду к святому ламе, — сказал хан. — Он должен отдать мне эту девушку. Может быть, она родит мне сына.
Он приехал к ламе. В знак почтения привёз ему дорогие подарки. Поклонился по-старинному, руки сложил бутоном лотоса, отступил назад и сказал:
— О святой лама! Я был бы счастлив, если бы вы отдали мне в жёны эту девушку. Может быть, она родит мне сына.
— Что ж, бери, великий хан, я её не держу, — ответил лама. — Но если уж ты её берёшь, знай правду. Всю свою жизнь, вот уже семьдесят лет, я провёл в дикой степной глуши, в постах и молитвах. Каждый день я хожу умываться к тихому ручью, что течёт на востоке. К этому ручью приходила купаться коричневая обезьяна. И вот эта обезьяна родила девочку и оставила её у ручья. Я взял девочку, вырастил её. Теперь ей шестнадцать лет. Бери её, хан. Но если ты когда-нибудь будешь к ней несправедлив, если назовёшь её звериным отродьем, то не бери. Лучше оставь со мной.
— Нет, святой старик, я её не обижу, я никогда не вспомню, кем она рождена. Я её полюбил.
— Да будет так, — сказал отшельник. — А теперь выйди, хан, я попрощаюсь с девочкой.
Хан вышел. Старик снял с себя чётки[46] из ста восьми камней и надел их девушке на шею.
— Милая моя, — сказал он, — теперь ты будешь жить у хана. Хан тебя защитит. Но никогда не снимай эти чётки. Они уберегут тебя и от гнева хана, и от злых сил.
Девушка пообещала старику не снимать чёток и пошла с ханом. В тот же день хан устроил свадьбу. Он очень полюбил молодую ханшу.
Был у хана придворный певец Шонхор. Дни напролёт проводил он в ханском дворце, до поздней ночи увеселял хана и молодую ханшу.
А другие жёны хана[47] сердились и завидовали юной красавице.
— Все мы — дочери ханов и нойонов,[48]— говорили они, — всех нас одинаково любил великий хан. Ни одну не считал самой красивой, ни одну не считал уродливой. А как появилась новая ханша — перестал на нас даже смотреть! Надо её со свету сжить! Но как?
Думали-думали — ничего не придумали. Тогда старшая ханша говорит:
— Надо пойти к бакши, учителю молитв. Он всё знает, он скажет нам, что делать, как быть, как молодую ханшу сгубить.
И все они пришли к учёному бакши.
— Здравствуйте, уважаемые ханши, зачем ко мне пожаловали? — спросил учитель.
— Мы пришли рассказать вам о нашей жизни, — ответили ханши. — Прежде хан ни одну из нас не считал самой красивой, ни одну не считал уродливой. Всех одинаково любил. А как появилась новая ханша — перестал на нас даже смотреть. Посоветуйте, учёный бакши: как нам её со свету сжить, как нам её убить-погубить?
— Что вы, что вы, почтенные ханши! — вскричал бакши. — Я человек священного сана, разве я могу посоветовать убить живое существо? Это великий грех! Нет, нет, я вам ничего не скажу!
— Значит, вы, священник, боитесь взять на душу грех за убийство одного человека? Но если вы нам не поможете, мы тут же, у вас на глазах, все зарежемся! Выбирайте!
— Пощадите меня, о ханши, не губите мою душу! — взмолился бакши. — Ладно, слушайте. Расправиться с ней не просто. Старик отшельник подарил ей священное ожерелье — чётки. Пока чётки на ней, ни меч, ни яд, ни пуля — ничто её не возьмёт. Остаётся только одно: надо подкупить певца Шонхора…
— Всё понятно, дорогой бакши. Теперь мы знаем, что делать.
Поздно вечером Шонхор шёл из дворца домой. На дороге его ждали ханши.
— Здравствуй, наш друг Шонхор, — сказали они. — Если ты хочешь получить много золота, слушай нас. Ты видел чётки на шее у молодой ханши?
— Видел.
— Нам нужны эти чётки. Если ты их достанешь, ты получишь столько золота, сколько сможешь унести.
— О добрые ханши! — воскликнул Шонхор. — Неужели я стану богатым? Я достану, достану эти чётки!
На другой день Шонхор не пришёл во дворец. Молодая ханша ждёт утром — его нет, ждёт после полудня — его нет, вечер близится — нет певца.
— О мой хан, — говорит она, — почему Шонхор не пришёл? Что с ним?
— Не знаю.
— Пошли за ним слугу.
Хан послал слугу. Скоро тот вернулся и сказал, что певец болен, лежит с повязанной головой и стонет.
— Бедный Шонхор! — вскричала ханша. — Скорей приведите его, я его вылечу.
Певца привели, посадили на белую кошму. Ханша подошла к нему, сняла чётки и трижды возложила их ему на голову. Шонхор внимательно осмотрел чётки, запомнил, как сделаны многие из камней.
— О ханша, спасибо вам, — сказал он. — Как легко, как хорошо мне стало!
И он стал петь сладкозвучные песни.
А на другое утро опять не пришёл. Ханша говорит:
— О мой хан, разрешите послать за Шонхором.
— Разрешаю.
Слуга пришёл к певцу.
— Сегодня мне совсем плохо. Сегодня я и шагу не могу сделать. Так и передай ханше, — сказал Шонхор.
Ханша выслушала слугу и сказала:
— Принесите его на руках. Уж теперь-то я знаю, как надо его лечить.
Певца принесли на руках. Ханша сняла чётки и трижды возложила их ему на голову. Шонхор ещё внимательнее их осмотрел, запомнил ещё лучше.
— О ханша, спасибо вам! Мне стало легче. Не поскупитесь, возложите ваши священные чётки ещё раз.
Ханша ещё раз возложила чётки на голову певца. Теперь Шонхор хорошо помнил каждый камень. Он вздохнул и сказал:
— О ханша, вы меня исцелили, я совсем здоров!
До самого вечера он увеселял ханшу сладкоголосым пением и звучной игрой на ятхе.[49] А когда стемнело, пошёл к старшей ханше. Он нарисовал ей все камни чёток, рассказал, из чего они сделаны, в каком порядке расположены. И сказал:
— За одну ночь надо смастерить точно такие же чётки.
Всю ночь трудились ханши. Всю ночь сами делали чётки. А утром отнесли их Шонхору.
К хану и ханше хитрый певец опять не пришёл.
— Наш дорогой Шонхор, наверное, опять болен. Надо за ним послать, — говорит молодая ханша.
Слуга вернулся от Шонхора и сказал:
— Звонкоголосый певец совсем плох. Не может головы поднять.
— Принесите его на носилках, — приказала ханша.
Певца бережно принесли. Он лежал как мёртвый. Ханша поспешно сняла чётки и возложила их ему на лоб. Певец открыл глаза.
— О ханша, — сказал он, — мне сразу стало легче. Но ведь не зря говорят: «Своя рука — лучший лекарь». Дайте мне ваши чётки. Я подержу их и сам возложу себе на лоб.
— Возьми, дорогой Шонхор! — сказала ханша и вложила чётки ему в руки.
Шонхор взял их, опустил в правый рукав, а из левого в тот же миг вытащил подложные чётки. Он возложил их себе на лоб и с благодарностью вернул ханше. Та ничего не заметила и надела их себе на шею.
— О ханша, теперь я совсем здоров! — сказал обманщик.
Он вскочил на ноги и начал услаждать слух своих повелителей музыкой и пением. Он играл лучше, чем играл прежде, он играл прекраснее, чем смог бы сыграть потом. Когда стемнело, он пошёл домой. «Сейчас я получу столько золота, сколько смогу унести, — думал он. — Я стану богачом!»
