Кай Умански - Ведьма Пачкуля и сумасшедшие каникулы
— Ну вот. Должно сработать. Что происходит?
— Мы тонем, — грустно сказала Шельма.
Они и впрямь тонули.
Гоблинская молния 4Пришло время очередного выпуска новостей о гоблинах. Сейчас они стоят на скале, смотрят на море. Они только что заметили кое-что интересное. Их лица оживились, в жилах забурлила кровь.
Им так нужен хоть какой-то повод для радости, ведь недавно с ними случилось нечто ужасное. Их мечты разбились вдребезги. Их худшие кошмары стали явью.
Гоблинов не пустили в «Гобболенд»!
Дело было вот как…
Нет. Хватит кромсать историю. После всего, что им пришлось вынести, они заслуживают отдельной главы.
Глава девятнадцатая
«Гобболенд»!
— «Гобболенд»! Мы дошли! — выдохнул Пузан. И разрыдался.
Гоблины стояли, пошатываясь, и с благоговением таращились на высоченные ворота и гигантскую неоновую надпись. В лучших гоблинских традициях половина букв не горела, и надпись урезалась до просто «БОЛЕН» — но гоблины все равно не умеют читать, так что какая разница. Изнутри доносилось громыханье музыки, вой сирен и тонкие, пронзительные вопли.
— Ну что, — сказал Красавчик. — Вот оно, падни. Конец пути. Стали явью все наши как-их-там. Ну, кадтинки, котодые видишь, када спишь.
— Сны, — сказал Обормот, превзойдя сам себя.
— В моих завсегда полно аллигатодов, — не к месту сообщил Косоглаз.
— Чего ж мы ждем? — завопил Цуцик, прыгая на месте вне себя от волнения. — Пошли скодей! Пошли! Пошли!
Сердца их колотились от предвкушения. На стертых, гудящих ногах гоблины поковыляли к турникету на входе.
У ворот стояла маленькая темная будка. Из будки высунулась волосатая мускулистая Ручища и преградила гоблинам дорогу. На Ручище была татуировка в виде сердца, а поперек сердца надпись: МАМИЩЕ. Спорить с такой Ручищей как-то не хотелось. Такая Ручища только мамище мила.
— Билет, пожалуйста, — произнес скрипучий голос из недр будки. Пальцы-сосиски нетерпеливо задергались.
— Ч-ч-че? — удивленно переспросил Красавчик.
— Я сказал, билет, пожалуйста, — раздраженно повторил обладатель Ручищи.
— Би — че? Непонятно, — сказал Красавчик, растерянно озираясь.
— Чтобы войти, — пояснила Ручища, — нужен билет.
— Никто нам ниче не говодил про билеты, — возразил Красавчик. Он потихоньку начинал соображать, что к чему. — Скажите, падни? — он повернулся к остальным.
Все согласились, что ни про какие билеты они слыхом не слыхивали. Повисла напряженная тишина.
— Так вы дас пускаете или че? — наконец спросил Красавчик.
— Деньги есть? — спросила Ручища.
Торопливо вытряхнув карманы и рюкзаки, гоблины обнаружили немало интересных вещиц. Древние обертки от конфет. Стоячие носки. Завязанный тугим узлом обрывок шнурка от ботинка. Окаменелый яблочный огрызок. Английская булавка. Выхлопная труба от мотоцикла. Деталь от старого бельевого катка. Замызганные носовые платки. Три ржавых ключа. Фотография Цуциковой мамули. Гора пуха — хоть матрац набивай. Но деньги, увы, отсутствовали.
— Божет, в долг пустите? — в отчаянии спросил Красавчик.
— Нет, — сказала Ручища. — Либо показывай билет, либо гони монеты.
Гоблины просто не могли в это поверить. Разинув рты, они глазели на Ручищу, не пускавшую их в «Гобболенд». Вынести столько испытаний, прошагать столько миль — чтобы тебе сказали «пшел вон»? Это настолько ужасно, что не может быть правдой.
Тишину нарушил Свинтус. Он пронзительно зарыдал, бросился плашмя на землю и замолотил по траве кулаками. Словно по сигналу, Обормот начал тереть глаза кулаками и жутким голосом завыл. Косоглаз, Пузан и Гнус встали в кружок и принялись исполнять танец, известный у гоблинов как «Топот сытых по горло» — надо со всей силы наступать партнерам на ноги, одновременно рвать на себе волосы, бить в грудь кулаками и скрежетать зубами. (В идеале исполняться должен в полнолуние, но тут была крайняя необходимость.)
Цуцик с диким воплем ломанулся к высокому забору, за которым был «Гобболенд», и что было мочи врезал по нему кулаком.
Неожиданно кулак прошел насквозь.
— Сюды! — зашипел Цуцик. — Все сюды! Этот забор, кажись, делали гоблины. Глядите, лапа насквозь пдошла! Тепедь тут дыдка!
Действительно. Аккуратная дырка в форме кулака. Цуцик скорей приложил к ней глаз. О, что за дивное зрелище! От такого любой гоблин пустит слезу.
Цуцик увидел «Смертельную шапку» — гигантские качели в виде перевернутой шапки с помпоном, до отказа набитой хохочущими любителями острых ощущений. Шапка сделала полный оборот, и визжащие пассажиры посыпались вниз головами в заботливо приготовленное озерцо теплой, пузырящейся грязи.
Цуцик увидел тарзанку с чересчур длинным тросом. И американские горки с любопытной брешью на вершине. И спиральную горку — скатываешься вниз и влетаешь лбом в стену для пущего веселья.
Он увидел…
— Дай позыдить-то, — заныл Обормот и потянул Цуцика за свитер. — Ты вон уже сколько смотдишь. Моя очедедь.
— Нет, моя! — запротестовал Свинтус. — Я педвый пдишел.
— А вот и нет! Я педвый! — настаивал Обормот, повышая голос.
— Эй! — пророкотал голос Ручищи из будки. — Отошли от забора, мелюзга! Думаете, я вас не вижу? А ну быстро отошли. Два раза повторять не стану.
— Я только смотдел, — жалобно заныл Цуцик, неохотно отрываясь от дыры в стене. — Это свободная стдана.
— Ха. Только не «Гобболенд». Видите руку?
Пальцы сжались в огромный, зловещий, тугой кулак. Мускулы заходили ходуном.
— Ну? — отозвались Красавчик, Свинтус, Пузан, Косоглаз, Гнус, Обормот и Цуцик.
— Хотите посмотреть, что к ней прилагается?
Гоблины замотали головами. Нет, мол, не хотим. Они отошли от дырки в заборе и собрались в унылую смирную кучку.
— И че теперь? — спросил Свинтус надтреснутым голосом.
— Домой пойдем, че, — сказал Пузан. Он вяло пнул камень и ненароком угодил Косоглазу в глаз. Косоглаз пребывал в такой печали, что даже не захотел устраивать по этому поводу драчку.
— Думаю, надо на моде поглазеть, даз мы все давно тут, — сказал Красавчик и шумно выдохнул.
— Зачем? — кисло спросил Обормот. — Что такого в этом моде? Медзкое, большое, седое и мокдое. Зачем нам на него глазеть?
— Не знаю, — Красавчик пожал плечами. — Типа, тдадиция? Даз пдишел на победежье — надо посмотдеть на моде. Может, у кого получше идея есть?
Едва ли. И, горестно бормоча, они поплелись к краю утеса.
Вне себя от горя и разочарования, гоблины стояли, сунув руки в карманы, и смотрели на бушующие волны…
А на волнах болталась маленькая лодчонка. Или, точнее говоря, тонула. Прямо на глазах у гоблинов лодка уступила в неравной борьбе со стихией и пошла ко дну, сбросив в воду шестерых пассажиров.
Гоблины успели их разглядеть. Ядрена кочерыжка! Гоблины их узнали.
— Падни, — сказал Красавчик. — Похоже, удача снова с нами.
— Да? С чего б это, Кдасавчик? — спросил Свинтус, с интересом наблюдая за кораблекрушением.
— Потому что, — медленно произнес Красавчик, — потому что у меня есть идея.
Глава двадцатая
Попались!
Очень скоро гоблины вновь стояли перед будкой «Гобболенда».
— Опять вы, — сказала Ручища.
— Ага, — сказал Красавчик.
— Билеты есть? — спросила Ручища и усмехнулась.
— Не-а, — бодро ответил Красавчик. Это они уже проходили. Но теперь-то он подготовился, заранее продумал все ответы.
— Деньги есть?
— He-а. У нас есть кое-что получше, пдавда, падни?
— Угу!
— А то ж!
Гоблины шумно подтвердили, что у них и впрямь есть кое-что получше. Еще как получше.
— Нда? И что это? — снова усмехнулась Ручища.
И вот тут настал звездный час Красавчика.
— Отойдите, падни, — звонко скомандовал он. — Покажем ему новый Главный Аттдакцион.
Гоблины расступились, и взору Ручищи предстала сиротливая, потрепанная компашка, измученная и насквозь мокрая.
Пленники угрюмо уставились на Ручищу в ответ. Когда лодка перевернулась, им пришлось несладко. Они боролись с бурными волнами и кусачими рыбами и обдирали коленки об острые камни. До суши они добрались только благодаря шортам Рональда, которые надулись воздухом и держали всю ораву на плаву, как спасательный круг.
Словно одного несчастья мало, едва бедолаги выползли на берег — тут же угодили в руки врагов! Красавчик и компания схватили всех шестерых и связали длинной импровизированной веревкой из Обормотова шарфа, Пузановых подтяжек и Свинтусова шнурка от ботинка.
Схвачены! Связаны! И кем — гоблинами! Невероятно. И невероятно стыдно.
— Позорище какое, — прошипела Пачкуля Шельме сквозь стиснутые зубы. Она привыкла мыться не чаще одного раза в год, так что вынужденное погружение в морскую воду привело нашу ведьму в крайне дурное настроение.
