Д. Мицкис - Бердолька Чарли и Гертруды Богранд
– Ты думаешь, Гробб мог…
– Не знаю… Но Мистер С. сказал… Или я так понял. В общем, в монастыре осталось то, из-за чего мы с тобой там оказались.
Всю дорогу Гертруда думала о словах Чарли. Что могло остаться в монастыре? Связан ли пожар с этим? И мистер Агнус Гробб, который вёл себя странно. Может быть, его злость не связана с побегом Оливера Бинга?
Они проехали возле кондитерской «Пышные булочки», где два старика в коричневых хитонах пили кофе за столиком под открытым небом; старушки кормили чаек свежим хлебом, а женщина с ребёнком ловили стрекоз. По тротуару молодой мужчина в вишнёвом хитоне нёс арфу, а рядом с ним пробежала девочка с красным светящимся шариком.
Экипаж остановился.
– Кажется, мы на месте. – Чарли выглянул в окно. Дорога заняла не больше часа.
– Ох! – Бабушка Матильда открыла глаза. – Выходим!
Площадь Трёх оказалась удивительным местом, где пахло весной. Она была невероятно широкая, вымощенная брусчаткой, по которой куда-то спешили люди в разноцветных хитонах. Чарли рассматривал с открытым ртом огромный фонтан трёхглавого дракона, из пастей которого вырывались струи огненной воды. Вокруг всей площади стояли фонтаны поменьше – бык, мышь, тигр, кролик, змея, лошадь, овца, обезьяна, петух, собака и свинья. Из пасти каждого также вырывались струи огненной воды.
Площадь окружали высокие белокаменные дворцы, за́мки, банки, гостиницы, биржи, редакции ежедневных газет и радиостанция «Загр…бный извет». Здесь располагались несколько министерств. На каждом из них размещался необычный символ – Месяц в Солнце с закрытыми глазами.
С крыш на прохожих смотрели статуи херувимов, архангелов и ангелов. Гертруде даже показалось, что один из ангелов почесал свой нос.
На самой высокой башне находились огромные часы с дюжиной стрелок. Некоторые облака были так низко, что задевали шпиль. Повсюду летали стаи белых воронов и голубей.
Было множество яблонь. Гертруда это заметила ещё вчера: яблони росли по всему городу (их украшали разноцветными гирляндами к какому-то празднику); и удивлялась: яблоки никто не срывал. Как и упавшие с яблонь – их никто не поднимал.
– Площадь Трёх – место, где есть всё! Если знать, что и где искать. Следуйте за мной, родные.
Бабушка Матильда надела на нос очки и раскрыла список дел, который составила (она сама призналась) несколько недель назад.
– Начнём с самого важного. Нужно отправить «молнию» о том, что вы хорошо добрались. Вы ведь хорошо добрались? Нам нужно на почту – у меня закончились воск для запечатывания и спички.
– Спички? – спросил Чарли.
– Это быстро. Я вам обещаю! Чтобы ваш дедушка – дедушка Филипп – не переживал. Я ему пообещала, а спичек дома не оказалось. Exilium…[13]
– Дедушка Филипп! Мы видели его на потрете в гостиной!
Бабушка Матильда попросила никуда от неё не отходить. Они прошли возле «Аптеки весёлых недугов», лавок «Всевозможные книги в мире!», «Разрешённые животные» и «Райское мороженое со всеми вкусами на свете».
Через несколько минут, пройдя два поворота и три прохода, они оказались возле Центрального Почтамта «Молния» с гербом в форме буквы «М» – с изображением ястреба и голубя. Лозунг под названием гласил:
Мы доставим ваши послания в мгновение ока!
Максимум – два ока!
Три ока – и мы вернём вам деньги!
Внутри отделение почты больше напоминало библиотеку. Высокие своды и широкие колоны удерживали массивный потолок, под которым на длинных нитях висели красные, чёрные, зелёные и жёлтые палочки. Толстые. Вокруг них летали пчёлы. Повсюду вкусно пахло мёдом. Золотые стены были увешаны памятками и правилами в дорогих рамах, а на гранитном полу выложены незнакомые буквы и символы. На стене также висел рекламный плакат:
Почтовые спички многоразового пользования!*
Всего 2 з/г! Горят – не перегорят!
* Перед использованием проконсультируйтесь со специалистом!
– Обожаю дивный почтовый аромат, – улыбнулась бабушка Матильда.
Несмотря на раннее утро, в отделении Центрального Почтамта «Молния» было много людей. И все – в разных длинных хитонах. Какая-то женщина в лиловом хитоне неодобрительно посмотрела на цены, мужчина в деловом хитоне из дорогой ткани жаловался кому-то на новые правила.
Бабушка Матильда заняла очередь за женщиной в сером хитоне с бандеролью в руках:
– Если бы мы пришли позже – стояли бы целый день. Тут очереди – ужас просто! Не переживайте. Сейчас, родные, быстро всё купим и пойдём есть мороженое. Здесь рядом – одно замечательное место, – улыбнулась бабушка Матильда. – Оно скоро открывается – как раз когда почта закроется на утренний завтрак. А потом будем покупать всё по списку. Там всего полсотни пунктов. И дюжина из них – весьма приятные!
– А давно ты… вы… – Гертруда запнулась.
– Ты… – Бабушка Матильда её подбодрила. – Но никакой бабушки. Я же не старуха какая-нибудь.
– Ты… давно живёшь здесь?
– Родная, не нужно бояться называть всё своими именами. В этом нет ничего страшного!
Женщина в сером хитоне обернулась, посмотрев на бабушку Матильду так, словно та одолжила у неё деньги, но не вернула.
– Здесь не любят такие темы, – продолжила бабушка Матильда уже шёпотом. – И тех, кто только вернулся. Omnis anima[14]. Не знаю, как перевести достойно. В общем, здесь я давно. Сначала я… Потом дедушка Филипп…
– Так дедушка здесь? – Чарли оживился. Неподалёку вспыхнула бандероль. Через секунду там же сожгли несколько свежих номеров газеты «Свисток» и четыре конверта «Телеграммы-вспышки».
– Не совсем. Но мы каждый день пишем друг другу. А иногда нам даже разрешают увидеться!
– Но где же он?
Гертруда могла поклясться, что знает ответ. И поэтому была признательна, что бабушка Матильда не ответила Чарли – лишь грустно улыбнулась и сделала вид, будто читает объявление на стене:
РАСПОРЯЖЕНИЕ:Не принимаются посылки, издающие посторонние звуки
(шорох, шуршание, звон, стук). В том числе орехи!
На несколько минут повисла пауза. Пока не освободилось приёмное окно.
– Cafra tava![15] Чем могу помочь? – Казалось, лицо молодой сотрудницы почтового отделения может вот-вот лопнуть от широкой улыбки и туго затянутого хвостика. На костюме-хитоне зелёного цвета была прикреплена эмблема «Молния» и перевёрнутый верх ногами бейдж «Рита Шлак. Стажёр». На голове у неё была фуражка с крылышками по бокам.
– Cafra tava! – Бабушка Матильда достала из сумки-дыни кошелёк. – Будьте добры, коробок почтовых спичек и воск для запечатывания.
– Одноразовые спички? Или попробуете новинку?
– Одноразовые.
– Воск для запечатывания – какого цвета?
– Обычный.
– Они все обычные.
– А самый недорогой?
– Красный. Но если вы выберете зелёный или жёлтый – сегодня у нас акция: три по цене двух.
– Спасибо, миз Шлак. Одного красного достаточно.
Толстая красная палочка прямо с потолка упала на голову Риты Шлак. Вскрикнув от испуга (оказалось, что палочка упала случайно), стажёр положила её на окошко выдачи товаров и вытянула из-под стола коробок почтовых спичек:
– С вас – шесть серебряных и два бронзовых. По возможности, без сдачи. Пакет брать будете?
– Ну и цены! – проворчал кто-то в очереди. – В прошлом месяце было четыре и один.
– В свете недавних событий, думаю, это не последнее повышение цен.
– Грабёж средь бела дня! – позади кричал старик, подмигивая бабушке Матильде. – Доброго дня!
Бабушка Матильда улыбнулась в ответ. На её щеках проступил румянец. Она расплатилась и, продолжая улыбаться, покинула отделение почты. Чарли и Гертруда последовали за ней. На двери успели прочитать выгравированную надпись:
Ни дождь, ни ливень, ни зной, ни ночной мрак не остановят гонцов в назначенном им пути.
Геродот. История, 8:98– Мороженого, родные? – Бабушка Матильда показала сумкой-дыней в сторону небольшой улочки. – Как я говорила, тут рядом есть одно место, где мы с дедушкой Филиппом не раз проводили тёплые деньки. Правда, сейчас времени у нас с вами не очень много.
Они прошли возле красной таблички с изображением перечёркнутых букв «PGN», затем – несколько бакалей, лавок, булочных, галантерей, кондитерских и аптек. Прошли возле рекламного плаката «Каштан – снова в моде!» и «Цирюльни Дороти Берц», девиз которых почему-то был: «Красивые крылья – это естественно!»
Солнце освещало город, но с заботой о звёздах, которые не гасли днём.
– Золото и серебро. Это деньги? – спросил Чарли, когда они сидели за столиком на балконе кондитерской «Шванильный щербет» с видом на старый Александрийский маяк, широкую реку и длинный белокаменный мост с золотыми львами. Вода была такой прозрачной, что, казалось, будто под ней видны облака.
