Люк Бессон - Артур и война миров
― Нет! ― отрезает Селения тоном пустого холодильника.
― Значит, это упущение, и я непременно предложу совету вписать эту истину в Большую книгу! ― со смехом заявляет Артур.
― Надо быть минипутом, чтобы получить право выступать на совете! Совет не станет слушать неизвестно кого! ― надменно изрекает принцесса, которую голод сделал еще более несговорчивой, чем обычно.
Артур берет кусок печенья и с видимым удовольствием засовывает его в свой рот.
― Однако, если мне не изменяет память, я женат на жительнице страны минипутов, и не на простой, а на принцессе. А значит, я не только стал гражданином вашей страны, но еще и потенциальным ее королем, что, несомненно, дает мне право не только выступать в совете, но и заседать в нем!
Уши Селении начинают лихорадочно подрагивать ― верный признак того, что принцесса в ярости и что ярость ее вот-вот выплеснется наружу.
― Конечно, если моя принцесса не станет возражать, ибо я готов смириться с любым ее решением! ― примиряюще произносит Артур, вовсе не желая, чтобы его принцесса, напоминающая сейчас кипящую скороварку, принялась со свистом выпускать пар, то есть накопившееся в ней негодование.
Как и все принцессы, Селения неравнодушна к лести. Снисходительно улыбнувшись, она отламывает кусочек печенья и подносит его к губам.
― Правда, вкусно? ― по-прежнему с набитым ртом спрашивает Барахлюш.
Не удостоив его ответом, Селения чинно кушает печенье. Однако ее голодный желудок урчит все пронзительнее. Артур не без злорадства наблюдает борьбу воли и инстинкта, дуэль гордыни и здравого смысла. Голова борется, отказывается от пищи, но желудок урчит, под ложечкой сосет, и сопротивляться становится крайне трудно. А голодный мозг отказывается повиноваться. И по примеру брата Селения начинает обгрызать со всех сторон высящийся перед ней кусок печенья.
― Вот и отлично! ― радуется Артур победе здравого смысла.
И словно в честь этой маленькой победы паровоз гудит, гудок разносится по всей комнате и проникает в ванную, где ему злорадно внимают чьи-то чуткие уши.
Две крючковатые руки, более напоминающие клешни, вцепляются в бортик поддона, и над краем его показывается всклокоченный гребень Мракоса. Сын Урдалака никогда не любил причесываться, а теперь, когда возможность отмщения близка, он тем более не задумывается о своем внешнем виде.
Подтянувшись, Мракос взбирается на бортик и оттуда прыгает вниз. Шлепнувшись на пол, он тотчас вскакивает, отряхивается и прислушивается, откуда исходит незнакомый ему звук, издаваемый, без сомнения, каким-то механизмом. Сквозь щель под дверью он видит Артуров поезд, который, стуча колесами, мчится к другой двери и, проехав под ней, вырывается в коридор. Поезд исчезает, оставив Мракоса рвать на себе волосы от злости.
Сознание того, что его враги прячутся совсем близко, буквально сводит Мракоса с ума, но, так как изобрести машину для сокращения расстояний ему не под силу, приходится искать иное решение. Мракос оглядывается и замечает велосипедиста в желтой майке, прислонившегося вместе со своей машиной к стенке поддона.
― Эй, ты! ― окликает его Мракос.
Мракос терпеливо ждет ответа, но велосипедист упорно молчит. Молчит не потому, что ужасающе невежлив, а всего лишь потому, что не умеет говорить, так как сделан из пластика. А Мракос не привык прощать непочтительного отношения к своей персоне, даже когда в роли дерзкого нахала выступает пластмассовый человечек. Воитель вытаскивает меч и наносит сильнейший удар по несчастному спортсмену. История не оставила сведений, был ли этот велосипедист победителем велогонки «Тур де Франс», но соревнования на закрытом треке он бы наверняка выиграл, ибо после столь сильного удара велосипедист, подскочив, совершил стремительный круг по стенам ванной и только потом рухнул на пол и разбился на мелкие кусочки.
Мракос смотрит на велосипед: этой машиной управлять не труднее, чем гамулем. Взгромоздившись на седло, он отталкивается и жмет на педали. Сначала он чувствует себя младенцем, который только-только научился ходить и время от времени теряет равновесие и падает. Но, когда воитель добирается до двери, то уже держится в седле вполне уверенно и даже набирает скорость. Однако быстро соображать Мракос никогда не умел, поэтому совместить скорость движения велосипеда и высоту двери ему не удается, и велосипед влетает в комнату Артура без седока. Промчавшись сквозь строй велосипедистов, в недоумении расступившихся перед машиной, мчащейся на полной скорости без своего седока, велосипед первым пересекает финишную ленточку. Впервые за всю историю велогонок «Тур де Франс» победителем становится велосипед, а не велосипедист.
Арман вбегает в гостиную.
― Что здесь происходит? ― запыхавшись, спрашивает отец Артура.
Оглядевшись, он замечает жену, лежащую на диване с компрессом на голове.
― Ничего, ничего особенного... она просто поскользнулась, как обычно! ― отвечает Арчибальд.
Отец уже давно перестал считать синяки, которые набивает себе его дочь.
Арман бросается к жене; он так разволновался, что вот-вот разрыдается.
― Что с тобой, дорогая?! ― шепчет он, хлопая ее по щекам. ― Посмотри на меня!
Арман в растерянности. Он поворачивает голову, и взгляд его падает на комбинированное лицо Урдалака.
― Это... это не опасно, доктор?
Слезы затмили ему взор, иначе он вряд ли смог бы перепутать Франкенштейна и его создателя. Урдалаку такое сравнение нравится. Ошибка Армана ему льстит.
― Если вы спрашиваете мое мнение, то, полагаю, все образуется и ваша жена непременно выживет! ― не без чувства юмора отвечает он.
― О, спасибо, доктор! ― восклицает Арман, восхищенный столь ободряющим ответом.
В пылу признательности он хватает доктора за руку и восторженно трясет ее. Но именно этого делать и не следовало.
― Все, довольно, не стоит благодарности! ― отвечает Урдалак, пытаясь высвободиться из цепких рук Армана.
Но Арман счастлив, а потому он трясет руку доктора так, словно это не рука, а ветка старой сливы. Сравнение это довольно точное, ибо наспех сшитый костюм Урдалака непрочен. И рукав рвется, обнажив сухую, словно древесная кора, кожу Ужасного У.
― Да прекрати же ты, идиот! ― вопит У, что, согласитесь, весьма странно слышать от доктора.
Гнев всегда дурной советчик. От яростного вопля скроенное лицо Урдалака падает, открывая его истинную физиономию, не похожую ни на доктора, ни на человека вообще. Это лицо Ужасного У, повелителя мрака.
Арман утирает слезы радости. И как только взор его проясняется, он тотчас падает в обморок ― на диван, где лежит его жена. У Маргариты начинается приступ тошноты, а у Арчибальда вдруг срабатывает память.
― Я же говорил, что где-то слышал этот голос! ― удовлетворенно восклицает старичок.
От радости, что к нему вернулась память, он не осознает, какая опасность теперь грозит им всем.
Сбросив ненужные больше лохмотья, Урдалак ― заметим, не без удовольствия ― предстает перед всеми в своем королевском облачении. Отбросив шляпу, он горделиво поводит своей бесформенной головой, а затем, стянув с рук перчатки и швырнув их в угол, потирает затекшие рукоклешни.
― Ах, наконец-то я обрел свое истинное лицо! ― произносит он, небрежно взмахивая плащом.
― Я же говорила тебе: не пускай незнакомых людей в дом! ― с упреком в голосе шепчет Маргарита на ухо Арчибальду.
― К сожалению, он не незнакомый, ― со вздохом отвечает ей супруг. ― Позволь мне представить тебе повелителя Некрополиса и Седьмого континента ― Ужасного У, чье имя, произнесенное вслух, приносит несчастье.
― Для меня большая честь быть представленным вам, мадам Маргарита!
― Откуда он знает мое имя? ― с тревогой шепотом спрашивает мужа почтенная дама.
― В другой жизни мне выпало счастье наблюдать, как вы работаете на кухне, и, должен признаться, вы произвели на меня неизгладимое впечатление. К сожалению, я не могу по достоинству оценить качество еды, которую вы готовите, ибо я пока не знаком с ее вкусом. Но та любовь, старание и упорство, с которыми вы стремитесь приготовить то или иное блюдо, всегда меня восхищали. В частности, я прекрасно помню ваш знаменитый шоколадный торт. Вы экспериментировали, наверное, не меньше сотни раз, прежде чем создать ваш шедевр. Мне нравится такая целеустремленность. В нашей семье все были очень целеустремленными.
― Только ваша целеустремленность, к сожалению, служит для разрушения и грабежа, а не для приготовления тортов! ― назидательно замечает Арчибальд.
Урдалак начинает действовать ему на нервы.
― Согласен, результат разный. Однако качество то же самое, и сегодня, пользуясь случаем, я позволю себе высказать вам, Маргарита, свое восхищение!
И Урдалак изгибается в элегантном поклоне.
