Игорь Гергенрёдер - Маленькие странники, или Почти сказочная история
Вскоре он стоял на прежнем месте и протягивал Амазонке порцию мороженого:
– Это с ванилью, попробуй!
Её взгляд стал презрительным, будто она фыркнула: – Фу!
– Но уж это тебе понравится, оно с малиной. Я сам съедаю десять порций зараз! – он показывал другое мороженое и гладил свой выпирающий живот.
Во взгляде Амазонки интереса не прибавилось.
– А вот фисташковое! Лизни хоть разок, и ты не оторвёшься, пока не прикончишь его!
Он предлагал всаднице сорт за сортом и с наслаждением ел и ел мороженое, доказывая, что это за прелесть. «До чего я страдаю! – думал он. – Ещё недавно сказали бы мне, что я буду кого-то угощать – да чем? Мороженым на выбор! – Съем Всё подавлял горестные всхлипы и опять принимался за угощение, не соблазнившее Амазонку. – О, как недобра и несправедлива ко мне жизнь!»
Подобно другим берлинцам и не только им, он бесплатно получал каталоги от разных фирм, которые рекламировали свои товары. «Раз не хочет мороженого – значит, должна захотеть чего-то иного», – с этой мыслью Съем Всё принёс всаднице свежий каталог. Раскрыв его и положив на грудь, детина показывал Амазонке фотографии:
– Взгляни на джинсы! Тебе любые пойдут, но вот эти – особенно!
Амазонка если и смотрела, то равнодушно.
Он перелистывал страницы.
– Наклонись и рассмотри получше! Джинсы Levi’s – ты и их не хочешь примерить? Они созданы, чтобы ты в них вскочила на коня!
Бронзовая всадница оставалась столь невозмутимой, словно только такой и могла быть. А Съем Всё, вытягивая руки, выставлял вверх раскрытый каталог.
– Calvin Klein Jeans, – он произнёс наименование с самым сладким восхищением, на какое лишь был способен.
Однако всадница промолчала, как если бы он обращался к обыкновенной бронзе.
Устав, он умолк, одной рукой придерживая каталог на груди, а другой перелистывая его.
– А ну! – внезапно промолвил совсем тихий, но ясный голос.
Съем Всё, чуть не выронив каталог, повернул его к себе. Реклама спортивного облачения. Два каратиста в боевой стойке на татами.
– Тебе понравились их кимоно?
– Нет, – не двинувшись, едва слышно сказала всадница.
От волнения не один нос, а всё лицо детины стало красным, как помидор. Нос же побурел и усеялся каплями пота.
– Что же тебя заинтересовало? – вкрадчиво спросил Съем Всё.
– Приёмы в бою. Я хочу видеть бой от начала и до конца.
– Желание, достойное женщины-воина! – льстиво произнёс прожжённый тип.
Он повёл глазами по сторонам: нет ли любопытных поблизости? С видом накатившей лени шагнул к постаменту, прислонился к нему спиной.
– Я принесу тебе видеозапись. Лучшие бои, какие только вели мастера каратэ, – сказал он тихо, не поворачивая головы. – Но ты должна мне на время уступить коня и секиру.
Амазонка молчала. «Откажется!» – он переживал так, что было холодно спине от нагретого солнцем камня.
– Сколько в фильме боевых приёмов! – Съем Всё причмокнул, словно рассказывал о яствах. – Ты увидишь самое замечательное, что сегодня есть в каратэ. Удары коленом туда, ступнёй туда, большим пальцем ноги – сюда!
– Я согласна! – произнесла Амазонка.
Чтобы не захлопать в ладоши, детина крепко сжал кулаки. Рано радоваться, надо ещё достать фильм. Хватило бы завтрашнего дня! И тогда ночью можно сесть на коня, поднять секиру…
Проблеск зари – сигнал к возвращению.
– Чуть начнёт светать, я должна быть на моём месте, как сейчас! – отчеканила всадница.
Что знали трое…
Кому-то было любопытно поначалу, зачем неугомонный тип привязался к Амазонке. Кролики посматривали на него из кустов, обступавших площадку с цветником и бронзовой всадницей посередине. Белка глядела то с одного дерева, то с другого, а то присоединялась к Зажигалке, Шашлыку, Котлетке и Булочке, которые тоже приходили взглянуть, как Съем Всё соблазняет Амазонку мороженым.
Белка рассудила так:
– Его здорово проучили, и ему хочется мира. Он старается, чтобы мы поскорее забыли его безобразия. Как он лебезит перед госпожой Розенблюм! Вот и Амазонке пытается угодить.
– Это гораздо лучше, чем замышлять зло! – сказала Зажигалка. – Вспомните, каким опасным был Нож. А теперь он друг всем нам. И если такое произошло с одним, то разве и со вторым не вероятно то же самое?
Эти слова жители Тиргартена стали передавать друг другу, так они нравились. Однако Нож не приходил от них в восторг и втайне негодовал: «Да, я был способен на зло. Но кто-нибудь измерял мою способность на добрые дела? Я вообще способный, и до чего глупо – сравнивать меня с тем, кто так груб, жаден и прожорлив!»
Съем Всё упрямо заговаривал с Амазонкой, и один Нож по-прежнему следил за ним, мысленно взывая: «Посмейся над ними! Докажи, что ты опаснее, а я умнее, чем они могут вообразить своим умишкой!» Он боялся насторожить бывшего дружка и прятался в отдалении за деревьями. Там не было слышно разговора, но как только Съем Всё побежал раздобыть фильм, Нож поспешил к всаднице.
Он расточал ей комплименты, расхваливал её скакуна, прежде чем сказать:
– Красноносому обманщику нельзя верить. Что он предложил?
Она надменно не обращала внимания на пришельца. Кто-то сумеет обмануть её? Что за вздор! Скорее-скорее бы увидеть видеозапись, ради которой заключён договор. Но болтать о нём – значило уронить себя. Однако она не приказала молчать Секире, которая услышала подкупающе трогательный возглас Ножа:
– Какое прекрасное холодное оружие!
Он понизил голос:
– Я тоже остр и знаю толк в ударах. Но мне приходится лишь мечтать о таких, на какие способна ты.
Секира прониклась симпатией к новому знакомому, который оказался из своих.
– Повезло тебе с хозяйкой – как не позавидовать! – проговорил он искренне. – А я дважды попадал во власть к красноносому злодею. В первый раз он забросил меня в озеро, во второй – закопал в землю.
Нож добавил подробности и спросил Секиру, чьё воображение разыгралось:
– Надеюсь, ему ничего от тебя не нужно?
– Ну как же… – и она обеспокоенно рассказала о договоре.
Амазонка, которой ни до чего, кроме фильма, не было дела, не прервала её.
Посланцы надежды
Нож вышел из цветника, повернул к раздольному лугу и там оглянулся. Амазонка и её конь в лучах солнца выглядели мирней мирного. Завтра будет такой же радостный день с благоуханием цветов, пением птиц, с тенью зелёных чащ и блеском зеркальных озёр. Но что затем уготовано обитателям Тиргартена?
– Не хочу хвастать, однако я единственный разгадал его, – обратился Нож к тем, кто первым пришёл к престарому чёрному виргинскому тополю, сломанному бурей. Кругом росли кусты орешника. Сорока, по просьбе Ножа, разносила весть, что здесь место сбора.
Рассказав о своём многообещающем открытии, былой сообщник браконьера произнёс:
– Все радовались, как он переменился. А что будет, когда он верхом на коне размахнётся Секирой?
– Мне страшно! – вскрикнула Котлетка, которая оказалась тут вместе с Шашлыком, Булочкой и Зажигалкой.
– Чего только он ни натворит, – зловеще продолжил Нож: – У него будет вся ночь до проблеска рассвета.
– До проблеска рассвета, – повторила Зажигалка задумываясь. – Ну почему мой язычок пламени так слаб? О, если бы… – она не договорила.
Тот, кто некогда сам был не прочь побезобразничать, промолвил:
– Он поскачет к гостинице нашего доброго Лиса.
– И ударит топором по крыше, – прошептав, Булочка содрогнулась.
Нож в несказанном удовольствии от её ужаса добавил:
– Он изрубит гостиницу! И ещё ей достанется от конских копыт.
– Во что она превратится, такая уютная? – запричитала Котлетка.
– А потом конь понесёт его галопом к… – Нож смолк, за него сказала Булочка: – К пристани. Ах, что будет с причалом и с нашим кораблём?!
– Надо это представить, – мрачно потребовал знаток чёрных деяний. – Когда всё будет кончено, он понесётся к жилью Ежа…
– К дому в лежащем дереве, – вставила Котлетка.
Нож продолжил:
– И примется, поднимая коня на дыбы, с размаху рубить Секирой дерево, пустое внутри.
– Но в нём бедняжка Ёж! – вырвалось у Булочки.
Тот, кто рисовал картину за картиной, промолвил:
– Жертв может быть гораздо больше. Прибавь злосчастных кроликов, которые попадут под копыта коня. Прибавь ветви, сучья и молодые деревца, которые злодей срубит, размахивая Секирой направо и налево.
– Надо найти самое укромное дупло. Я до восхода солнца не выгляну из него! – дрожащим голосом вымолвила Булочка.
– И я тоже, – захныкала Котлетка.
– Я всё время буду рядом с тобой, дорогая, – ласково заверил её Шашлык.
Нож произнёс мрачнее, чем прежде:
– Ни она, ни Булочка не рискнут взобраться высоко на дерево. Вам остаются лишь дупла у земли. А вдруг злодей вздумает проверить, нет ли там кого? Ударом Секиры он перекрестит дупло! Представьте, как лезвие рассекает его края. Вторым, третьим ударом Секира достанет тех, кто спрятался…
