Кристиан Берг - Пингвин Тамину и великий дух Маниту
Эта война длилась очень долго, и много индейцев погибло за эти годы. Постепенно нас стало гораздо меньше, чем пришельцев. А они всё приезжали и приезжали. Они истребляли нас огнем и мечом. Те же, кто не погиб от их оружия, умирали от неизвестных болезней, завезенных к нам европейцами. Потом они протянули по всей стране железные дороги, по которым пустили своих огненных скакунов. Они убивали наших братьев бизонов, так что скоро их почти не осталось. А ведь бизоны были нашей пищей. Из их шкур мы шили себе одежду и строили типи, из их костей делали наконечники для стрел. Индейцам стало нечем охотиться, нечем питаться и негде жить. Они начали вымирать от голода и холода.
Оставшиеся в живых, как могли, продолжали отстаивать свою свободу. Нам не хотелось ни с кем воевать, мы хотели договориться с Белым Человеком, объяснить, что мать-земля принадлежит всем. Но Белый Человек не слушал нас, он даже не пытался понять нас. Он объявил всех индейцев своими врагами и принялся рассказывать сказки, будто перья, которые мы носим на голове, это боевой убор, свидетельствующий о том, какие мы опасные. На самом-то деле эти перья означают совсем другое. Каждое перо — это память о добром поступке. Вот посмотри на меня, Тамино. У меня на голове семьдесят два пера, и это говорит о том, сколько добрых дел я сделал в жизни, а вовсе не о моем намерении на кого-либо напасть. Если мы по особым праздникам раскрашивали себя, то Белый Человек тут же говорил, что это у нас боевая раскраска, и не верил нам, когда мы пытались объяснить, что раскрашиваем себя для великого духа Маниту, чтобы он мог различать нас. Белый Человек истолковывал все по-своему, лишь бы изгнать нас с нашей земли. В конце концов, он загнал нас всех, как опасных преступников, в специальные поселения, в так называемые резервации.
Нам пришлось покориться. Белый Человек был сильнее нас. Мы стали жить в этих резервациях, но это была не жизнь. Великие вожди Сидячий Бык и Бешеный Конь еще пытались бороться, но, когда они умерли, некому было продолжить их дело. Стариков почти не осталось, а молодые индейцы потянулись в города, чтобы там попытать счастья. Но вряд ли кто-нибудь из них чувствует себя по-настоящему счастливым. Вот так. Знаешь, что сказал Бешеный Конь перед смертью? Он сказал: «Когда я умру, я вернусь на землю громом и молнией». Гром — это голос его, молнии — его язык, а дождь — слезы по братьям-индейцам.
Старый вождь умолк. Тамино сидел притихший, потрясенный услышанным.
И вдруг тишину разорвали гулкие раскаты грома, сверкнула молния, но дождь не пролился.
— Слышишь, маленький черно-белый брат?! — воскликнул Быстрая Стрела. — Это Бешеный Конь! Он говорит тебе, что ты не должен сдаваться, ты должен защитить своих братьев-пингвинов, чтобы ему не пришлось оплакивать и твой народ.
— Да, но как? — взволнованно спросил Тамино.
— Отправляйся домой, — произнес вождь. — Все будет хорошо. Вот увидишь. Все сложится. Само.
— А как же я доберусь до дому?! — воскликнул Тамино, только сейчас осознав, как далеко он забрался.
Вождь поднялся и сделал знак рукой, приглашая Тамино следовать за ним.
Когда Тамино выбрался из типи, он не поверил своим глазам. Прямо перед ними стояла огромная чаша, напоминавшая те посудины, на которых большелапые передвигались по морю. Но эта штуковина выглядела как-то иначе… Она была вся прозрачная! Казалось, что она сделана из чистейшего льда.
— Вот на этом каноэ ты и отправишься домой, Тамино, — сказал вождь улыбаясь. — Оно не простое, а волшебное. Оно будет выполнять все твои пожелания: куда захочешь, туда оно тебя и доставит.
— Спасибо, вождь Быстрая Стрела! — поблагодарил Тамино. — Вы мне очень помогли! А как мне вам сообщить, что я добрался до дому и чем все у меня там закончится?
— Не беспокойся, Тамино, — ответил старый индеец, ласково глядя на маленького пингвина. — Я и так буду о тебе всё знать. Давай прощаться. Не теряй времени, в добрый путь!
Тамино забрался в каноэ, сел на скамеечку и стал ждать, когда же лодка тронется в путь. Но лодка и не думала двигаться с места, хотя Тамино, как и велел старый вождь, дал ей команду отправляться на Южный полюс.
— Секундочку, Тамино, — сказал Быстрая Стрела и улыбнулся, видя, что Тамино не терпится поскорее отчалить. — Ты, кажется, не получил ответа на самый главный твой вопрос.
Тамино задумался и быстро перебрал в голове весь их разговор.
— Да нет, — сказал он после некоторой паузы, — кажется, вы на все мои вопросы ответили.
— А как же все-таки твой главный вопрос? — не отступал вождь.
— Какой? — Тамино совсем растерялся.
— Почему большелапые и звери не могут ладить друг с другом, — напомнил ему Большая Стрела.
— Ах, этот! — воскликнул Тамино. — Так я знаю на него ответ! Вы же мне все уже объяснили!
— Неужели? — удивился Быстрая Стрела. — Ну и как ты ответишь теперь на него? — спросил он с хитрой усмешкой.
— Очень просто, — бойко сказал Тамино. — Большелапые и звери никак не могут поладить друг с другом, потому что большелапые считают себя самыми умными и самыми главными на земле, забывая о том, что все мы — часть природы, часть Маниту, как называют это индейцы.
Вождь Быстрая Стрела кивнул и молча вынул из своей короны одно белое перо. Внимательно посмотрев на Тамино, он так же молча приладил ему перо на красную шапочку.
— Ты заслужил это перо, дорогой Тамино! — торжественно изрек вождь. — Ты храбрый и мужественный пингвин. И справедливый. Поэтому тебе присваивается звание почетного индейца!
Тамино обомлел. Такого он не ожидал! Его распирало от гордости, он стоял, выпятив грудь колесом, и от волнения не знал, что сказать.
— А можно мне у вас еще кое-что спросить? — осторожно поинтересовался он, придя в себя.
— Спрашивай, конечно, — разрешил вождь, глядя с улыбкой на почетного индейца.
— Скажите, а нельзя ли мне стать пингвейцем? — выпалил Тамино.
— Любой из нас есть то, что он есть, если ему удается быть тем, чем он хочет быть, — ответил вождь, загадочно улыбаясь. — Ну а теперь плыви с миром, маленький брат. Пусть Маниту не оставит тебя. Хау, я всё сказал.
В этот момент каноэ начало медленно подниматься вверх. Старый вождь помахал Тамино рукой и скрылся в своем типи.
Когда Тамино через некоторое время посмотрел вниз, на том месте, где еще недавно стояло типи, было пусто. Типи растворилось так же неожиданно, как и появилось. Если бы Тамино не сидел сейчас в ледяной лодке, он бы решил, что все это ему приснилось.
Тамино вздохнул и стал думать о папе с мамой, о принцессе Нануме, о своем друге Атце и обо всех пингвинах Южного полюса.
Глава шестнадцатая, в которой Тамино возвращается домой и понимает, что опоздал
Волшебное каноэ уверенно двигалось вперед. Оно летело со скоростью пущенной стрелы, так что, когда они пролетали над Нью-Йорком, Тамино даже не успел помахать крылом мадам Либерта. Но его уже ничто не могло огорчить, так он радовался, что скоро окажется дома.
Они были в пути уже восемнадцать часов, когда на горизонте показались, наконец, бескрайние просторы Южного полюса. Тамино хотелось обставить свое возвращение как можно более эффектно, поэтому он мысленно направил лодку на школьный двор. Он решил, что сначала покружит немножко над школой, а потом, дождавшись перемены, аккуратно сядет в самом центре двора.
Каково же было его удивление, когда на перемене никто не вышел из школы! Он полетал еще один урок, но и на второй перемене во дворе никто не появился. Тамино озадачился. До Рождества вроде еще далеко. Каникулы, по его подсчетам, еще не начались.
Тамино решил покружить еще, пока не кончатся уроки, но и после уроков ничего не произошло. Казалось, школа вымерла. Тамино ничего не оставалось, как пойти на посадку.
В полной растерянности он вылез из каноэ и поспешил в школу. То, что открылось его взору, повергло его в ужас. Внутри здания все было перевернуто вверх дном: парты, стулья, шкафы, наглядные пособия, учебники, тетради, ручки, карандаши — все было поломано, разбросано, раскидано. Больше же всего Тамино поразило то, что среди всех эти предметов валялись портфели и рюкзаки. Что же здесь такое произошло?
Тамино бросился в учительскую. Дверь была распахнута настежь.
— Есть тут кто-нибудь? — осторожно спросил он, заглядывая в знакомую комнату.
Тишина.
— Есть тут кто-нибудь живой? — крикнул Тамино и вошел в учительскую. — Это я, Тамино! Скажет мне хоть кто-нибудь, что здесь стряслось?! — Он был уже в полном отчаянии.
Никого.
Тамино собрался уже было уйти, как вдруг откуда-то из-под стола раздался чей-то голос:
— Это ты, Тамино?
Тамино резко повернулся и открыл клюв от изумления. Под столом сидел его лучший друг Атце в обнимку с господином Тюленем.
