Михаил Каришнев-Лубоцкий - Тайна Муромской чащи
Осторожно опустив термометр в банку с раствором, Георгий Александрович выключил свет в маленькой комнатке без окон, для большей надежности накрылся шерстяным одеялом и в кромешной тьме приступил к зарядке пленки в бачок. Жмуркин был опытный фотолюбитель и эту операцию он проделал быстро и аккуратно. Уже через минуту он снова включил свет, подошел к столу с приготовленным раствором и, поставив фотобачок с заряженной пленкой на стол, достал термометр из проявителя. Градусник показывал двадцать четыре градуса, а нужно было двадцать.
– Ай-яй-яй… – прошептал Георгий Александрович и взял банки с растворами. Пройдя на кухню, он открыл холодильник и поставил их туда. А сам уселся попить чайку, желая хоть как-то скрасить томительное ожидание.
И тут грохнула входная дверь, и на пороге возник внук Степочка.
«Нелегкая принесла бесенка…» – ворчливо подумал Жмуркин. А вслух сказал:
– Ничего не трогай! Я пленки проявляю.
– Хорошо, дедушка, – пообещал внук охотно, – я только посмотрю…
И Степочка прошел в комнату, где Георгий Александрович расположился проявлять. Не допив чай, Жмуркин кинулся за ним следом.
– Не трогай! – закричал он, увидев, что Степочка завороженно уставился на бачок с уникальной пленкой.
– Я и не трогаю, – ответил ласково внук, – я только посмотрю…
И Степочка быстро открыл бачок и вытащил из него спираль с намотанной на нее пленкой.
– И ничего не видно! – обиженно проговорил Степочка, обманутый в своих надеждах.
Из рук его сизой змейкой свисала засвеченная пленка. Георгий Александрович посмотрел на нее, мгновенно все понял и упал в обморок.
Глава тридцать четвертая
Лесной Совет длился больше двух часов. Чего только не предлагали обитатели Муромской Чащи, но в конце концов все сошлись в едином мнении, и Калина Калиныч смог подвести итог.
– Первое! – торжественно объявил он собравшимся на Совет, вытирая со лба пот. – Поручается нашим гостям из Апалихи побеседовать с незванными лесорубами. Если беседа не поможет, то мы снарядим ходоков…
– Поможет! – выкрикнула Маришка и тут же прикусила язык под грозным взглядом Ивана Ивановича.
– И третье… – произнес Калина Калиныч, забыв договорить о втором решении. – Если и ходоки вернутся ни с чем, то мы заколдуем наглых пришельцев!
– Надеюсь, что дело до этого не дойдет, – тревожно проговорил Гвоздиков. – Мы побеседуем, и они образумятся.
– Образумиться может любой, – нравоучительно сказала Ученая Сова, с недоверием поглядывая на старого учителя, – любой, но только не бессовестный!
И она была права, во всяком случае, она была права сегодня. Гвоздиков, Маришка и Митя целый час втолковывали неудачливой бригаде, что они не лешие, не колдуны, не волшебники, а обыкновенные люди, пришедшие в Муромскую Чащу для их спасения и для спасения самой Муромской Чащи. Особенно старалась убедить упрямых лесорубов Маришка. Она подступала к братьям Разбойниковым и сердито им выговаривала:
– Вы что: меня не узнаете? Я же вам в Апалихе еще про Муромскую Чащу рассказывала!
– Почему не узнаем – узнаем… – опускал Паша глаза, продолжая упорно гнуть свою линию, – там ты просто девчонкой была, а тут…
– Ну, что тут, что тут?!
– А тут ты волшебницей окажешься, – поддерживая брата, сказал Саша.
– Я – волшебница?! – искренне удивилась Маришка. – Я самая обыкновенная второклассница! Видите у меня еще на руке чернильное пятно не стерлось?
И она по очереди стала протягивать им свою руку с бледным фиолетовым пятнышком у запястья.
– Сейчас видим, – шептали парни, дружно пятясь от наседавшей на них девчонки, – а через минуту – хоп! – и нету…
Хитрый Опилкин решил проверить старика и мальчишку с девочкой более надежным способом. Он быстро сбегал в палатку и взял там свой старый топор. Спрятав его за спину, он вернулся и продолжил прерванный было разговор.
Старик, мальчик и настырная девчонка просили лесорубов немедленно покинуть Муромскую Чащу. Бригада, и сам бригадир с радостью хотели бы исполнить их просьбу. Но сколько дней и сил было уже потеряно! Сколько денег ушло впустую, выброшено на ветер… А сколько не заработано! Подумав об этом, Опилкин заскрежетал зубами. Только трудом, упорным трудом до седьмого пота могла бригада искупить и исправить совершенные ими ошибки.
– Нет! – решительно ответил после долгих и мучительных раздумий Григорий Созонович. – Мы не вернемся, пока не сделаем задуманное!
Разговаривая, он время от времени доставал из-за спины топор и, покрутив его в руках, прятал снова за спину. Старик и особенно мальчишка косили глаза на топор, но рассыпать его впрах, кажется, не собирались. Опилкин окончательно уверился, что перед ним обыкновенные нормальные люди, а никакие не волшебники, и потерял к просителям всякий интерес.
– А ну, ребятки, отдыхать! – громко объявил он и зачем-то похлопал три раза в ладоши. – Завтра тяжелый день!
– Утро сегодня тоже было не легкое… – вздохнул Ведмедев и первым отправился на покой в палатку.
За ним потянулись и братья Разбойниковы. Опилкин, который хотел было уже идти следом за Пашей и Сашей, посмотрел в последний раз на странных пришельцев, и жалость к ним на мгновение шевельнулась в его одеревеневшем сердце:
– Прошу и вас к нашему, так сказать, шалашу… Устали, чай, с дороги?
Но Иван Иванович вдруг заупрямился и отказался от приглашения.
– Благодарю вас, – холодно сказал он Григорию Созоновичу, – и я, и дети сыты. Мы раскинем свой бивуак где-нибудь в другом месте! – И он повернулся к Опилкину спиной.
А Маришка удивленно подумала: «Оказывается, у нас какой-то бивуак имеется… А я и не знала!»
Глава тридцать четвертая
Но бивуака у Гвоздикова не было. Он сказал про него Опилкину лишь для того, чтобы отказаться от бригадирского приглашения.
– Наши друзья из Муромской Чащи подумают, что мы заодно с лесорубами, – объяснил Иван Иванович ребятам, – но разве мы можем согласиться на вырубку прекрасного заповедника?
– Не можем! – сказала Маришка решительно.
– Не можем, – ответил также и Митя. И тут же спросил: – А что мы можем?
Гвоздиков отвел ребят подальше от стойбища лесорубов и пригласил их на минутку присесть.
– Что мы можем? – повторил Иван Иванович Митин вопрос, после того как они все уселись на траву. – Многое! Безвыходных положений не бывает, нужно только хорошо раскинуть мозгами.
Митя улегся на спину и сладко потянулся:
– И чего здешние граждане с ними чикаются? Не понимаю! Колдовать разучились, что ли?
Гвоздиков посмотрел на мальчика и некоторое время не отвечал ему, сосредоточенно думая. Потом проговорил:
– Это было бы нечестно с их стороны воспользоваться колдовством. Лесорубы колдовать не умеют, и силы поэтому явно не равны. Превратить царевну в лягушку или бригадира Опилкина в козявку – пара пустяков. Но как трудно будет ему потом из козявки вновь превратиться в настоящего человека!
Митя, до этого безмятежно глядевший на облака, вдруг резко подскочил.
– Смотрите! – крикнул он, показывая рукой куда-то вдаль. – Что-то летит, кажется, вертолет!
Маришка и Гвоздиков тоже быстро поднялись на ноги и уставились в синее бездонное небо.
– Не-а, – сказала Маришка через несколько секунд, – это не вертолет. У вертолета крутилки наверху крутятся, а у этого махалки сбоку махают. Должно быть, махолет летит.
Иван Иванович, хотя и был взволнован неожиданным известием, все-таки не удержался и сделал Маришке замечание:
– Кто же так говорит, Мариш! «Махают»!.. Такого слова-то в русском языке не найдешь!
– Что ж я его сама придумала? – удивилась Маришка.
Пока они пререкались, таинственный летательный аппарат приблизился к ним настолько, что его можно было рассмотреть получше.
– Кажется, это действительно не вертолет… – проговорил неуверенно Иван Иванович.
– Я же говорила махолет! – засмеялась Маришка и подпрыгнула от радости на месте.
Гвоздиков снял очки, протер их платочком, снова надел и, посмотрев чуть прищурившись вверх, тихо сказал:
– По-моему, это – Змей Горыныч…
Действительно, это был Змей Горыныч.
Глава тридцать пятая
Когда Змей Горыныч узнал, что он опоздал на Лесной Совет, то очень рассердился.
– Почему меня не дождались?! – закричала на Бабу Ягу левая голова Змея Горыныча.
– Почему без меня все решили?! – закричала затем правая.
А средняя голова покачалась укоризненно и прошептала:
– Ай-яй-яй…
– Спать помене нужно! – рассердилась в свою очередь Баба Яга. – Прилетел, налетел на старую, раскричался! Тут такие дела делаются, а он спит себе в пещерке, похрапывает!
– Да что делается-то? – уже спокойнее спросила правая голова Змея.
– Из-за чего Совет собирали? – заглядывая Бабе Яге в глаза, спросила левая голова.
– Об этом тебе Калиныч расскажет. Калина! – позвала Баба Яга, – тут к тебе дружок заявился, растолкуй ему, пожалуйста, что у нас творится, а то я, боюсь, напутаю.
