Максимилиан Дюбуа - Восточное путешествие
— Вы правы, — сказала она, — я хочу показать всем, на что я способна.
— Разумеется, — ответил граф, делая вид, что не замечает скрытого смысла высказывания. — Надеюсь, вам это удастся.
— Даже не сомневайтесь.
— Я и не сомневаюсь. На ваш счет, дорогая Мюнире, у меня никогда не было никаких сомнений. Я была уверена, что вы справитесь со своей задачей, независимо от того, какую роль вам выпадет сыграть, потому и предложила вам роль царицы. Вы сами от нее отказались. Но теперь-то вы видите, какую ошибку вы совершили?
— Да, и потому беру свои слова обратно.
— Хорошо, что вы быстро опомнились. Я еще не успела подыскать вам замену.
— Замену? Мне? Никто никогда не сможет меня заменить, даже эта заморская фифочка!
Украшенный огромным перстнем указательный пальчик Мюнире взметнулся в сторону ненавистной соперницы.
— При чем тут я? — спросил Марсель, переводя недоуменный взгляд с султанши на своего хозяина. — Я ведь играю Мавродия.
Это невинное замечание вернуло султаншу к действительности. Поняв, что жонглирование словами завело ее слишком далеко, она поторопилась исправить положение.
— Я просто подумала, что кроме прекрасной Марселины на роль царицы больше никто не подойдет, — сказала она, сладко улыбаясь «заморской фифочке». — Но раз роль свободна, то я пошла ее учить. У меня действительно не очень хорошая память.
Мюнире дошла до двери, но вдруг повернула назад.
— Михрибан последнее время выглядит очень удрученно, — сказала она.
— Я это заметила, — кивнула Марселина, — но не решилась спросить ее о причине ее угнетенного состояния.
— Мне она тоже ничего не сказала, но я думаю, это как-то связано со спектаклем.
— Вы хотите сказать, она переживает, что ей не досталась главная роль? А мне показалось, она очень довольна тем, что ей предстоит сыграть прорицательницу-ослицу, — удивилась виконтесса.
— Лишь потому, что Его Величество обещал ей украсить ее ослиные ушки драгоценными камнями. Но именно тут, мне кажется, и кроется причина ее меланхолии. Думаю, нашпигованные каменьями уши стали неподъемными, и бедная Михрибан не знает, что ей делать.
— У вас есть какое-то конкретное предложение? — спросил граф, все еще не понимая, куда клонит хитрая султанша.
— Я вот подумала, не отдать ли Михрибан роль жреца Маркоса?
— Если вам удастся уговорить Михрибан, то с моей стороны не будет никаких препятствий, — ответила виконтесса.
— Я слышал, что примадонны очень капризны, — заметил Марсель, когда Мюнире наконец ушла, — но эта всем даст фору. Я уже радовался, что мне не придется делить ложе с этой мышкой с душой крысы, но, видимо, никуда от нее не денешься. Боюсь, как бы она не задушила меня в порыве страсти.
— Не бойся, душить тебя она не станет. Она задумала тебя отравить.
— Отравить? Меня? Почему вы так решили?
— Она сама себя выдала. Посуди сам. Сначала она требует для себя главную роль — роль царицы Маврикии, и получает ее. Но, прочтя пьесу, она меняет свое решение. Вспомни ее слова. «Роль жреца Маркоса подходит мне больше», — сказала она, и в определенном смысле это действительно так, потому что, если ты помнишь, именно Маркос приносит в храм флакончик с ядом, который впоследствии выпивает Мавродий, то есть ты. Мюнире вне себя от радости. Мы сами подсказали ей, как убрать тебя с ее пути, причем таким образом, чтобы остаться вне подозрений. Во всяком случае, коварная султанша уверена, что ее опасная затея сойдет ей с лапок. Все, что ей нужно сделать — это подменить флакончик с безвредной жидкостью на флакончик со смертельным и быстродействующим ядом. Думаю, что раздобыть яд ей будет нетрудно. Я слышал, что в этих краях яды всегда очень широко применялись для того, чтобы отправить в мир иной ненавистного соперника или соперницу и при этом не замарать свои лапки кровью. Однако, поразмышляв еще немного, Мюнире понимает, что чуть не совершила страшную ошибку. В пьесе, кроме Мавродия, решившего покончить счеты с жизнью, флакончика с ядом касаются только лапы жреца Маркоса. Значит, и подозрение в убийстве в первую очередь падет на исполнительницу роли жреца. И Мюнире отказывается от этой роли, разыграв перед нами небольшой спектакль под названием «Капризная примадонна».
— Она передумала меня убивать?
— Вовсе нет. Думаю, она решила, что найдет способ подменить флакончик еще до начала спектакля. Если даже в последствии на нее падет подозрение в убийстве, доказать все равно ничего будет нельзя, ведь царица не присутствует в сцене смерти. Зато там присутствуют несколько других жрецов, из которых практически любой мог, проходя мимо скамьи, незаметно подменить флакончик. Поди потом разбери, кто из них это сделал. Как бы то ни было, Мюнире не сомневается в успехе. Она сама нам об этом только что сказала. Не знаю, когда ей пришла в голову мысль подставить Михрибан, но мысль совсем не плохая, потому что у Михрибан есть мотив для убийства: она надеется, что после смерти Марселины ей достанется твоя алмазная подвеска.
— А вдруг Мюнире действительно удастся осуществить задуманное? Не лучше ли отменить постановку? Ваша Светлость, может, и найдет себе другого слугу, но у меня жизнь всего одна, и как-то не хочется с нею так быстро расставаться.
— Согласен, стремление Мюнире во что бы то ни было избавиться от нежданной соперницы значительно усложняет ситуацию. Признаюсь, я не ожидал, что она так далеко зайдет в своей ненависти. Но пути назад уже нет. К тому же сейчас султанша не догадывается, что мы разгадали ее планы, и это дает нам некоторое преимущество. Мы знаем, когда ждать удара и каким образом он будет нанесен. Если мы отменим постановку, мы этого преимущества лишимся. Мюнире не откажется от своих планов, и нам придется постоянно быть начеку, ничего не есть и не пить. Никогда не знаешь, в какой момент она решит поколдовать над джезве с твоим утренним кофе. Я уже не говорю о множестве других способов отравления — от пропитанного ядом носового платка, с помощью которого заботливая подруга вызовется вынуть у тебя из глаза несуществующую соринку, до ароматной свечи, зажженной в твоей опочивальне подкупленной служанкой. Так что, как это ни парадоксально, но мы должны радоваться тому, что Мюнире заметила и решила не упустить представившуюся ей возможность. Эта особа, несомненно, очень хитра, но и мы не лыком шиты. Недаром я провел более суток в компании словоохотливой маркизы Пуазон. Мы сделаем вот что. Сейчас ты пойдешь к Его Величеству и попросишь его об одолжении. Скажешь, что хочешь заказать у ювелира две маленькие безделицы. Уверен, что он будет счастлив доставить тебе радость.
— Должен ли я сказать ему, что я хочу?
— Если он поинтересуется, скажешь правду. Она очень проста. Тебе нужны два флакончика для духов, причем такие, которые нельзя приобрести в обычном ювелирном магазине. Желание понятное для прекрасной дамы. Надеюсь, что султан и сам догадается, что сосуды из обычного стекла недостойны его будущей жены, но если этого не произойдет, заметишь, как бы между прочим, что ты узнала, будто алмаз делает более стойкими даже самые летучие ароматические вещества. Полагаю, одного намека будет достаточно.
— А зачем нам алмазные флакончики на самом деле?
— Один из них мы передадим исполнительнице роли жреца Маркоса. Маркиза Пуазон утверждает, что от соседства с ядом алмаз запотевает. А если перед шлифовкой его обработать специальным составом, то он покроется испариной уже через несколько минут. Поэтому, как только Мюнире совершит подмену, мы сразу об этом узнаем. К тому же мы в любой момент будем знать, что во флакончике — безобидная жидкость или яд, и успеем вовремя подменить один флакончик другим. Сейчас я рад, что Мадам Пуазон оказалась очень предусмотрительной и заставила меня записать химическую формулу состава.
— Но к чему такие сложности? Не проще ли будет, если я просто-напросто не стану пить из флакончика, принесенного жрецом Маркосом, а в решающий момент незаметно подменю его на другой, спрятанный в рукаве или кармане камзола? Тогда нам не понадобится обрекать Его Величество на ненужные траты. Вы же сами говорили, что я не должна пугать будущего супруга склонностью к расточительству.
— Ты забываешь, что гибель грозит не тебе одному, — серьезно ответил граф, никак не комментируя последнее замечание Марселя. — Медее тоже вливают в рот две капли снадобья. Мы не знаем, убьют ли ее две капли, но лучше перестраховаться. Ослепленная ревностью к тебе, Мюнире могла совершенно забыть о бедняжке. Либо сознательно принесла ее в жертву.
— Я об этом не подумал.
— Зато об этом подумал я. Если ты уже позавтракал, отправляйся очаровывать Его Величество. Надеюсь, он занят достаточно важными государственными делами и не станет сопровождать нас к ювелиру.
11. Спектакль
