Михаил Ландман - Академия пана Кляксы
Гурманов и тонких знатоков мы угощали таблетками для ращения волос, сонными пилюлями и зеленой настойкой. Лягушонок-Послушонок, сидя у меня за ухом, подсказывал, кого чем угощать.
Когда все гости собрались и заняли места, мы выстроились у стены. Ровно в одиннадцать часов пан Клякса взошел на кафедру. В коричневом фраке, с Матеушем на плече, с развевающимися волосами и множеством новых веснушек на лице он был прекрасен.
В зале наступила тишина.
Пан Клякса откашлялся и начал:
— За долиной, за рекой, между небом и землей, на Луну ведет тропинка, а тропинка — невидимка. С каждым шагом тропка круче, то бежит она по туче, то под радугой-дугой, то по глади голубой. И примерно через месяц всех приводит нас на Месяц. Правый глаз мой там бывал, очень многое видал, и о том, что видел глаз, поведу, друзья, рассказ…
Поверхность Луны покрыта горами из меди, серебра и железа. Горы пересечены внутри длинными извилистыми коридорами, ведущими в пещеры.
А в пещерах живут обитатели Луны, называемые луннами. На поверхности Луны царит страшный холод, поэтому лунны никогда не покидают своих пещер. По узким коридорам лунны спускаются в глубь планеты и долбят металлический грунт. Они упорны и трудолюбивы, как муравьи. Растительности на Луне нет, и нет никаких других существ, кроме луннов.
Тело у луннов состоит из мутной жидкости облачного цвета, покрытой тонкой эластичной кожицей, напоминающей желатин. Лунны могут придавать своему телу любые формы. У каждого лунна есть стеклянный сосуд, в котором он проводит все свое свободное время. Каждый сосуд имеет особую форму, благодаря этому лунны отличаются друг от друга.
Жилища луннов обставлены необычными предметами из меди и железа. Тут круги, квадраты, кубы, тарелки, миски, установленные на треногах или развешанные по стенам.
Огнем лунны не пользуются. Они сами излучают свет. Питаются они зелеными шариками, вырабатываемыми из меди, а переговариваются при помощи звуков, похожих на звон серебряного колокольчика.
Лунны не ходят, как мы, а плавают, как облака. Для работы они используют не инструменты, а лучи, исходящие из них самих.
В южном полушарии Луны, в Большой Серебряной Горе, живет грозный и могущественный повелитель луннов, король Неслух. Это единственный лунн, тело которого имеет определенную форму, и поэтому он не пользуется стеклянным сосудом. Король Неслух очень похож на человека. У него есть руки, ноги, но пока еще нет лица. Его голова представляет собой большой гладкий шар.
У короля Неслуха есть длинный узкий меч. Этим мечом он пронзает провинившихся подданных.
Однажды король Неслух нарушил обычай своего народа и вышел на поверхность Серебряной Горы. Тогда-то и случилось событие, которое никто не в силах был предвидеть… — Тут пан Клякса вдруг прервал рассказ и насторожился.
Тревога пана Кляксы мгновенно передалась всем остальным. Из парка донесся крик, треск ветвей, звон разбиваемого стекла. Там творилось что-то неладное.
Шум быстро приближался. Вдруг двери с треском распахнулись, и на пороге возник Алойзи.
Растрепанный, грязный, он в ярости размахивал толстой суковатой палкой.
Лицо его перекосилось от бешенства.
— Так вот вы где, пан Клякса! — закричал он таким голосом, что у меня мурашки по коже забегали. — Пируете без меня? А?! Меня, значит, отправили щеглов кормить, а сами сказочки рассказываете? Чтоб духу вашего тут не было!.. — При этом он замахнулся палкой на гостей.
Пан Клякса нервно теребил бровь.
Не удерживаемый никем, Алойзи подскочил к пиршественному столу и что есть силы ударил по нему палкой. Раздался треск. Осколки стекла, фарфора, фаянса вместе с вареньем и кремом брызнули прямо в лицо сидящим поблизости гостям.
Анатоль пытался удержать Алойзи, но одним ударом кулака был опрокинут на пол.
В зале поднялся страшный переполох.
Одна королева и две юные принцессы упали в обморок, остальные гости вскочили с мест и бросились кто в дверь, кто в окно. Пан Клякса с ужасом глядел на Алойзи, он не мог выговорить ни слова и только стал чуточку ниже ростом.
— Эй вы, господа и дамы! — не унимался Алойзи. — Пошевеливайтесь! Ах ты, Гадкий утенок, ну-ка улепетывай, пока цел! А тебе, Муравей-музыкант, особое приглашение нужно, что ли? Ну, живо! Теперь я командую! Ха-ха-ха!
Вдруг из толпы взволнованных гостей вышла высокая красивая дама с гордой осанкой. Она приблизилась к Алойзи и сказала грозно:
— Я Повелительница кукол! Приказываю тебе убраться отсюда!
Но Алойзи ведь не был обычной куклой, и Повелительница кукол не имела над ним власти. Он рассмеялся прямо ей в лицо, повернулся спиной и, расталкивая гостей, закричал:
— Это еще не все, пан Клякса! Я всю академию в щепки разнесу! Соображаете? В щепки!
Альфред был не в силах вынести эту сцену и расплакался. Ребята стояли, как громом пораженные, во все глаза глядя на пана Кляксу. Я дрожал от обиды и негодования. Зал постепенно опустел.
Со двора доносился грохот отъезжающих экипажей. Упавшую в обморок королеву пажи вынесли на руках.
Мы остались одни с паном Кляксой. Он стоял все так же, не меняя позы, и глядел в одну точку.
Зал снова уменьшился и стал таким, как прежде. Небо заволокло тучами, пошел мелкий осенний дождь.
Алойзи с нескрываемым торжеством развалился в кресле напротив пана Кляксы и вызывающе засвистел.
Наконец пан Клякса очнулся, оглядел пустой зал, посмотрел на нас, все еще неподвижно стоявших у стены, потом на Алойзи и сказал как ни в чем не бывало:
— Жаль, мальчики, что я не докончил сказку про лунных жителей. Придется отложить ее до следующей книжки. Жаль. Кажется, пора обедать. Правда, Матеуш?
— Авда, авда! — воскликнул Матеуш и полетел в столовую.
Пан Клякса прошел мимо Алойзи, не обращая на него внимания, поднялся в воздух и улетел вслед за Матеушем, придерживая руками развевающиеся полы коричневого фрака. Вот какой это был благородный человек.
Тайны пана Кляксы
Когда полгода назад я начал вести дневник, мне и в голову не приходило, что он займет столько места и что я расскажу о стольких удивительных событиях.
Особенно много происшествий было в последние дни. Мне даже трудно упорядочить их в памяти.
Самое главное то, что с паном Кляксой творилось что-то неладное.
У него испортился увеличительный насос. Это отразилось на росте пана Кляксы: с каждым днем он уменьшался. Оттого он становился все мрачнее и рассеянней, задумывался в самое неподходящее время. Однажды он задумался, въезжая наверх, и несколько часов подряд просидел верхом на перилах между двумя этажами. В другой раз, летая над столом с лейкой в руках, он погрузился в глубокое раздумье, свалился в тарелку с бараниной и, не заметив этого, пролежал там почти до самого вечера.
И все-таки главным было то, что рост пана Кляксы шел на убыль. Даже самый маленький из нас, Альфред, был выше его на целую голову.
— Вот увидите, пройдет месяц, и пана Кляксы совсем не станет! — издевался Алойзи.
Последнее время Алойзи творил в академии нечто невообразимое. После скандала со сказками он совсем распоясался. Никто не был в силах с ним справиться, а пан Клякса смотрел на все сквозь пальцы.
Алойзи вставал когда хотел, прогуливал уроки, рисовал пана Кляксу в карикатурном виде на сонных зеркальцах, без разрешения приходил на кухню, бросал в кастрюли лягушек и тараканов, прокалывал воздушные шары и ко всем приставал. Мы ненавидели его и отдыхали только тогда, когда он спал или уходил из дому. Пан Клякса все позволял ему, словно чего-то боялся. И, по мере того как росло нахальство Алойзи, слабели воля и сила пана Кляксы. Он все реже появлялся на кухне, забывал готовить обеды, не заботился о веснушках и даже перестал принимать таблетки для ращения волос, так что вскоре облысел.
Перемена произошла не только с паном Кляксой, но и со всей академией. Потолки опустились, мебель стала невзрачной, кровати — короче. Парк, напоминавший когда-то джунгли, заметно поредел. Могучие дубы и вязы превратились в мелкие, хилые деревца.
Перемена эта произошла, разумеется, не сразу, а постепенно. Однако через месяц она стала настолько ощутимой, что мы все почувствовали тревогу и страх.
Только Алойзи не утратил бодрости. Он распевал во все горло, свистел, хлопал дверьми, бил стекла витражей, дразнил Матеуша и никому не давал проходу.
Пан Клякса молча наблюдал за ним, почесывал лысину и забывал по утрам пить зеленую настойку.
Мы понимали, что академии приходит конец.
В канун Нового года пан Клякса собрал нас в школьном зале и сказал дрожащим от волнения голосом:
— Дорогие мальчики, вы не могли не заметить, что делается вокруг. Вы видите, конечно, как ужасно я изменился. Мне приходится вставать на стул, чтобы вы меня видели из-за кафедры. Но уменьшился не я один. Все вокруг уменьшилось. И вы, конечно, догадываетесь, в чем дело. Да, да, друзья мои, сказка про мою академию подходит к концу. Готовьтесь к этому! Скоро академия совсем исчезнет, и от меня тоже ничего не останется. Горько мне расставаться с вами. Мы провели вместе почти целый год, нам бывало весело и интересно, но ведь всему когда-нибудь приходит конец.
