Брайан Джейкс - Мара, или Война с горностаем
— Пошевеливайся, чудила!
Тура вытер вспотевший лоб. Прислонившись к дубу, он тяжело перевел дух:
— Мне нужно отдохнуть. Не знаю, что со мной такое. Чувствую себя ужасно.
Битоглаз насмешливо фыркнул:
— Еще чего! Поторапливайся!
Когда Тура попытался догнать товарища, пот бисеринками выступил у него на носу. Морда Туры была нездорового серого цвета, его лапы дрожали.
— Погоди, чудила. Ты же не бросишь меня. Слушай, понеси ты съестные припасы, тогда я смогу идти побыстрее.
— Нести припасы? — Битоглаз презрительно выпятил губу и ударил мечом по стволу молоденькой рябины. — Нет уж, дудки! Я и так несу меч. Но вот что я тебе скажу, давай остановимся ненадолго и позавтракаем. Тогда тебе будет легче нести.
Благодарный Тура выронил мешок с провизией на землю и упал на краю маленькой полянки. Битоглаз немедленно сел рядом и стал угощаться хлебом с медом и орехами, не обращая внимания на жалкое состояние Туры.
— Слушай, нам нельзя останавливаться надолго, наверняка они уже отправились по нашему следу.
Тура свернулся клубком, он все время дрожал, зубы его постукивали, хвост дергался. Битоглаз прекратил есть и ткнул приятеля лапой:
— Эй, чего дрожишь, чудила?
Голова Туры тряслась, когда он, заикаясь, промолвил в ответ:
— Б-б-больной! Я с-с-совсем б-б-больной! Мне п-п-плохо.
Инстинктивно Битоглаз отодвинулся:
— Лихорадка?
— П-п-помоги мне! — Тура умоляюще вытянул лапы.
Вместо ответа Битоглаз взвалил на плечи мешок с остатками провизии:
— Пошли. Ладно, я понесу мешок с едой, но не могу же я нести тебя, чудила. Я совсем не хочу подхватить лихорадку. — Он сделал несколько шагов и сердито оглянулся на скорчившегося Туру: — Ну, идешь ты или нет?
Тура не ответил. Битоглаз рассерженно хмыкнул:
— Ну и ладно, полежи здесь, пока не полегчает. Я пойду не слишком быстро, так что сможешь нагнать меня.
Так и не дождавшись ответа от своего приятеля, Битоглаз углубился в лес, направляясь на юг и в то же время немного забирая на запад. Битоглаз начал громко разговаривать сам с собою, чтобы заглушить угрызения совести:
— Должно быть, он чего-нибудь съел. Небось догонит меня еще до вечера, когда проголодается.
Идти по следу ласок было нетрудно. Самким и Арула ясно видели поврежденные и обрубленные растения, по которым Битоглаз хлестал мечом.
— Если пойдем побыстрее, то догоним их уже сегодня. Они не могли уйти далеко. Пошли, Арула.
— Незачем спешить, друзья, хе-хе-хе!
Тонкий пронзительный голос шел, казалось, ниоткуда. Самким и Арула остановились, оглядывая стену листвы перед ними.
Голос послышался опять:
— Беспокоятся, спешат, некоторые только это и делают. И к зрелому возрасту у них совершенно не остается времени. Посмотрите на меня — я не считал прожитых лет, и я все еще резв, как блоха. Хе-хе-хе!
Самким наложил стрелу на тетиву:
— Покажись!
Ковер высоких папоротников раздвинулся, и их взору предстал старик мышь. Маленький и худенький, одет он был в длинный коричневый кафтан цвета древесной коры, его морду обрамляла огромная белая борода, такая большая, что казалась облаком, из которого виднелись только черные глазки.
Старик рассмеялся и выкинул коленце. Для такого старца он был удивительно подвижен.
— Хе-хе-хе! Можешь опустить лук. Я не собираюсь нападать на вас. Хочешь знать, откуда мне известно, что вы из аббатства? Очень просто. Говорите с акцентом, свойственным жителям Рэдволла. А я — Фургль Отшельник. Живу здесь один, совершенно один, не выношу никаких компаний, предпочитаю собственную. Полагаю, вы гонитесь за двумя ласками, что прошли тут недавно?
— А ты видел их?
Фургль исполнил коротенький танец вокруг Арулы: — Конечно, я видел двух этих вонючих хищников. Шли себе по лесу, будто он их собственный. Но вам незачем торопиться, чтобы догнать их.
Самким вежливо поклонился отшельнику:
— Меня зовут Самким. Это Арула. Ты, конечно, прав, мы оба из аббатства Рэдволл. Почему ты говоришь, что нам незачем торопиться?
Фургль терпеливо подождал, пока Самким не спрятал стрелу:
— Потому что один из них очень болен. Он не может идти. А вот я, например, и дня в своей жизни не болел. Пойдемте, я провожу вас.
Без дальнейших слов отшельник двинулся в путь. Самким и Арула с трудом поспевали за размашистым шагом своего проводника.
Через час они оказались на уже известной нам полянке.
Арула заметила лежащего ничком Туру:
— Посмотрите, это Тура. Он, должно быть, болен.
— Подождите! — Фургль преградил им путь к Туре. — С этими хищниками ничего нельзя знать заранее. Дай-ка мне стрелу, Самким. Посмотрим, болен он или притворяется.
Фургль отломил наконечник стрелы и привязал к месту надлома пучок листьев. Затем протянул стрелу обратно Самкиму:
— Теперь стреляй, бельчонок.
Самким приладил стрелу и сделал меткий выстрел. Стрела попала Туре в спину и упала рядом на траву. Тура не двигался.
— Так я и думал, он мертв, — уверенно кивнул отшельник.
Его спутники кинулись к неподвижному телу. Самким перевернул его на спину:
— Мертв? Не могу поверить!
Фургль потянул друзей прочь от мертвеца:
— Не подходите слишком близко, он умер от лихорадки. Ну ладно, рад был повстречаться с вами, но сейчас я должен идти по своим делам. Если вы намерены похоронить его, то надо сделать это быстро, только старайтесь не прикасаться к нему. До свидания.
В мгновение ока он исчез в глубине леса.
Самким покачал головой:
— Не очень-то похоже на настоящего жителя леса, я бы сказал. Впрочем, полагаю, у него были на то свои причины. Сейчас нам следует похоронить Туру и надо догонять его друга Битоглаза. Ха, что это за друг, оставил своего товарища умирать в одиночестве. Меча, между прочим, нигде не видно, значит, он унес его с собой. Арула, где ты?
Кротиха уже рыла яму рядом с телом Туры. Темные комья так и взлетали вверх, когда она вгрызалась в землю своими острыми когтями.
— Уф, готово! Теперь осталось только подтолкнуть его твоим луком, Самким.
Самким так и сделал, и тело соскользнуло в яму. Арула быстро стала закидывать его землей, которую она выбросила наружу.
— Лучшее, что мы могли сделать для бедняги.
Хотя в тот день на ланч в аббатстве были только легкий летний салат и ежевичные лепешки, брат Ревунчик чувствовал себя очень уставшим и насквозь вспотевшим. Он вышел из кухни и направился на берег пруда, где было чуть прохладнее. Толстяк снял с себя шапочку и передник и вытер лоб листком щавеля. На берегу показался Труг, тащивший за собой сеть для рачков:
— Эй, старина, где лепешки к чаю?
Брат Ревунчик тяжело плюхнулся на землю и покачал головой:
— Дались тебе эти лепешки. Знаешь, Труг, я ужасно зябну сегодня.
Труг сел рядом с ним:
— Думаю, это из-за твоих горячих духовок, приятель.
— Нет, я сегодня вообще плиту не разжигал. Бррр! Как холодно!
— Холодно? Да сейчас середина лета, дружок. Не знаю, с чего это тебе холодно. Да ты весь мокрый от пота!
Брат Остролист, стоя у окна изолятора, вытряхивал одеяло, когда Труг позвал его:
— Эй, брат. Брату Ревунчику что-то не слишком хорошо. Может, мне перенести его в лазарет, чтоб ты мог им заняться?
Остролист аккуратно сложил одеяло:
— Будь добр, принеси его наверх, Труг. — Когда тот исчез из виду, Остролист повернулся к ежонку, сидевшему на краешке кровати: — А теперь закрой глаза и открой рот, Бринкль. Будь паинькой, это лекарство поможет тебе чувствовать себя лучше и не потеть. Скоро будешь как огурчик, поверь мне, малыш.
Тодд Иголка обнаружил своего старого друга крота Беррли в одной из винных кладовых сидящим у бочки с октябрьским элем. Еж осуждающе постучал по полу своей палкой:
— Ты все не напробуешься нашего эля, Беррли?
Обычно блестящие глаза крота были сегодня тусклыми, как пуговицы. Он еле-еле помахал лапой своему другу:
— Ох! Уходи, Тодд. Я чувствую себя страшно и ужасно, ни одна капля эля не коснулась сегодня моих усов.
Тодд взвалил Беррли на спину:
— Поехали в изолятор, дружище. Может, ты заболел или еще что.
К вечеру изолятор был полон. Аббатиса Долина и Остролист обсуждали возможность использования верхних галерей в качестве дополнительного лазарета.
— К нам пришел Фургль Отшельник, — доложила Вера Иголка аббатисе. — Ты не поверишь, он видел сегодня Самкима и Арулу.
Сидя в комнате аббатисы, Фургль с удовольствием пил настойку из буковых орешков и ел сливовый пудинг. Утолив голод, он обернулся к аббатисе:
— У меня есть для тебя чрезвычайно важная новость.
Долина нервно сунула лапы в рукава:
— Ты про Самкима и Арулу? С ними что-нибудь случилось?
— О, они в порядке, в полном порядке. Я хотел рассказать о ласке. Одной из тех, что были здесь в аббатстве. Сегодня днем после обеда бедняга упал и умер. Я совершенно уверен, он умер от болотной лихорадки!
