Алексей Толстой - Золотой ключик, или приключения Буратино
– К нам – к нам, к нам – к нам, к нам – к нам…
Птица скрылась, окошко захлопнулось, заиграла шарманочная музыка. И занавес поднялся…
Никто, даже папа Карло, никогда не видывал такой красивой декорации.
На сцене был сад. На маленьких деревьях с золотыми и серебряными листьями пели заводные скворцы величиной с ноготь. На одном дереве висели яблоки, каждое из них не больше гречишного зерна. Под деревьями прохаживались павлины и, приподнимаясь на цыпочках, клевали яблоки. На лужайке прыгали и бодались два козлёнка, а в воздухе летали бабочки, едва заметные глазу.
Так прошла минута. Скворцы замолкли, павлины и козлята попятились за боковые кулисы. Деревья провалились в потайные люки под пол сцены.
На задней декорации начали расходиться тюлевые облака.
Показалось красное солнце над песчаной пустыней. Справа и слева, из-за боковых кулис, выкинулись ветки лиан, похожие на змей, – на одной действительно висела змея-удав. На другой раскачивалось, схватившись хвостами, семейство обезьян.
Это была Африка.
По песку пустыни под красным солнцем проходили звери.
В три скачка промчался гривастый лев – хотя был он не больше котёнка, но страшен.
Переваливаясь, проковылял на задних лапах плюшевый медведь с зонтиком.
Прополз отвратительный крокодил – его маленькие дрянные глазки притворялись добренькими. Но всё же Артемон не поверил и зарычал на него.
Проскакал носорог – для безопасности на его острый рог был надет резиновый мячик.
Пробежал жираф, похожий на полосатого, рогатого верблюда, изо всей силы вытянувшего шею.
Потом шёл слон, друг детей, – умный, добродушный, – помахивая хоботом, в котором держал соевую конфету.
Последней протрусила бочком страшно грязная дикая собака – шакал. Артемон с лаем кинулся на неё – папе Карло с трудом удалось оттащить его за хвост от сцены.
Звери прошли. Солнце вдруг погасло. В темноте какие-то вещи опустились сверху, какие-то вещи выдвинулись с боков. Раздался звук, будто провели смычком по струнам.
Вспыхнули матовые уличные фонарики. На сцене была городская площадь. Двери в домах раскрылись, выбежали маленькие человечки, полезли в игрушечный трамвай. Кондуктор зазвонил, вагоновожатый завертел ручку, мальчишка живо прицепился к колбасе, милиционер засвистел, трамвай укатился в боковую улицу между высокими домами.
Проехал велосипедист на колёсах не больше блюдечка для варенья. Пробежал газетчик – вчетверо сложенные листки отрывного календаря – вот какой величины были у него газеты.
Мороженщик прокатил через площадку тележку с мороженым. На балкончики домов выбежали девочки и замахали ему, а мороженщик развёл руками и сказал:
– Всё съели, приходите в другой раз.
Тут занавес упал, и на нём заблестел золотой зигзаг молнии.
Папа Карло, Мальвина, Пьеро не могли опомниться от восхищения. Буратино, засунув руки в карманы, задрав нос, сказал хвастливо:
– Что – видели? Значит, недаром я мокнул в болоте у тётки Тортилы… В этом театре мы поставим комедию – знаете какую? – «Золотой ключик, или Необыкновенные приключения Буратино и его друзей». Карабас Барабас лопнет с досады.
Пьеро потёр кулаками наморщенный лоб:
– Я напишу эту комедию роскошными стихами.
– Я буду продавать мороженое и билеты, – сказала Мальвина. – Если вы найдёте у меня талант, попробую играть роли хорошеньких девочек…
– Постойте, ребята, а учиться когда же? – спросил папа Карло.
Все враз ответили:
– Учиться будем утром… А вечером играть в театре…
– Ну, то-то, деточки, – сказал папа Карло, – а уж я, деточки, буду играть на шарманке для увеселения почтенной публики, а если станем разъезжать по Италии из города в город, буду править лошадью да варить баранью похлёбку с чесноком…
Артемон слушал, задрав ухо, вертел головой, глядел блестящими глазами на друзей, спрашивал: а ему что делать?
Буратино сказал:
– Артемон будет заведовать бутафорией и театральными костюмами, ему дадим ключи от кладовой. Во время представления он может изображать за кулисами рычание льва, топот носорога, скрип крокодиловых зубов, вой ветра – посредством быстрого верчения хвостом – и другие необходимые звуки.
– Ну а ты, ну а ты, Буратино? – спрашивали все. – Кем хочешь быть при театре?
– Чудаки, в комедии я буду играть самого себя и прославлюсь на весь свет!
Новый кукольный театр даёт первое представление
Карабас Барабас сидел перед очагом в отвратительном настроении. Сырые дрова едва тлели. На улице лил дождь. Дырявая крыша кукольного театра протекала. У кукол отсырели руки и ноги, на репетициях никто не хотел работать, даже под угрозой плётки в семь хвостов. Куклы уже третий день ничего не ели и зловеще перешёптывались в кладовой, вися на гвоздях.
С утра не было продано ни одного билета в театр. Да и кто пошёл бы смотреть у Карабаса Барабаса скучные пьесы и голодных, оборванных актёров!
На городской башне часы пробили шесть. Карабас Барабас мрачно побрёл в зрительный зал – пусто.
– Черт бы побрал всех почтеннейших зрителей, – проворчал он и вышел на улицу. Выйдя, взглянул, моргнул и разинул рот так, что туда без труда могла бы влететь ворона.
Напротив его театра перед большой новой полотняной палаткой стояла толпа, не обращая внимания на сырой ветер с моря.
Над входом в палатку на помосте стоял длинноносый человечек в колпачке, трубил в хрипучую трубу и что-то кричал.
Публика смеялась, хлопала в ладоши, и многие заходили внутрь палатки.
К Карабасу Барабасу подошёл Дуремар; от него, как никогда, пахло тиной.
– Э-хе-хе, – сказал он, собирая всё лицо в кислые морщины, – никуда дела с лечебными пиявками. Вот хочу пойти к ним, – Дуремар указал на новую палатку, – хочу попроситься у них свечи зажигать или мести пол.
– Чей этот проклятый театр? Откуда он взялся? – прорычал Карабас Барабас.
– Это сами куклы открыли кукольный театр «Молния», они сами пишут пьесы в стихах, сами играют.
Карабас Барабас заскрипел зубами, рванул себя за бороду и зашагал к новой полотняной палатке.
Над входом в неё Буратино выкрикивал:
– Первое представление занимательной, увлекательной комедии из жизни деревянных человечков! Истинное повествование о том, как мы победили всех своих врагов при помощи остроумия, смелости и присутствия духа…
У входа в кукольный театр в стеклянной будочке сидела Мальвина с красивым бантом в голубых волосах и не поспевала раздавать билеты желающим посмотреть весёлую комедию из кукольной жизни.
Папа Карло в новой бархатной куртке вертел шарманку и весело подмигивал почтеннейшей публике.
Артемон тащил за хвост из палатки лису Алису, которая прошла без билета.
Кот Базилио, тоже безбилетный, успел удрать и сидел под дождём на дереве, глядя вниз злющими глазами.
Буратино, надув щёки, затрубил в хрипучую трубу.
– Представление начинается!
И сбежал по лесенке, чтобы играть первую сцену комедии, в которой изображалось, как бедный папа Карло выстругивает из полена деревянного человечка, не предполагая, что это принесёт ему счастье.
Последней приползла в театр черепаха Тортила, держа во рту почётный билет на пергаментной бумаге с золотыми уголками.
Представление началось. Карабас Барабас мрачно вернулся в свой пустой театр. Взял плётку в семь хвостов. Отпер дверь в кладовую.
– Я вас, паршивцы, отучу лениться! – свирепо зарычал он. – Я вас научу заманивать ко мне публику!
Он щёлкнул плёткой. Но никто не ответил. Кладовая была пуста. Только на гвоздях висели обрывки верёвочек.
Все куклы – и Арлекин, и девочки в чёрных масках, и колдуны в остроконечных шапках со звёздами, и горбуны с носами как огурец, и арапы, и собачки, – все, все, все куклы удрали от Карабаса Барабаса.
Со страшным воем он выскочил из театра на улицу. Он увидел, как последние из его актёров удирали через лужи в новый театр, где весело играла музыка, раздавался хохот, хлопанье в ладоши.
Карабас Барабас успел только схватить бумазейную собачку с пуговицами вместо глаз. Но на него, откуда ни возьмись, налетел Артемон, выхватил собачку и умчался с ней в палатку, где за кулисами для голодных актёров была приготовлена горячая баранья похлёбка с чесноком.
Карабас Барабас так и остался сидеть в луже под дождём.
