Ричард Адамс - Великое путешествие кроликов
Преодолев голос инстинкта и собрав все свое мужество, Орех бросился в проход. Пятый последовал за ним.
Их глазам открылось ужасное зрелище. На земле, пропаханной глубокими бороздами, на боку лежал Лохмач. Его шею стягивала изогнутая медная проволока, тускло поблескивающая в первых лучах солнца. Проволока глубоко врезалась в мех. Острый конец ее поранил кожу, и капли крови, темно-красные, как ягоды тиса, катились по плечу Лохмача. Видно, у него перехватило дыхание. Он снова начал отчаянно метаться, безуспешно пытаясь вырваться из петли. Он бросался из стороны в сторону и то поднимался, то опять падал на землю, но наконец задохнулся и затих.
Потрясенный ужасом, Орех выскочил из-за плетня и присел рядом. Глаза Лохмача были закрыты, а губы растянулись в гримасе боли. Он прикусил нижнюю губу, и из нее капала кровь.
— Тлейли, — постучав лапой о землю, сказал Орех. — Постарайся понять меня! Ты попал в западню! Как из нее выбраться? Вспомни: чему учили вас в Аусле?
Задние лапы Лохмача слабо забились, он опустил уши и открыл ничего не видящие глаза. Наконец Лохмач с трудом проговорил хриплым голосом:
— В Аусле говорили… нет смысла кусать проволоку… Нужно… рыть вокруг колышка!
Он забился в конвульсиях и заскреб когтями землю. Земля и кровь, как маска, запеклись на его морде.
— Беги скорей в колонию, Пятый! — вскричал Орех. — Позови Смородину и Серебристого! Скорей! Он умирает!
Пятый поскакал по полю быстрее бегущего зайца.
Орех попытался уяснить себе, с чего следовало начать. Какая вещь называется колышком? Он рассмотрел коварное приспособление. Лохмач лежал на проволоке, придавив ее своим телом. Казалось, что проволока уходит прямо в землю. Орех напряженно силился понять: что ему следует вырыть? Он понял только, что нужно рыть. Он начал раскапывать рыхлую землю и рыл, пока его когти не наткнулись на что-то гладкое и твердое. Он в недоумении остановился и тут заметил, что Смородина уже прибежал и смотрит через его плечо.
— Лохмач только что еще разговаривал! Он сказал: «Выкопайте колышек». Что нам делать? — спросил Орех Смородину.
— Постой, дай подумать! — сказал Смородина.
Повернувшись, Орех посмотрел в сторону ручья. Вдали он увидел вишневое дерево, под которым они на рассвете сидели со Смородиной и Пятым. Сейчас мимо вишни неслись во весь опор Хокбит, Серебристый, Одуванчик и Горшочек. Далеко обогнав товарищей, Одуванчик кинулся к проходу в плетне и вдруг резко остановился, подергиваясь и вытаращив глаза.
— Что случилось? Что это, Орех?
— Лохмач попал в силки! Не трогай его! Пусть Смородина решит, что нам делать, — ответил Орех. — А где Львиная Пасть? Может быть, он знает, что делать?
— Он не придет, — сказал Горшочек. — Он велел Пятому заткнуться…
— Что велел? — не веря собственным ушам, спросил Орех.
Но тут заговорил Смородина, и Орех обратил все внимание на него.
— Все понятно, — сказал Смородина. — Проволока цепляется за колышек, а колышек зарыт в землю, — вот, смотри! Мы должны его вырыть. Копай рядом!
Орех снова принялся за работу, взрывая когтями рыхлую сырую землю и скользя лапами по твердому дереву. Он сознавал, что все остальные кролики стоят в некотором отдалении и ждут. Запыхавшись, он вскоре остановился, и Серебристый сменил его. Через некоторое время Серебристого сменил Крушина. Им удалось обнажить поверхность этого гладкого, пахнувшего человеком, ненавистного колышка на длину кроличьего уха, но тот все еще крепко сидел в почве. Лохмач, весь в крови, с закрытыми глазами, неподвижно лежал на земле. Крушина поднял его голову и вытер грязь с морды.
— Внизу колышек становится уже, — сказал Крушина. — Мне кажется, его можно перегрызть, только мне не добраться до него зубами.
— Пусть попробует Горшочек, — сказал Смородина. — Он самый маленький.
Горшочек бросился в ямку, и все слышали, как дерево, треща под его зубами, превращалось в щепки.
Вскоре Горшочек вылез с поцарапанным носом.
— Щепки поранили мне нос, и там трудно дышать, но колышек почти перегрызен!
— Пятый! Спускайся в яму! — сказал Орех.
Пятый пробыл в дыре совсем недолго. Он тоже вылез с расцарапанной мордой.
— Колышек разломился надвое. Лохмач свободен! — объявил он.
Смородина потрогал носом голову Лохмача и легонько толкнул его. Голова Лохмача бессильно упала.
— Лохмач, — сказал Смородина. — Мы вытащили колышек!
Ответа не было. Лохмач по-прежнему лежал неподвижно. Смородина согнал севшую ему на нос муху, и та с жужжанием улетела в светлое небо.
— Кажется, он погиб, — сказал Смородина. — Он не дышит!
Орех опустился на землю рядом со Смородиной и прижал свой нос к носу Лохмача, но ветер мешал ему разобрать, дышит он или нет. Лапы Лохмача были вытянуты вперед, живот казался плоским и дряблым. Орех старался воскресить в памяти все, что он когда-либо слышал о западнях. Может быть, острый конец проволоки разорвал Лохмачу дыхательное горло?
— Лохмач, — прошептал Орех. — Мы тебя вытащили, ты свободен!
Лохмач не шевелился, и Орех решил, что он умер. Если это в самом деле так, то Ореху нужно скорее уводить отсюда весь отряд. Если кролики останутся у тела, то ощущение горькой потери заставит их растерять отвагу и душевно надломит каждого, и, что всего важнее, человек, поставивший ловушку, вернется за добычей. Может быть, он уже спешит сюда с ружьем за плечами, чтобы забрать бедного Лохмача!
Кроликам следовало бежать, и долг Ореха — позаботиться о том, чтобы его товарищи, а впрочем и он сам, поскорее и навсегда забыли о случившемся!
— Сердце мое стало сердцем одного из тысячи, оттого что мой друг перестал сегодня бегать! — произнес Орех традиционные кроличьи слова, обращаясь к Смородине.
— Ох, лучше бы уж это случилось с кем-нибудь из нас! Не знаю, что мы будем делать без Лохмача, — сказал Смородина.
— Мы должны жить, — ответил Орех. — Друзья ждут нас. Надо любым способом заставить их отвлечься!
Отвернувшись от тела, он поискал глазами Пятого. Пятого нигде не было видно, но звать его не следовало, так как кролики могли принять это за слабость и подумать, что их главарь ищет утешения.
Тут взгляд Ореха упал на Горшочка.
— Слушай, Горшочек! Ты почему не вытер до сих пор нос? Смотри, кровь так и капает! Разве ты не знаешь, что запах крови привлекает элилей? — грозно сказал он.
— Прости меня, Орех. А как быть с Лохмачом?
— Послушай! — в отчаянии продолжал Орех, не зная, что еще придумать. — Значит, Львиная Пасть велел Пятому замолчать?
— Когда Пятый прибежал в колонию и сказал, что бедный Лохмач попал в ловушку, то Львиная Пасть, Земляника и другие здешние кролики притворились, будто они ничего не слышат. Это было очень глупо, потому что Пятый орал во весь голос. А затем, когда мы все бросились сюда и Серебристый сказал им: «Вы, конечно, идете с нами», Львиная Пасть просто повернулся к нам спиной. Тогда Пятый еще раз подошел к Львиной Пасти и тихо заговорил. Его слов я не слыхал, но ясно расслышал ответ Львиной Пасти: «Клянусь холмами Инле, мне безразлично, куда вы пойдете. И немедленно заткнись!»
С этими словами он ударил Пятого и ободрал ему ухо.
— Я его убью, — послышался рядом хриплый бас.
Все вскочили и увидели, что Лохмач приподнялся на передних лапах, изогнув спину. Его хвост и задние лапы по-прежнему лежали на земле, а на морде, превратившейся в ужасную маску из пены, крови и земли, жили одни глаза.
Не в силах вымолвить ни слова, кролики отскочили в испуге назад.
— Я его укокошу! — повторил Лохмач сквозь зубы, брызгая слюной и тряся перепачканными усами. — Помогите же мне, черт бы вас побрал! Снимите с меня эту вонючую проволоку!
Он попытался высвободиться, но задние ноги его расползлись. Проволока тянулась за ним, волоча за собой по траве болтавшийся на ней кол.
Все бросились на помощь, толкая и давя друг друга.
— Не троньте его! — закричал Орех. — Дайте ему отдышаться!
— Не надо отдыхать, все в порядке, — сказал Лохмач. — Все дело в задних ногах: они почему-то не идут. Какой негодяй Львиная Пасть! Я его укокошу!
— Что это за кролики! — вскричал Серебристый. — Они бросили Лохмача в беде!
Они трусы! Выгоним их из колонии и останемся там сами!
— О Фрис вонючий, эмблеер Фрис! — послышался вдруг из травы пронзительный голос.
При таком чудовищном богохульстве шум немедленно стих. Кролики оглянулись, как по команде, в поисках того, кто мог испускать проклятия. Тут из-за двух пучков плауна поднялся Пятый. Глаза его сверкали, и похоже было, что он обезумел. Он что-то бормотал и рычал, как кроличий шаман.
— Они хотят вернуться! Безумные! Эта колония — могила, нора смерти! Это — кладовая элилей! Мне все теперь ясно! Слушайте же!
![Ричард Адамс - Обитатели холмов [издание 2011 г.]](/uploads/posts/books/53254/53254.jpg)
