Лесли Риис - Про коалу Ушастика, черепаху Сарли и Карроинги-эму
Карроинги решил – пора бежать!
Он забил крыльями, подпрыгнул, откинул назад голову и бросился вперёд. Хлопанье крыльев, означавшее сигнал тревоги, услышали другие эму, и вскоре уже два десятка их спасалось бегством. Но всадники тоже пустились в галоп, окружая эму со всех сторон. И каждый раз, когда кто-нибудь из эму хотел прорваться в ту или в другую сторону, ему приходилось отступать.
Число эму росло, росла и их растерянность, пока наконец вся эта сбившаяся и кружащая на одном месте масса страусиных перьев и мяса не оказалась безнадёжно прижатой к круто поднимавшейся горной стене.
Некоторые эму пытались вскарабкаться на высокие камни или осыпающиеся скалы, но падали назад. Паника охватила всех. В диком смятении эму наскакивали друг на друга, пуская в ход твёрдые когти, кричали и хлопали крыльями.
Лучше не рассказывать о том зрелище, какое предстало после того, как выстрел за выстрелом разрезали лесной полуденный воздух и эму один за другим попадали на землю, образовав одну неподвижную груду перьев. Среди них была и уже очень старая Кундэллу – мать Карроинги.
Но не все эму сдались без отчаянной борьбы. Многие вообще не сдались.
Вырвавшись наконец из рокового круга, они бросились бежать в разные стороны.
Сам Карроинги спасся, бесстрашно продравшись между двумя всадниками. Собрав последние силы, он пустился по зелёному плато, примыкавшему к высокому скалистому барьеру. Четыре всадника погнались за ним. Двое придерживали надрывавшихся от лая псов. Вот-вот всадники готовы были припереть Карроинги к одному из выступов скалы. Но Карроинги мчался дальше. Он знал, что свобода находилась всего лишь в миле отсюда, где лес надёжно укроет его.
Но не знал он, какую ловушку готовят ему белые люди. Ещё раньше они получили специальное задание поймать именно такую прекрасную птицу.
Недалеко впереди показалась изгородь, как будто бежавшая ему навстречу. Вылезшие из орбит глаза Карроинги не увидели, как люди зацепили одну из перекладин изгороди, чтобы поднять её. Ход шириною с ворота был открыт.
Карроинги до отказа вытянул шею, рванулся ещё вперёд. Что бы там ни было, он пройдёт туда!
Но когда он достиг отверстия в изгороди, его испуганные глаза не успели заметить, что земля за нею была вся изрыта. И даже если бы он и заметил это, он всё равно не успел бы приостановить свой бег, хотя бы и перед очевидной опасностью. Одна ступня его с разбегу опустилась на ровный покров взрыхлённой земли и листьев и тут же увязла в них. Следующий шаг ещё подтолкнул его, ноги Карроинги подкосились, и, пробив перекрытие, он упал в яму глубиною в пять футов.
В тот же миг четверо всадников оказались у западни.
Карроинги, потрясённый и разбитый, приник к земле и зарыл в перья голову, тщетно надеясь, что его не заметят.
Но раздался ликующий возглас:
– Вот он! Вяжите его! Вяжите!
И петля была наброшена на голову Карроинги, когда он лишь на мгновение приподнял её.
Он почувствовал, как верёвка стягивает его шею, и попробовал подняться, чтобы сбросить её. Но один из людей, очень смелый, спрыгнул в яму позади эму и ухватился обеими руками за его крылья.
Крепко схваченный и зажатый со всех сторон в узкой яме, Карроинги пытался брыкаться, но верёвки, тут же накинутые ему на ноги, свалили его.
– Вот это птица! – сказал один из преследователей. – Да это настоящий царь эму! Видели, какие скачки он делал? Вот это ноги!
– Надеюсь, они будут довольны, получив такую птицу! – сказал второй. – Ни один зверинец не мог бы желать лучшей!
ЗА СТАЛЬНОЙ РЕШЁТКОЙКарроинги зевнул, широко открыв рот. Снова закрыл его. Он подумал: пройтись, что ли, до конца дворика? Сотни раз он уже проделывал этот путь – нет, тысячу! – а что ещё ему было здесь делать? Хоть бы муха села на засохшее чайное дерево, тогда бы он развлёкся, ловя её.
Карроинги высоко и грациозно поднял свою трёхпалую ногу. Он не спешил. Не стоило давать волю естественному желанию ходить огромными шагами – тогда он слишком быстро достигнет конца дворика. Он взобрался на покрытый гравием холм, обошёл слева свою миску с водой и, лишь на миг ускорив шаг, достиг уже цели.
Его встретила стальная решётка высотою в шесть футов. Чайное дерево росло здесь, но, сколько ни вглядывались быстрые карие глаза Карроинги, мухи они так и не нашли на дереве. Ну что ж, опять назад. Он зевнул, обнажив большой ярко-розовый рот.
В соседней клетке послышалось движение. Там находился его двоюродный брат – африканский страус. Он высоко взмахивал крыльями. Карроинги не мог так: ведь у него не было крыльев или, вернее, были, но такие маленькие, что со стороны они были лишь едва заметны. Конечно, он не мог ими по-настоящему размахивать. Но зато у него на каждой ступне было по три пальца против двух у его африканского сородича. Да ещё пятка, которой у того не было и в помине.
Достигнув высокой и толстой решётки, разделявшей их загоны, Карроинги так вытянул шею, что клюв его прошёл между стальными прутьями.
Другой страус, в последний раз взмахнув крыльями, сделал то же, и они в течение нескольких секунд с удовольствием тёрлись друг о друга клювами, сохраняя полное молчание.
По другую сторону дворика Карроинги в этом небольшом зоопарке жил ещё один его брат – казуар. В его загоне было больше деревьев, потому что казуар очень любил тень и прохладу, тогда как Карроинги нравилось солнце. Блестящее жемчужно-чёрное оперение и мозолистый гребешок на голове казуара соответствовали его степенным привычкам. Он жил сам по себе, не вмешиваясь в чужие дела.
Карроинги снова поднялся на холм, расположенный в его дворике. Вернулся обратно. Остановился, чтобы попить из корытца: опустил клюв в свежую воду, потом запрокинул голову, чтобы вода могла медленно пройти в горло.
И когда он проделывал это, мысли его незаметно перенеслись к дням далёкого прошлого – к картинам, потускневшим со временем, хотя болезненная радость, сопровождавшая эти воспоминания, была жива, как и прежде. Воспоминания заволокли сознание Карроинги, как запах дыма от горящего эвкалипта, голубой спиралью подымающегося вверх, одновременно едкого и сладкого, пахучего и въедающегося в ноздри и в память…
Где-то сейчас все его друзья по стае? И все его дети от стольких свадебных сезонов?… Это были такие далёкие времена и такая далёкая жизнь! Жизнь, полная опасностей, и перемен, и неожиданных удач. Леса, холмистые равнины и горы – всё, всё постепенно стиралось в памяти и исчезало…
Карроинги поднял голову, повернул её в одну сторону, в другую, вытянув свою длинную, покрытую голубой кожей шею. Калитка в дальнем конце дворика отворилась. Вошёл человек с ведром и тяжёлой метлой в руках. На нём была потрёпанная соломенная шляпа. Из ведра он вылил жидкую овсяную кашу. Затем пошёл в конец дворика и принялся подметать, громко насвистывая.
Сторож был добрым человеком, и Карроинги не боялся его. Через глубокие круглые ушные отверстия, прикрытые короткими чёрными перышками, торчащими, будто подстриженные волосы, на светло-голубой шее, Карроинги внимательно прислушивался ко всему.
Вдруг глаза Карроинги заметили какой-то незнакомый предмет. Что-то ярко-красное. Оно находилось за двориком, там, где проходили посетители.
Карроинги почувствовал нестерпимое любопытство. Он должен узнать, что это такое! Вот оно там зашевелилось, запрыгало в воздухе…
Карроинги сделал шаг вперёд. В этот самый момент что-то предостерегающе дрогнуло в нём, будто смутное воспоминание, что когда-то вот такое же необузданное любопытство погубило многих его сородичей.
Красный предмет поднимался вверх и вниз, и Каррс-инги больше не мог сдерживаться. С горящими глазами и вытянутой вперёд шеей он сбежал с холма.
За двориком стояли женщина и две маленькие девочки. У девочек были длинные косы; на плечах женщины лежала меховая накидка, в руках у неё была муфта. Одна из девочек держала красный воздушный шар. Карроинги положил голову на изгородь и не сводил глаз с шара. Девочки были в восторге.
– Мама, посмотри, – сказала девочка поменьше, – он подошёл, чтобы поговорить с нами.
– Какие у него красивые глаза! – сказала другая, та, что держала в руке воздушный шар. – Они такие коричневые и блестящие, как настоящий чайник!
Мать засмеялась. Одна из девочек бросила через решётку жёлтое яблоко, другая – леденец и бисквиты. Карроинги тут же нагнулся, съел бисквиты, леденец не тронул, а яблоко, прежде чем проглотить, разломил клювом на кусочки. Когда-то он не был таким разборчивым и не задумываясь съел бы всё, что бы ему ни дали, но беззаботная жизнь сделала его более привередливым и капризным.
Девочки ушли, унеся с собой красный воздушный шар. Появились другие посетители. Много их проходило группами и в одиночку. Они останавливались, обменивались замечаниями, смеялись, задавали друг другу вопросы и бросали через решётку кусочки еды.
