Турмуд Хауген - Белый замок
— Почему только он решает, что существует, а что не существует; что правильно, а что — нет; как должно быть, а как не должно? — громко крикнул Эльм.
И перышко засверкало так, словно в него перелился весь золотой блеск убитой птички.
Тогда Эльм рассердился на Короля и решил как-нибудь огорчить его, отомстить ему за смерть золотой птички.
Он посмотрел на перышко и вдруг вспомнил высокую живую изгородь, к которой Король запретил ему приближаться. Если ты когда-нибудь подойдешь к этой изгороди, ты навсегда потеряешь радость, а меня навеки сделаешь несчастным, сказал тогда Король.
Но он убил золотую птичку и Эльм потерял навсегда радость, даже не подходя к живой изгороди. Так пусть же Король навеки станет несчастным! — решил Эльм.
Он сбегал в замок, положил перышко в зеленый ларец и отправился к живой изгороди.
Изгородь он увидел издалека. Она тянулась в обе стороны насколько хватал глаз. Вскоре он уже отчетливо различал цветы, ветви и листья. Уже слышал, как в изгороди шелестит ветер.
Сейчас, сейчас он накажет Короля за его злодеяние! Эльм считал, что стоит ему залезть в эти заросли, как Король мгновенно станет несчастным. Что ж, он будет продираться через кусты, пока Король не взмолится о пощаде. А если понадобится, он просидит в них хоть тысячу лет.
Наконец он подошел к изгороди и пролез между двумя кустами. Ветви сомкнулись у него за спиной.
«Надеюсь, Король уже заподозрил неладное, — подумал Эльм. — Надеюсь, ему уже стало больно и предчувствие несчастья сжало его сердце».
Он продирался все глубже и глубже, но Король не молил его о пощаде.
Вдруг Эльм обнаружил, что дальше пути нет. Его руки под ветвями нащупали холодный камень. Перед ним была стена! Эльм кинулся в одну сторону, потом — в другую, но всюду перед ним вставала все та же бесконечная каменная стена.
Откуда она взялась здесь? Зачем? Ведь сад бесконечен!
— Я хочу пройти дальше! — громко закричал мальчик.
Он колотил в стену кулаками, царапал ее ногтями, но стена не поддавалась.
— И ты навсегда потеряешь радость, — услышал он голос Короля.
Не только радость, но и злость, и отчаяние вдруг покинули Эльма. Его охватила смертельная усталость.
Король убил золотую птичку, но он не смог отомстить Королю, сделать его навеки несчастным. Король оказался сильнее. Это Тысячелетний тролль.
Эльм возвращался в замок, с трудом передвигая ноги и не различая дороги. Его одолевал сон. В конце концов он упал. И понял, что не встанет уже никогда…
… и принц спал тысячу дней,
он спал тысячу ночей.
Солнце вставало и садилось,
и время ткало из суток годы.
… а принц все плыл по бесконечному морю
к морозу и льду.
— Эльм! — звали голоса у него за спиной. —
Вернись, Эльм!
Но он уплывал от них все дальше,
и лед сковал его сердце,
и заморозил его слова,
и ледяной пеленой затянул его глаза.
Приходили дни, уходили ночи.
Солнце сменялось луной, а дождь — снегом.
Ударил мороз, и тело Эльма застыло.
Пальцы превратились в сосульки.
Кожу покрыл иней.
Сердце его билось все тише и тише,
а лед вокруг него становился все толще.
Легкие Эльма наполнились северным ветром,
и его дыхания было почти не слышно.
— Эльм! Эльм!
Вернись, Эльм! —
слабо неслось над замерзшим морем,
и шел уже тысячный день этого безжизненного сна.
И вдруг
сквозь лед прорвалось солнце,
знакомая песня проникла в сердце Эльма,
смешалась с его дыханием.
И в сердце Эльма распустилась весна,
его легкие вдохнули лето,
лед на глазах растаял и пролился дождем…
Принц спал тысячу дней,
он спал тысячу ночей.
Но вот он открыл глаза… У постели Эльма сидел Король и пел песню, которой никогда раньше не пел.
— Наконец-то ты вернулся! — сказал Король и заплакал.
Розовый замок
26
Упавшего на Ландышевой полянке Эльма нашел Король.
Уже стемнело, и Король с Королевой начали беспокоиться, что Эльм до сих пор не вернулся из сада. Король вышел на мраморную террасу и громко позвал сына. Его голос донесся до самых отдаленных уголков сада.
Но ему никто не ответил.
Король снова позвал Эльма, однако мальчик не отозвался.
Где его искать, Король не знал. Он прошел через Тополевую рощу, прошел мимо каштанов, поискал под плакучими ивами.
И все время он то испуганно и встревоженно, то сердито и гневно звал Эльма. Но ответом ему было молчание.
Чем дальше уходил Король от Белого замка, тем беспокойней становилось у него на душе. Он побывал даже на дальних лугах, где бывал очень редко.
Но Эльм как сквозь землю провалился.
Король испугался. Он охрип и у него пропал голос, однако он продолжал звать Эльма. Он заглядывал во все ямы и пещеры. Осматривал каждое дерево. Склонялся над темными прудами, но видел в них только собственное отражение.
Сад окутали сумерки, и Король торопился. Скоро совсем стемнеет и придется прекратить поиски, а он осмотрел еще далеко не все.
Король шел через Ландышевую полянку к Сосновой роще. Вдруг он замер.
Перед ним в небольшой канаве ничком лежал Эльм. Король со страхом перевернул сына лицом вверх.
Глаза у Эльма были закрыты, лицо — как бумага, руки в царапинах, ногти обломаны, кончики пальцев стерты до крови.
Король осторожно поднял мальчика. Эльм застонал. Жив! Король вздохнул с облегчением.
Он понес Эльма в замок. Увидев их, Королева страшно испугалась, но успокоилась, не обнаружив на Эльме никаких повреждений, кроме царапин. Она перевязала ему руки и уложила в постель. Эльм был в сознании, но глаз не открывал. Он уснул тяжелым, непробудным сном.
— Эльм! Эльм! — звали его Король с Королевой. — Проснись, Эльм!
Но разбудить его они не могли. Он ровно дышал. Сердце его билось как обычно. Иногда, правда, он вздрагивал и стонал, словно его мучил страшный сон.
Шли дни. Эльм спал.
Времена года сменяли друг друга, но Эльм не просыпался.
Постепенно его сердце стало биться слабее. Дыхание сделалось редким.
— Эльм! Эльм! — звали его Король с Королевой. — Вернись к нам, Эльм!
Они не отходили от его кровати. Не оставляли его одного ни на минуту.
Их пугали кристаллики льда, выступившие у него на коже. Их приводил в отчаяние иней, покрывший его лоб. Они пытались согреть Эльма, но лед все больше и больше сковывал его. Он был бесконечно далеко от Короля и Королевы и удалялся все дальше.
Но вот настал тысячный день этого беспробудного сна…
27
Эльм открыл глаза. Он лежал на кровати в своей комнате, но чувствовал почему-то запах земли.
Как только он проснулся, давняя песня исчезла вдали.
— Наконец-то! — с облегчением вздохнул Король.
— Я долго спал? — спросил Эльм, он не мог припомнить, когда лег накануне.
— Ты проспал тысячу дней и тысячу ночей, — ответил Король..
— Тысячу дней и тысячу ночей!.. — У Эльма закружилась голова. — Сколько же мне теперь лет?
— Двенадцать, — ответил Король. — Несколько дней тому назад тебе исполнилось двенадцать.
— А почему я так долго спал?.
— Устал, должно быть.
— Мне снилось, что я превратился в лед.
— Но это же только сон.
— Я проснулся от того, что услышал песню. Это ты пел?
— Я не умею петь, — сказал Король.
— Что же мне теперь делать со всеми этими днями, которые я проспал? — спросил Эльм.
— Ты должен их наверстать.
— Но почему я спал?
— Ты нуждался в отдыхе.
Каждый день и каждый час Король с Королевой задавали себе тот же вопрос и не находили на него ответа. Скорей всего Эльм пережил какое-нибудь потрясение. Король обшарил весь сад, но не нашел ничего подозрительного.
Каждый день и каждый час Король с Королевой с ужасом наблюдали, как мороз медленно овладевает Эльмом. Чего они только не испробовали, чтобы вырвать сына из объятий холода, но ничего не помогало, все было бесполезно. На их глазах Эльм погружался во власть непонятной стужи.
— Если только холод выпустит Эльма из своего плена, я думаю, он забудет все, что с ним случилось, — говорил Король.
— Если лед отдаст его нам обратно, мы забудем эти страшные дни, — говорила Королева.
И холод выпустил Эльма из своего плена. И лед отдал его обратно.
В комнату вошла Королева.
— Я слышала песню, — с удивлением сказала она. — Это ты пел?
— Я не умею петь, — сказал Король и опустил глаза.
— Странно, я слышала ее так отчетливо. Когда Эльм был маленький, я ее часто пела ему.
— Должно быть, тебе почудилось, — сказал Король. — Ты видишь, Эльм вернулся к нам!
