Алан Милн - Когда-то, давным-давно (сказка для взрослых)
– А когда вы это сочинили?
– Только что. Я еще не закончила стихотворение. Слушай дальше:
И бабочка…
Но Виггз выдернула руку и помчалась обратно во дворец. Ей необходимо было остаться одной и все как следует обдумать.
Что случилось? В том, что это настоящее волшебное кольцо, никаких сомнений быть не могло. В том, что ее желание было самым что ни на есть плохим и что она вела себя именно так, чтобы его заработать, она тоже была уверена. В чем же дело? Ответ был лишь один: плохое желание израсходовал кто-то другой.
Кто? Она никому не давала кольцо. Правда, она рассказала о нем принцессе, но…
И вдруг Виггз вспомнила: графиня держала кольцо в руках! Да, и она выслала Виггз из комнаты и…
В голове у Виггз накопилось столько разных мыслей, что она должна была с кем-то поделиться. Она побежала искать принцессу.
Глава 14
Почему вы не ведете себя, как Виггз?
Гиацинта сидела в библиотеке вместе с Удо. Удо теперь почти все время проводил в библиотеке, потому что надеялся выудить из множества умных книг подходящий к случаю Совет Джентльмену в Затруднительных Обстоятельствах. Гиацинта грустно составляла ему компанию. Какая была блестящая мысль – пригласить его в Евралию. Теперь она больше всего на свете хотела, чтобы эта мысль никогда не приходила ей в голову.
– Ну, Виггз, – обратилась она к девочке с ласковой улыбкой, – расскажи нам, что ты делала сегодня утром.
Удо оторвался от своего фолианта и кивнул.
– Я все поняла! – в величайшем возбуждении почти кричала Виггз. – Это графиня! Это она все сделала!
Удо презрительно оглядел ее с головы до пят.
– У принцессы Гиацинты золотистые волосы. Рано или поздно приходишь к подобному выводу.
И он снова уткнулся в книгу.
Виггз была озадачена и вопросительно взглянула на принцессу.
– Он имеет в виду, дорогая, – объяснила Гиацинта, – что это вполне очевидно и что мы давно об этом знаем.
Лицо Удо приняло самодовольное выражение, как у человека, только что изрекшего нечто, полное тонкой иронии.
Виггз так расстроилась, что чуть не заплакала, и Гиацинта по доброте душевной стала ее утешать.
– Мы не знаем наверняка – только догадываемся. Но теперь, когда тебе удалось узнать всю правду, я смогу ее наказать. Нет, не ходи со мной, – сказала она, направляясь к дверям. – Останься лучше с его высочеством. Может быть, тебе удастся найти книгу, которая ему нужна. Я думаю, ты прочитала куда больше моего.
Оставшись наедине с принцем, Виггз некоторое время молчала и только беспокойно на него поглядывала.
– А вы все знаете про графиню? – спросила она наконец.
– Если я чего-нибудь и не знаю, то это наверняка что-нибудь плохое.
– Значит, вы знаете, что это все из-за меня? О, милый принц Удо, мне так жаль…
– Как это «из-за тебя»?
– Ну, потому что это же мое кольцо.
Удо почесал задней лапой за ухом – озабоченно, но очень мило.
– Расскажи мне все с самого начала. Похоже, тебе действительно удалось узнать что-то важное.
И Виггз рассказала ему, как фея дала ей кольцо, как графиня взяла его и как Виггз обо всем догадалась сегодня утром.
На Удо это произвело сильное впечатление. Он рысцой трусил взад и вперед по библиотеке и что-то бормотал себе под нос. Когда Виггз закончила, он остановился.
– Кольцо еще годится? Я имею в виду, ты еще можешь загадать желание?
– Да, только одно.
– Тогда пожелай, чтобы она превратилась в… – Он перебирал в уме самых противных зверей. – Как насчет паука?
– Но это плохое желание.
– Да, но теперь ее очередь.
– О, но у меня осталось только хорошее желание. – Она восторженно добавила: – И я знаю, что я загадаю!
Удо тоже знал. Или, по крайней мере, так думал.
– Ты милая девочка, – сказал он, бросив на нее признательный взгляд.
– Да, именно это – чтобы я могла танцевать, как фея!
Удо не поверил своим ушам, а уж такие уши были как нельзя лучше приспособлены к тому, чтобы слушать как следует.
– Но чем это поможет мне?! – и он указал лапой на себя.
– Но это же мое кольцо, – удивилась Виггз. – И конечно, я попрошу танцевать, как фея. Я уже давным-давно собираюсь.
Ребенок оказался возмутительно эгоистичным. Удо решил зайти с другой стороны.
– Конечно, я ничего не имею против танцев как таковых. Но думаю, ты от этого скоро устанешь, как я устал… от салата.
Теперь Виггз поняла.
– Вы хотите, чтобы я пожелала превратить вас обратно в принца?
– Да, – небрежно проговорил Удо, – это только что пришло мне в голову, как пример по-настоящему хорошего желания.
– И значит, я никогда не буду танцевать, как фея?
– И я тоже не буду, если уж на то пошло. (Просто удивительно, до чего же непонятлива эта девочка!)
– О, это слишком жестоко, – воскликнула Виггз, топнув ногой. – Я больше всего на свете хочу танцевать.
Удо решил нарисовать мрачную картину своего будущего.
– Всю жизнь провести за проволочной сеткой… Вечно бояться красноглазых хорьков… Питаться одной овсянкой неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом, век за… Сколько вообще живут кролики?
Но Виггз не дала себя разжалобить.
– Ни за что не расстанусь со своим желанием! – сказала она убежденно.
Удо с достоинством поднялся на все четыре ноги.
– Ну что ж, как хочешь… Есть масса других способов снимать чары. Выучу одно стихотворение нашего придворного поэта Сахарине и прочту его задом-наперед в новолуние… Что-нибудь в этом роде… Прекрасно обойдусь и без тебя. Оставайся со своим желанием.
Он медленно вышел из библиотеки. Хвост, который сейчас более обычного напоминал шнурок от звонка, торжественно тащился за ним следом. Кисточка, за которую обычно тянут звонок, задержалась в дверях, потом она дернулась и исчезла, а Виггз осталась одна.
– Не отдам своего желания! – крикнула Виггз вслед принцу. – Я пожелаю прямо сейчас, а то вдруг передумаю. – Она подняла кольцо. – Я хочу, чтобы… – И тут она замолчала. – Бедный принц Удо, он такой несчастный… Интересно, так ли уж хорошо хотеть танцевать, когда кому-то очень плохо? – Она немного поразмышляла и приняла великое решение.
– Да, – твердо сказала она. – Я его расколдую!
Она снова подняла кольцо.
– Я хочу, – начала она, – чтобы принц Удо…
Я знаю, что вы хотите сказать. Глупо было с ее стороны загадывать хорошее желание, потому что накануне она вела себя просто отвратительно. Как можно было думать…
Она и не думала – она вовремя вспомнила.
– Вот досада! – сказала Виггз, стоя посреди библиотеки с поднятыми вверх руками. – Сначала же надо целый день быть хорошей!
Итак, следующий день стал великим днем Виггз. Легенды о нем передавались в Евралии из поколения в поколение. Он попал во все календари – двенадцатое июля – отмеченный красной звездочкой. Роджер посвятил ему целую главу своего труда. Собирались даже объявить этот день государственным праздником, да потом почему-то раздумали. Все мамы в Евралии, ругая непослушных детей, говорили: «Почему ты не можешь вести себя, как Виггз!», а дети говорили друг другу, что никакой Виггз вовсе и не было и что это все нарочно выдумали взрослые. Однако положитесь на мои слова – это правда!
Виггз начала с того, что встала в пять утра и очень тщательно привела себя в порядок (не забыв аккуратно выжать губку, что очень важно), потом заправила постель и прибрала комнату. Сначала ей пришла в голову мысль разбудить всех взрослых во дворце, чтобы они тоже могли порадоваться прекрасному утру, но после недолгого размышления она решила, что это необязательно. Поэтому, вытерев пыль в Тронном Зале и проделав несколько несложных гимнастических упражнений, она вышла на улицу и занялась домашними животными.
За завтраком она съела три порции чего-то очень питательного (о чем графиня говорила, что от него хорошо растут) и только одну порцию джема. Она все время сидела прямо и ни разу не отпила из чашки, не проглотив того, что было во рту. А это тоже очень важно! После завтрака Виггз высыпала крошки на газон для малиновок и принялась за работу.
Сначала она вытирала пыль, потом мела, мела и мела, потом шила, шила и шила. Когда кто-нибудь старший входил в комнату, она вставала, делала реверанс и стояла, заложив руки за спину, ожидая, пока с ней не заговорят. Когда кто-то вдруг вспоминал: «Интересно, куда девались мои очки?», она вскакивала и говорила: «Позвольте, я принесу…», даже если надо было бежать наверх.
После обеда она собрала корзину провизии и стала обходить бедных женщин. Некоторым она пела или читала вслух, а когда в одном доме ее попросили станцевать, она нашла в себе достаточно мужества, чтобы с улыбкой ответить: «Боюсь, я не умею танцевать». Мне кажется, это был самый настоящий подвиг, и, будь я феей, я простил бы ей остаток дня.
Вернувшись во дворец, она выпила два стакана горячего молока с пенками, потом прополола газон в саду графини, а когда случайно наступила на цветочную клумбу, то оставила след, вместо того чтобы быстренько разровнять землю и сделать вид, что и близко к тому месту не подходила, как сделал бы всякий на ее месте.
