Сергей Козлов - Всё-всё-всё о Ёжике
— Понимаешь, — Ёжик посмотрел на Медвежонка, — скучно!
— А ты спать ложись, — сказал Медвежонок. — Вот я, например, сейчас лягу, весной проснусь.
Они пошли к медвежачьему домику.
— Не-ет, — сказал Ёжик. — Мне корабли нужны!
— Тогда я пошёл.
Медвежонок повесил на дверь своего дома огромный замок, сам влез на крышу и сел на трубу.
— А какие они, корабли? — крикнул он сверху.
Но Ёжик не успел ответить, как Медвежонок исчез в трубе.
Ёжик обошёл вокруг дома, подошёл к окошку, но… крыша медвежачьего домика вдруг стала подыматься и опускаться, подыматься и опускаться. «У-у-у…» — загудел медвежачий домик трубой и, не то похрюкивая, не то всхрапывая, переваливаясь уточкой, пошёл по поляне.
— Куда ты!? — крикнул Ёжик.
Но медвежачий домик скрылся за деревьями.
— Куда же это он… поехал? — пробормотал Ёжик…
По лесу с драным сапогом в лапе брёл старый Волк.
— Что это у тебя в лапе, Волк? — спросил Ёжик.
— Сапог, — сказал Волк и остановился.
— А — зачем?
— Самовар раздую, шишечек сверху покрошу, чайку сварю и-и… — Волк сладко прижмурился. — Хочешь со мной чайку попить?
— Не могу: мне корабли нужны…
— Какие корабли?
— Морские, — сказал Ёжик. — Понимаешь, скоро зима, а у меня будет море, а по морю обязательно должны плыть корабли.
— Корабли… — мечтательно проговорил Волк. — Держи! — протянул Ёжику сапог. Наклонился и из щепки и кленового листа сделал кораблик.
— Ох! — охнул Ёжик. — Настоящий! Но мне… ещё нужно.
— Ага, сказал Волк. И сделал ещё два кораблика.
— Спасибо тебе, Волченька! — сказал Ёжик. — Если тебе будет скучно, приходи ко мне. Сядем, будем с тобой смотреть на море, на корабли… Придёшь?
— Приду, пообещал Волк. Взял сапог и заковылял дальше.
А Ёжик нашёл старый лопух, поставил на него три кораблика и, как на подносе, понёс к себе в дом.
Подул лёгкий ветер, паруса корабликов надулись, и сперва Ёжик побежал за лопухом, а потом и опомниться не успел, как — полетел.
— А-а-а! — закричал Ёжик.
Такую картину даже представить себе трудно, но так всё и было на самом деле: Ёжик держал перед собой лопух, по лопуху, как по зелёным волнам, мчались кораблики, а вслед за этим зелёным морем летел по воздуху Ёжик.
Он даже не испугался. Это он так, для порядка, закричал: «А-а!», потому что ему не приходилось летать над лесом, но потом он освоился и запел.
«Ля-ля! Ля-ля!» — пел Ёжик.
И тут в небе появилась страшная ворона. Ух, как она каркала! Ух, какие у неё были отвратительные когтистые гнутые лапы и зловещий клюв!
— Кар-р-р! — кричала Ворона. — Позор-р! Ёж в небе!
Тут переполошился весь лес.
А Ворона всё летела и кричала: «Позор-р-р! Кто позволил?»
И все увидели летящего Ёжика и тоже замахали лапами и вслед за Вороной закричали: «ДОЛОЙ! ПОЗОР! КТО ПОЗВОЛИЛ?»
И только Волк остановился, поставил сапог в траву и покачал головой.
А Ёжик летел по небу, уцепившись за зелёное море, по которому неслись корабли. Он вжал голову в плечи, но моря не выпустил и правильно сделал потому что ветер стих и, когда Ворона было уже совсем догнала их, Ёжик со своими кораблями опустился прямо на пороге своего дома.
Как только он очутился на земле, Ворона отпрянула, крикнула: «Кар-р-р!» — и улетела, каркая, в пустое небо.
А Ёжик поднял корабли и вошёл в дом.
То, что он увидел, так его обрадовало, что он сразу позабыл пережитый страх: возле ушата с водой, покачиваясь на солнышке и подставляя лёгкие головы морскому ветерку, росли две высокие пальмы, и на самой макушке той, что была поближе к прибою, сидел совсем крошечный, но абсолютно живой Попугай.
— Здор-р-р-рово! — крикнул Попугай. — Пускай кор-рабли! — и сел к Ёжику на плечо.
И Ёжик с Попугаем на плече стал пускать кораблики в воду.
Теперь это было настоящее море!
Шуршали пальмы, по краям ушата золотился песок, и высоко под потолком бежали лёгкие облака.
За окошком стемнело, и давно уже пора было ложиться спать, а Ёжик всё сидел над свои морем под пальмами и не мог оторвать глаз от золотых кораблей.
Наконец он встал, разобрал постель, лёг, вздохнул и сразу же услышал, как вздохнуло море и над ним зажглись звёздочки, и от ночного ветерка зашелестели пальмы.
Ёжик смотрел на одинокую звезду за окном, слушал, как шуршит в ушате прибой, и думал, что он уже не один, что теперь, в эту холодную вьюжную зиму, с ним всегда будет тёплое море.
Красота
Когда все забились по своим норкам и стали ждать зимы, неожиданно прилетел тёплый ветер. Он обнял своими широкими крыльями весь лес, и всё ожило — запело, застрекотало, зазвенело.
Вылезли греться на солнышке паучки, проснулись задремавшие лягушки. Заяц сел посреди поляны на пенёк и поднял уши. А Ёжик с Медвежонком просто не знали, что им делать.
— Пойдём искупаемся в реке, — сказал Медвежонок.
— Вода ледяная.
— Пойдём наберём золотых листьев!
— Листья-то облетели.
— Пойдём наберём тебе грибков!
— Какие грибы? — сказал Ёжик. — Откуда?
— Тогда… тогда… айда ляжем — будем лежать на солнышке!
— Земля холодная.
— Вода ледяная, земля холодная, грибов нет, листья облетели, а зачем — тепло?
— То-то и оно! — сказал Ёжик.
— То-то и оно! — передразнил Медвежонок. — А что же делать-то?
— Пойдём напилим тебе дров!
— Нет, — сказал Медвежонок. — Дрова пилить хорошо зимой. Вжик-вжик! — и золотые опилки в снег! Небо синее, солнце, мороз. Вжик-вжик! — хорошо!
— Пойдём! Попилим!
— Что ты! А зимой? Бац! — и пар изо рта. Бац! Колешь, поёшь, а сам дымишься. Это такая радость — в звонкий солнечный день колоть дрова!
— Тогда не знаю, — сказал Ёжик. — Думай сам.
— Пойдём наберём веточек, — сказал Медвежонок. — Голых ветвей. А на некоторых один или два листика. Знаешь, как красиво!
— А что с ними делать?
— Поставим в доме. Только немного, понимаешь? — сказал Медвежонок. — Если много — будут просто кусты, а если чуть-чуть…
— Пойдём, согласился Ёжик.
И они пошли, наломали красивых веток и с ветками в лапах направились к дому Медвежонка.
— Эй! Зачем это вам веники? — крикнул Заяц.
— Это не веники, сказал Ёжик. — Это — красота! Разве не видишь?
— Красота! Вон её сколько, это красоты! — сказал Заяц. — Красота — это когда мало. А здесь — вон сколько!
— Это здесь, сказал Медвежонок. — А у нас зимой дома будет красота.
— И вы эти веники потащите домой?
— Ну да, — сказал Ёжик. — И ты себе тоже набери, Заяц.
— Да что я, сдвинулся? — удивился Заяц. — Живу в лесу и голые ветки…
— Да ты пойми, сказал Медвежонок, — возьмёшь две-три веточки и поставишь дома в кувшин.
— Лучше рябину, — сказал Заяц.
— Рябину — само собой. А ветки — очень красиво!
— А куда вы их поставите? — спросил Заяц у Ёжика.
— На окно, — сказал Ёжик. — Они будут стоять прямо у зимнего неба.
— А ты? — спросил Заяц у Медвежонка.
— И я на окно. Кто ни придёт — обрадуется.
— Ну вот, — сказал Заяц. — Значит, права Ворона. Она ещё утром сказала: «Если осенью в лес приходит тепло, многие шалеют». Вы ошалели, да?
Ёжик с Медвежонком посмотрели друг на друга, потом на Зайца, а потом Медвежонок сказал:
— Глупый ты, Заяц. И твоя Ворона — глупая. Разве это ошалеть — из трёх веточек сделать для всех красоту?
Снег пошёл.
— Ну вот, — сказал Ёжик. — Вот и дождались. Снег пошёл.
Весь лес был в снегу, а снег всё падал и падал, и, казалось, никогда уже не будет ему конца. Было так красиво, что Ёжик с Медвежонком вертели головами во все стороны и не могли наглядеться.
Они стояли на опушке посреди сказочного леса, как два маленьких деревца, полузанесенных снегом.
«Я — ёлка, подумал о себе Ёжик. — а Медвежонок — кто?»
Особенно были красивы в этом белом лесу полуоблетевшие огненные осинки и золотые клёны. Просто немыслимо было их видеть среди чёрных стволов деревьев.
— Так и будут стоять до весны, — сказал Ёжик.
— Облетят.
— Как же они облетят? Зима!
— Почернеют, — сказал Медвежонок.
Ёжику не хотелось спорить, ему хотелось только смотреть, и смотреть, и, вытянув лапу, слышать, как на неё мягко садятся снежинки.
— Снежинка-снежинка, откуда ты прилетела? — спросил Ёжик у снежинки, которая легко опустилась ему на лапу.
— Откуда? — спросил Медвежонок.
Но снежинка растаяла.
— От них толку не добьёшься, — сказал Медвежонок. — Ясно откуда — с неба.
А снег всё падал и падал; вот он уже стеной отгородил от Ёжика с Медвежонком лес, а Ёжик с Медвежонком всё стояли в этом густом снегу, и никуда им не хотелось идти.
— Смотри не потеряйся, — сказал Медвежонок. — Ты меня видишь?
