Народные сказки - Бразильские сказки и легенды
Слуги взяли орех, сели в лодку и снова поплыли по реке. Плыли и все слушали, как внутри ореха перекликаются какие-то тихие голоса: «тен-тен-тен… ши-и…» Это были голоса сверчков и маленьких жаб, которые поют ночью.
Когда они отплыли уже далеко, самый любопытный из слуг сказал другим:
— Давайте посмотрим, что это перекликается внутри ореха.
Старший сказал:
— Нельзя: если мы откроем орех, то всё в природе пропадет. Поплывем дальше. Гребите же, гребите!
Они поплыли дальше и всё слушали, как перекликаются тихие голоса в скорлупе ореха тукуман, и не знали, что это за голоса. Когда они отплыли уже совсем далеко, то собрались вместе в середине лодки и разожгли огонь от горящей головни, что везли с собою. И они растопили смолу, которой был залеплен орех, и открыли его. И вдруг кругом них всё потемнело.
Тогда старший сказал:
— Мы пропали. Дочь Великого Змея в своем доме уже, наверно, узнала, что мы открыли орех тукуман!
И они поплыли дальше.
А дочь Великого Змея, там, далеко, в своем доме, сказала своему мужу:
— Они выпустили ночь; будем ждать утра.
И тогда всё, что было рассеяно по лесу, превратилось в зверей и птиц.
И всё, что было рассеяно по реке, превратилось в диких уток и рыб.
Корзина из ивовых веток оборотилась ягуаром.
Рыбак и его лодка оборотились дикой уткой: из головы рыбака образовались голова и клюв дикой утки; из лодки — тело дикой утки; из весел — лапы дикой утки.
А дочь Великого Змея, увидев звезду рассвета, сказала своему мужу:
— Настает рассвет. Надо отделить день от ночи.
И тогда она свернула клубком волокно стебля какого-то растения и сказала ему:
— Ты будешь кужубин.
Так она сделала птицу кужубин из семьи гокко. Она взяла белую глину и покрасила голову птицы в белый цвет; она взяла шафранный плод кустарника уруку, которым индейцы красят тело для защиты от болезни и дурного глаза, и покрасила ноги птицы в темно-красный цвет. И она сказала птице:
— Кужубин, ты будешь петь каждый раз, когда настанет рассвет.
Она снова свернула клубком волокно стебля, и посыпала клубок пеплом, и сказала ему:
— Ты будешь дикая курочка инамбу и будешь петь в разное время ночи и по утрам.
С тех пор все птицы стали петь каждая в свое время и еще утром, чтоб дню было веселее приходить.
Когда трое слуг прибыли, юноша сказал им:
— Вы неверные слуги: вы открыли орех тукуман и выпустили ночь, и всё в природе пропало, и вы тоже, потому что вы превратились в обезьян и теперь вечно будете жить на ветках деревьев.
Перевод И. ТыняновойКак появились звезды
Как-то раз — а было то в стародавние времена — женщины пошли в лес собирать маис, но собрали всего лишь небольшую горсточку зерен. Печальные, они вернулись в деревню. Через несколько дней, взяв с собою одного из мальчиков, они снова пошли в лес, и на этот раз нашли много маиса. И тут же стали толочь, чтобы замесить хлеб для мужчин, которые скоро должны были вернуться с охоты.
Но мальчик украл много маисовых зерен и, чтоб женщины не видали, насыпал в сосуды из бамбука, которые для того и принес.
И он вернулся в свою хижину, и высыпал маис, и отдал старухе со словами:
— Женщины остались в лесу, они месят хлеб. Замеси хлеб для меня, бабушка; я хочу съесть его и угостить других мальчиков.
Старуха исполнила его просьбу, и, когда хлеб был готов, мальчики съели его. И тогда они отрезали старухе руки и язык, чтобы она не могла рассказать о краже. И они отрезали язык ручному попугаю с яркими перьями и выпустили на волю всех ручных птиц, какие только были в деревне.
Но они боялись гнева своих отцов и матерей и потому решили бежать на небо. И вот они вышли из деревни, отправились в лес и стали звать колибри пьоддудду. Когда птица прилетела, они всунули ей в клюв конец толстой веревки, а другой конец привязали к лапе.
И они сказали птице:
— Лети и привяжи конец веревки, что у тебя в клюве, к лиане здесь, на земле, а тот конец, что у тебя в лапе, — к дереву там, на небе. И выбери самое толстое дерево из всех, что растут в небесном лесу.
Птица сделала как они просили. И тогда мальчики стали один за другим подыматься по лиане, как по лестнице, и узлы лианы служили им вместо ступеней. А когда лиана кончилась, мальчики повисли на веревке, которую птица привязала к последнему узлу.
Тем временем матери вернулись в деревню и, не найдя сыновей, спросили у старухи и у попугая:
— Где наши сыновья? Где сыновья?
Но ни старуха, ни попугай не отвечали.
Одна из женщин взглянула в сторону леса и увидала веревку, конец которой терялся в тучах, и на веревке — длинную вереницу детей, взбиравшихся на небо.
Женщина позвала других, и все побежали в лес и стали громко звать сыновей и ласково просить, чтоб те спустились назад, на землю. Но сыновья не захотели слушать и продолжали взбираться всё выше и выше. Тогда матери принялись плакать и сетовать и, плача, умоляли сыновей вернуться, чтобы снова счастливо зажить с ними вместе. Но сыновья оставались глухи к мольбам и, напротив, стали взбираться еще быстрее.
И тогда женщины, видя, что просить бесполезно, сами принялись взбираться вверх по лиане, а когда лиана кончилась, стали взбираться по веревке, чтоб поскорее догнать сыновей.
Мальчик, укравший маис, подымался последним и потому последним достиг неба. Вступив на небо, он глянул вниз и увидал на веревке длинную вереницу женщин. Тогда он обрезал веревку, и женщины попадали на землю кто куда и обратились в разных животных и диких зверей.
А злые дети, в наказание за свою жестокость, осуждены с той поры ночи напролет смотреть на землю и каждую ночь вновь и вновь видеть то, что произошло с их матерями. Глаза этих злых детей и есть звезды.
Перевод И. ТыняновойТаина-Кан, вечерняя звезда
В те времена, когда люди племени каражá еще не знали, как пашут землю, и не умели выращивать ни маис «курурука», ни ананас, ни маниоку, а питались только лесными плодами, разной дичью да рыбой, жили-были в одной семье две сестры: старшую звали Имаерó, а младшую — Денакé.
Как-то поздним вечером, взглянув на звездное небо, Имаеро залюбовалась на большую звезду Таина-Кан. Звезда сияла таким нежным золотистым светом, что девушка не удержалась и сказала:
— Отец, какая красивая звезда!.. Как бы мне хотелось достать ее и поиграть с нею.
Отец посмеялся над странным капризом дочери и сказал, что Таина-Кан очень высоко — никому не добраться. Все же он добавил:
— Разве что, услышав твои слова, Таина-Кан сам придет к тебе, дочка.
И вот, глубокой ночью, когда все уже спали, девушка почувствовала, что кто-то подошел и лег рядом с нею. Она испугалась и спросила:
— Кто ты и чего хочешь от меня?
— Я Таина-Кан, вечерняя звезда; я услышал, что ты зовешь меня, и пришел к тебе. Ты выйдешь за меня замуж?
Имаеро зажгла огонь в очаге и разбудила родных.
И что же? Таина-Кан оказался старым-старым старичком: лицо его было все в морщинах, а волосы и борода белые, как хлопок.
Увидев его в отблеске пламени, Имаеро сказала:
— Я не хочу, чтоб ты был моим мужем: ты стар и уродлив, а я хочу красивого, сильного юношу.
Таина-Кан опечалился и заплакал.
Тогда Денаке, у кого сердце было доброе и нежное, сжалилась над бедным стариком и решила утешить его. И она сказала своему отцу:
— Отец, я выйду замуж за этого человека.
И они поженились к великой радости тихого старичка.
После женитьбы Таина-Кан сказал Денаке:
— Жена, я должен работать, чтобы содержать тебя; я расчищу эту землю и посею на ней добрые семена, каких никогда еще не видало племя Каража.
И он пошел на большую реку Бера-Кан (так называли тогда реку Арагуая), и, обратясь к ней, произнес какие-то слова, и вошел в реку, и встал, раздвинув ноги так, чтобы воды реки проходили между ними. Река текла, и, склонившись к воде, старик погружал время от времени руки в волны и набирал полные пригоршни добрых семян, плывущих вниз по течению.
Так река подарила ему две меры маиса «курурука», охапки маниоки и другие полезные злаки, которые племя каража выращивает еще и теперь.
Придя домой с реки, Таина-Кан сказал Денаке:
— Я пойду вырубать лес, чтобы расчистить землю под посевы. Но ты не ходи смотреть на мою работу; оставайся дома и готовь пищу, чтобы, когда я приду усталый, с натруженными руками, ты смогла утолить мой голод и восстановить мои силы.
Таина-Кан ушел. Но он так долго не возвращался, что Денаке, испугавшись, не упал ли ее муж где-нибудь от усталости, и боясь уснуть, не дождавшись его, решила нарушить запрет и тайком ото всех отправилась его искать.
