Наталия Абрамцева - Сказки для добрых сердец
— Конечно нет! — искренне, нет ли, рассмеялось облачко перламутровое.
— Хорошо, я скажу. Мне кажется, что сочетание перламутрового с зелёным немного резковато.
— Резковато?
— Да, немного вульгарно. Надеюсь, вы не обиделись?
— Ах, ну что вы! Просто мне жаль вас. Наверное, вы никогда не видели озеро изумрудного цвета. Потому вам и кажется, что…
— Вы ошибаетесь, я отлично знаю это озеро. И отражалось в его зеркале не раз.
Представьте: моя белоснежность в изумрудной оправе! Берега застывали в восхищении.
— Ну-у… — протянуло перламутровое облачко, — сочетание цветов довольно приятное, но слишком уж обычное.
— Ах, что вы! — не соглашалось белоснежное облачко, — Торжественное сочетание! Благородное!
— По-моему, простовато.
— А я считаю — изысканно!
— Вы, вы… — задрожало перламутровое облачко.
— А вы? Будто бы вы… — не уступало облачко белоснежное. И вдруг…
— Не надо! Не надо! Друзья мои, не ссорьтесь! — Это из-за горизонта выскочило красивое ярко-розовое облачко. — Не ссорьтесь! Вы очаровательны — это ясно, но я, именно я — самое красивое! — громко рассмеялось розовое облачко и добавило: — Это я вроде бы шучу, но на самом деле говорю правду. Вы согласны, что я неотразимо?
— Не в этом дело! — одновременно, стараясь перекричать друг друга, бросились к розовому облачку белоснежное и перламутровое. И услышали звенящий смех.
Приближалось светящееся золотистое облачко. Конечно, оно утверждало, что именно его отражение создано как будто специально для изумрудного озера. Ничего нового…
Ближе и ближе друг к другу подлетали облачка. Громче становились их голоса. Пока не превратились, не слились в один голос, шум, гам, грохот — просто обыкновенный гром! И цвета яркие, разные столкнулись, зацепились друг за друга, перепутались. И вот уже непонятно, где весёлый розовый, где благородный белый, где редкий перламутровый, где гордый золотой. Смешавшись, весёлые цвета странным образом слились в один чёрно-лиловый цвет. Исчезли разноцветные облачка, быстро летит по небу к солнцу грохочущая чёрная туча. Не остановить её. Слов солнца она не слышит. Его острые, но тонкие лучи сминает. Неизвестно, почему так быстро летит только что появившаяся туча. Неужели сила ссоры красивых облачков гонит её?.. Зажмурилось солнце. Задрожали его лучики. А это ещё что такое?
— Эй, солнце, — спокойно приближалась медлительная серая туча, — я сделала всё, что вы просили, — Как всегда, она не смотрела, куда плывёт…
— Ой, извините, будьте любезны, — Эти слова уже относились к молодой чёрной туче.
Дело в том, что на этот раз туча серая плыла немножко мимо солнца, зато прямо на тучу чёрную. А была туча серая большая, спокойная, неторопливая. Не то что туча чёрная — не очень уж большая, быстролетящая, злющая, грохочущая. А потому туча серая еле заметила столкновение, зато туча чёрная вздрогнула, охнула, грохнула последний раз и… рассыпалась, распалась. На облачко белоснежное, облачко розовое, облачко перламутровое, облачко золотое. Разноцветные облачка коротко взглянули друг на друга и, не прощаясь, быстро разлетелись. А серая туча поплыла своей дорогой.
А солнце… Солнце моргнуло. И ещё раз моргнуло, и ещё раз… Чтобы не заплакать. А потом расправило лучики, улыбнулось и подумало: «Я так и знало — как-нибудь обойдётся…» И стало дальше делать-поделывать свои солнечные дела.
Ласточка
Весело напевая, маленький приёмник раскачивался на шее Ласточки. А Ласточка помахивала головой и под музыку ритмично перебирала копытами. Ласточка — лошадь. Не молодая, честно говоря, — старая. Она работала в этом колхозе, когда ещё техники там было всего ничего. И конечно, работы у Ласточки было невпроворот: вспаши, тракторам помоги, одно привези, другое отвези. Да и кроме официальной работы забот хватало: то деда Митрофана к врачу свези, то тётке Аглае сено привези, а то в самый город топай, в магазин «Детский мир»: Петьке конструктор вынь да положь.
Давно лошадь работала в колхозе. Дело своё знала отлично. Доверяли ей полностью, а потому работала Ласточка самостоятельно, без кучера. Приходила утром к своему начальнику, получала задание.
Прошло время, колхоз стал сильным, богатым, техники разной сколько угодно. Где уж старой лошади за всеми чудо-машинами угнаться! Попросила на другую работу перевести — поспокойнее.
Работа нашлась — стала почтальоном Ласточка. Ласточка знала всех, все давно знали Ласточку, а значит, никаких недоразумений, ошибок быть не могло. Подходила лошадь к нужному дому, звала: «И-го-го!» — выходила хозяйка, брала с тележки, что ей полагалось, а Ласточке выносила морковку или ещё что-нибудь вкусное.
Ласточку все любили. Помнили, как помогала она людям в трудное безма-шинное время, да и сейчас честно работала. Решили все вместе сделать старой лошади подарок. Знали — Ласточка любит песни. Часто после работы она стояла под окном клуба — слушала музыку. Вот и решили подарить ей приёмник, лёгкий, чтобы Ласточка носила его на шее и слушала. Поэтому, когда мы с ней встретились, шла старая лошадь, постукивая копытами в такт знакомой мелодии.
Тележка с почтой уже почти опустела, одно-единственное письмо осталось. Конверт яркий, марки красивые. Но прочитать адрес Ласточка не могла.
Решила посоветоваться с Главным почтальоном. Посмотрел Главный почтальон, удивился.
— Ласточка! — говорит, — Это ведь тебе!
Приёмник на шее Ласточки напевал что-то спокойное, а все четыре её коленки дрожали от волнения. Поверить, что письмо действительно ей, старая лошадь не решалась — очень уж заманчиво, очень уж хотелось.
— Точно, тебе, от родственницы какой-то!
И не думала Ласточка, что есть у неё родственница. А тут письмо! Ей — лично! Главный почтальон выключил приёмник. Стал вслух читать:
— «Дорогая прабабушка! Вас беспокоит Ваша всемирно известная четвероюродная внучка Розалинда. Я случайно узнала…» — И дальше Розалинда писала, что она молодая спортсменка, вместе со своей наездницей установила множество рекордов. Объездила весь мир, а недавно узнала о своей дальней родственнице Ласточке. Розалинда приглашала прабабушку к себе в гости. И даже прислала ей билет в специальный лошадиный вагон первого класса.
Огромные слёзы часто-часто сыпались из Ласточкиных глаз. От радости плакала старая лошадь: внучка нашлась! Да какая! Чемпионка! Внимательная! «Ах, Розалиндочка! Ах, деточка!» — вздыхала старушка Ласточка. Она уже всем сердцем полюбила новоявленную дальнюю внучку.
Пока Главный почтальон читал, толпа собралась огромная. Кричат, советуют, спорят.
— Нет, нет, — заглушает всех пронзительный голос тётки Серафимы, — нет, милая, не уезжай ты к этим чемпионкам: все нервы вымотают.
— Да погоди шуметь, — урезонивает тракторист дядя Серёжа, — дай Ласточке самой подумать.
— Насовсем уезжать не стоит, — веско сказала, растолкав всех, передовая доярка Марья Шарикова, — а вот навестить необходимо, погостить, уму-разуму научить. Внучка как-никак, хоть и четвероюродная.
— Ладно, — как бы подводя итог, сказал Главный почтальон, — даю тебе отпуск, поезжай!
И всей деревней стали собирать Ласточку в гости к знаменитой внучке. Кузнец Василий Севастьянович так подковал, что сама Сивка-Бурка позавидовала бы… А Марья Шарикова попону новую расшитую подарила. Пенсионер дедушка Михаил сплёл уздечку — васильковую с серебряной ниткой. А парикмахер Тамара так причесала Ласточкину гриву и хвост, так подклеила и подкрасила ресницы, что помолодела старушка лет на… Не будем говорить на сколько, чтобы не раскрывать Ласточкиного истинного возраста.
На вокзал её провожали все до единого жителя деревни. Пришли. Показывают контролёру билет. Тот смотрит внимательно, потом на Ласточку взглянул с уважением.
— Да, — говорит, — всё правильно: лошадиный вагон первого класса. Предъявите удостоверение вашей лошадиной личности и… счастливого пути!
Удостоверение лошадиной личности?! Да что же, не видно, что она лошадиной, а, к примеру, не овечьей личности?!
— Видно, — согласился кондуктор, — очень заметная, яркая лошадиная личность. Но закон, сами понимаете, строг. Документ нужен!
И пока пронзительно надрывалась тётка Серафима, пока знатная доярка Марья Шарикова как всегда веско доказывала общую правоту, пока Главный почтальон и Кондуктор умоляли друг друга войти в положение друг друга, пока… Пока… Пока… Поезд гуднул, фыркнул и, сверкая разноцветными вагонами, укатил в далёкий город, где живёт знаменитая Розалинда.
— Не беда, — вяло успокаивал Главный почтальон, — дадим телеграмму: «Глубокоуважаемая Розалиндочка тчк по причине навестить не могу тчк безмерно жду тебя отпуск тчк глубоколюбящая Ласточка тчк».
Готовятся к приезду дорогой гостьи. Конюшню устроили в гараже председателя. Уздечек в подарок дед Михаил сплел дюжину, одна другой наряднее. Парикмахер Тамара по цветным иллюстрациям новейшие лошадиные причёски изучает. А Ласточка? Ласточка то ждёт со дня на день, то надеяться перестаёт. А ведь если серьёзно, не смешно ли четвероюродной прабабушке ждать в гости такую всемирно известную внучку? А может, и не смешно.
