Миядзава Кэндзи - ЗВЕЗДА КОЗОДОЯ
Нарао тоже, цепляясь из последних сил, стал взбираться по лестнице. Но обезьяна явно опередила его, ее тень маячила далеко наверху. Только топот лапок доносился — «ган-ган», и лампочки стремительно проносились мимо. У Нарао даже дыхание перехватило, так тяжело стало бежать. Однако он старался держаться изо всех сил, но, в конце концов, от усталости перестал уже понимать, бежит или стоит на месте. Вдруг перед глазами распахнулся голубой простор. Нарао выскочил на поляну, залитую ослепительно ярким светом. И тут ноги его запутались в траве, и он рухнул на землю. Поляна была небольшая, со всех сторон окруженная деревьями. Обезьянки выстроились в ряд в зеленой траве, трижды обернулись вокруг себя и стали приближаться к Нарао. Генерал сморщил нос и сказал.
— Уф, тяжело пришлось. Устали, поди. Теперь все будет хорошо. Больше такого не повторится.
Переводя дыхание, Нарао поднялся на ноги.
— Где это мы? Странно… Уже вечер, а солнце стоит в зените…
— Не надо волноваться. Это место называется Танэямагахара[37] — ответил обезьяний генерал. Нарао удивился.
— Равнина Танэямагахара? Да что тут может быть интересного? Хочу обратно!
— Можно и обратно. Только теперь придется спускаться вниз, но как?
— Что значит — как? — воскликнул Нарао и оглянулся по сторонам — а входа в туннель-то и нет! Зато под развесистым деревом в густой траве копошится толпа маленьких обезьянок. Смотрят на него, глазами лупают.
Генерал махнул блестящим крошечным мечом и скомандовал:
— Стройся!
И тут со всех сторон на поляну стали выбегать обезьянки, отчего поляна, казалось, зашевелилась. Через мгновение они образовали четыре длинные шеренги. Две обезьянки, прислуживавшие генералу, тоже встали в строй. Генерал так старательно отдавал приказы, что аж сгорбился от напряжения.
— Внимание! Напра-во! Стройся! По порядку рассчитайсь! Обезьянки беспрекословно выполнили его команды. Нарао изумленно наблюдал за происходящим. Генерал подошел к нему, вытянулся в струнку и доложил.
— Мы приступаем к учениям. Рапорт закончил.
Нарао стало так интересно, что он и сам было поднялся, но с высоты его роста все казалось таким странным, что он снова сел и сказал.
— Разрешаю. Начинайте учения.
Генерал повернулся к строю.
— Начинаем учения. Сегодня у нас наблюдатель, поэтому требую предельного внимания. Те, кто при команде «налево» повернет направо, а также те, кто начнет маршировать с правой ноги, кто не согнет руки в локтях при команде «бегом» — всех ждет наказание, три щипка за спину. Всем понятно? Номер восемь!
Обезьянка номер восемь отрапортовала.
— Так точно.
— Отлично! — сказал генерал, сделал три шага назад, и неожиданно приказал.
— В атаку!
Нарао удивился. Никогда прежде ему не приходилось видеть таких серьезных учений.
Обезьянки оскалили зубы и все разом бросились к Нарао, доставая на ходу маленькие сети, и быстро опутали его со всех сторон. Нарао хотел было вздуть их, но они были такие маленькие, что он решил потерпеть.
Связав Нарао, обезьянки стали пожимать друг другу лапы и хохотать.
Генерал стоял в стороне и тоже закатывался от хохота. Потом он вытащил меч и скомандовал.
— К подъему тела готовьсь!
Нарао рухнул на траву. Он искоса наблюдал, как обезьянки забираются друг другу на плечи, образуя пирамиду, пирамида все росла, пока не стала чем-то вроде высокой башни, а обезьяны все прибывали и прибывали со всех сторон — несметные полчища обезьян.
А затем они все толпой подбежали к Нарао и изо всех сил стали толкать его лапками вверх. Изумленный Нарао смотрел на генерала поверх голов обезьян.
А генерал самодовольно выпустил когти, потянулся и отдал приказ.
— Подъем тела начи-най!
— Раз-два! Раз-два! Раз-два! Нарао поднялся уже выше леса.
— Раз-два! Раз-два! Раз-два!
Ветер засвистел в ушах, а обезьянки сверху казались уже не больше букашек.
Где-то далеко блестела речка.
— А теперь отпускай! — послышался голос снизу.
Обезьянки, образовав каре по опушке леса, жадно ожидали момента, когда Нарао полетит вниз.
Нарао собрался с духом и еще раз посмотрел на речку. Рядом стоял его дом. А затем он стремительно полетел вниз.
И тут откуда-то снизу донесся громоподобный голос:
— Эй! Берегись! Ты чего делаешь?
Нарао увидел обращенное нему широкое красное лицо в обрамлении жестких волос. Огромные руки протянулись к нему. Это горный леший! — догадался Нарао. — Он меня спасет!
И тут он оказался в его крепких руках. Горный леший бережно опустил его на поляну. А поляна оказалась той самой, что была перед их домом. На ней стоял каштан, на котором росли три «обезьяньих гриба» — и никого вокруг. Был поздний вечер.
— Нарао, ужинать! Нарао! — донесся из дома голос мамы.
ДОБРОДУШНАЯ ВУЛКАНИЧЕСКАЯ БОМБА
У подножья одного заснувшего вулкана, под сенью раскидистого дуба с давних пор лежал большой черный камень, прозванный «Коровой».[38]
Это прозвище дали черные ребристые камни, разбросанные вокруг в траве. У этого камня было еще одно прекрасное имя «Источник»,[39] но об этом Корова не ведала.
У Коровы не было ни одного выступа, она походила на гладкое слегка вытянутое яйцо. Ее крест-накрест обвивали два каменных пояса. Нрава Корова была миролюбивого, не было случая, чтобы она вышла из себя.
Однажды унылым днем, когда опустился густой туман, и не было видно ни неба, ни гор, ни долины, ребристые камни стали подшучивать и подтрунивать над Коровой.
— Корова-сан. Добрый день. Как ваши рези в животе? Прошли?
— Спасибо. Но у меня не болел живот, — раздался из тумана раздался спокойный голос Коровы.
— Ха-ха-ха! — хором засмеялись камни.
— Корова-сан! Приветствую вас! Принесла ли вчера сова красного перца?
— Нет. Сова, кажется, вчера сюда не прилетала.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — заходились от смеха камни.
— Корова-сан! Доброго здравия! Говорят, вчера вечером в тумане на вас помочилась дикая лошадь. Какая жалость.
— Спасибо за сочувствие. К счастью, такого не было.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — Все смеялись от души.
— Корова-сан! Добрый день. Слышали, вышел новый закон. Согласно ему, все круглые или яйцеобразные предметы Должны быть разбиты. Вам нужно спасаться.
— Спасибо. Пускай меня разобьют вместе с солнышком.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Как глуп этот камень, ничем его не проймешь!
В этот момент туман рассеялся, солнце залило всю округу золотым светом, и миру открылось бескрайнее голубое небо. Все камни принялись мечтать о сакэ из дождя и клецках из снега. Корова тоже благодушно посматривала вверх на солнце и голубое небо.
На другой день опять опустился туман, и ребристые камни вновь принялись насмехаться над Коровой. Им просто хотелось повеселиться, ничего дурного они в уме не держали.
— Корова-сан. Смотри, у всех у нас есть углы. И лишь ты почему-то такая круглая и гладкая. Когда извергался вулкан, мы же все вместе вылетели из его жерла и упали на землю?
— Когда я была частицей раскаленной лавы, я взлетела в небо и закрутилась волчком, вот и стала круглой.
— Но никому из нас не пришло на ум делать такое! Почему же ты так крутилась?
На самом деле ребристые камни до смерти перепугались когда, отделившись от лавы, вместе с черным дымом взлетели в воздух.
— Я даже и не думала об этом, меня крутило-вертело, и ничего с этим поделать я не могла.
— Все понятно. От испуга такое бывает. Ты, наверное, просто напугалась.
— Может и так. Может и напугалась. Грохот тогда был ужасный, да и зарево — просто жуть какая-то!
— Так-то. Все дело в трусости. Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Камни снова дружно расхохотались. Тут туман стал рассеиваться, и поэтому они снова уставились в небо, задумавшись каждый о своем.
А Корова молча разглядывала сверкающую листву дуба. Много раз потом шел снег и вновь прорастала трава. Много раз дуб ронял старую листву и одевался в новую. Однажды дуб нарушил молчание.
— Корова-сан… Давние мы с вами соседи.
— Да уж. Вы очень выросли за это время.
— Ну что вы. Впрочем… когда я был маленьким, вы казались мне огромной черной горой.
— Правда? А вот теперь вы выше меня.
— Ваша правда.
Дуб с гордостью закачал ветвями.
Сначала лишь камни издевались над Коровой, но она была так незлобива, что уже и все вокруг стали насмехаться над ней. Патриния как-то раз изрекла:
— Корова-сан. Взгляните на меня, наконец-то я надела золотую корону!
— Поздравляю, Патриния-сан.
— А когда у вас будет корона?
— Ну, у меня короны никогда не будет.
— Вот как. Как же жаль вас. Ну-ка постойте, мне кажется, на вас тоже есть какая-то корона, — сказала патриния, приметив коротенький мох, недавно выросший на Корове.
