Владислав Крапивин - Летчик для особых поручений
Рожа у пирата была… ну, в общем, самая пиратская, хотя и с улыбкой.
«Попадись такому на темной улице…» – подумал Алешка.
Щенку пират, видимо, тоже не нравился. Щенок припал на передние лапы, неумело рыкнул и вдруг залился таким звонким лаем, что эхо раскатилось по всем этажам.
– Тихо ты, сумасшедший! – испугался Алешка.
Щенок перестал тявкать и хитро посмотрел на него.
Послышались шаги.
«Ну вот, – подумал Алешка, – влетит мне сейчас».
В дальнем углу открылась незаметная дверца. В зал шагнул высокий человек в синей куртке с морскими пуговицами.
«Ну, сейчас он мне даст…» – опять подумал Алешка.
Человек сказал:
– О, да здесь посетитель! Такой поздний гость. Видимо, тебе очень нравится в музее?
– Нравится… – нерешительно ответил Алешка. – Только я не очень рассматривал. Я пришел по делу.
– Вот как! По важному делу?
– Да.
– Ну, рассказывай.
– А вы… Значит, вы здесь работаете?
– Я – Хранитель музея.
Глава двенадцатая
Почему Алешка не догадался сразу, что это – Хранитель?
А вот почему.
Он думал, что Хранитель – старый, седой, важный. С бородой. А этот был еще молодой. Стройный, сухощавый. Похожий на учителя физкультуры из Алешкиной школы, только повыше.
У Хранителя были удивительные глаза. Даже при неярком свете видно было, что это очень светлые глаза – как морская вода, пробитая солнечными лучами. И в них не было ни капельки строгости. Алешка перестал тревожиться.
– Значит, важное дело у тебя? – переспросил Хранитель.
– Да… Скажите, правда, что все модели кораблей, которые уплывают от хозяев или теряются, находят дорогу к вам?
Хранитель кивнул.
– Правда. Но только хорошие модели. Если их делают с любовью. Плохие гибнут в пути.
Алешка оглянулся.
– Но я смотрел, смотрел… тут нет ни одного кораблика…
– А они не здесь. Пойдем.
Хранитель взял Алешку за руку и повел.
За маленькой дверцей была винтовая лестница с медным поручнем и гулкими железными ступеньками. Она уходила словно в глубокий колодец. У Алешки даже голова закружилась, когда они спускались.
Внизу была полукруглая дверь. Хранитель нажал на нее плечом и сказал:
– Входи.
В большом подвальном зале с могучими столбами и сводчатым потолком раскинулось корабельное царство. Сначала Алешка увидел громадные модели фрегатов – они были размером с настоящую шлюпку. Их мачты почти касались больших судовых фонарей, которые на цепях висели под каменными сводами. За фрегатами тянулись столы и витрины с моделями поменьше. Среди бригантин и галеонов темнели узкие строгие крейсеры и эсминцы. Сквозь такелажную паутину брамсельных шхун и каравелл сверкали белой краской лайнеры и сухогрузы. Подводная лодка длиною с карандаш устроилась рядом с полутораметровым парусным корветом. Среди торосов из голубого стекла подымал могучий форштевень атомный ледокол. За ним пламенел крылатый парус малайского катамарана…
– Их тут, наверно, целая тысяча, – шепотом сказал Алешка. – Я и не думал, что их столько может быть на свете.
– На свете их гораздо больше, – отозвался Хранитель. – Но здесь собраны лучшие образцы малого флота.
Они медленно шли мимо витрин, тумбочек и полок с моделями. Шаги и голоса были приглушенными: стены из пористого камня поглощали звуки. Хранитель неторопливо говорил:
– Малый флот живет на свете с тех же давних пор, что и большой. Когда человек выдолбил первую в мире лодку, он тут же сделал другую – маленькую. Может быть, он повесил ее над очагом, чтобы умилостивить духов, а может быть, отдал играть сыну. Кто знает… Эти маленькие лодки сейчас находят в древних пещерах и курганах… Потом люди строили галеасы и каравеллы, и вместе с большими парусниками появлялись на свет другие, в сто раз меньшие. То же самое получилось с бригами и клиперами. А потом пришла очередь пароходов, стальных крейсеров, атомных кораблей… Старые корабли разрушались, гибли в бурях и боях, горели и разбивались о скалы. А их маленькие братья жили и жили… Скучные люди говорят: «Зачем все это? Игрушки. Пустая трата времени». Ничего они не понимают, мальчик…
У маленьких кораблей большая служба. В детях они будят мечты о дальних островах и синих заливах, о штормах и пассатах. Они приносят иногда кусочек моря в такие края, куда ни разу не залетал морской ветер. Маленький мальчик возьмет кораблик, проведет пальцем по вантам, качнет легонькие реи – и вот уже он не просто мальчик, а будущий штурман…
Маленькие корабли учат большому мужеству. Моряки с крейсеров и подводных лодок смотрят на модели боевых фрегатов и крепче помнят о грозной славе отцов и дедов…
А старым морякам эти модели дают радость и утешение. Они напоминают о прошлых плаваниях, о славных временах и не дают уснуть морской гордости в старых сердцах…
Вот так… А еще есть примета, что модели кораблей приносят удачу.
Ты слышал про такой обычай: в портовых тавернах обязательно висят под потолком кораблики. Морякам, которые засиделись на берегу, такой кораблик напоминает: пора в океан. А тем, кто далеко от своей земли, он словно говорит: «Не горюй, дружище! Крепкий и надежный корабль доставит тебя домой»…
Алешка слушал, не перебивая. Все было очень интересно. Алешка подумал, что среди этих кораблей, в этом подвале, можно безвылазно прожить целый год и не соскучиться. Но он не мог жить здесь год, потому что завтра у Маши день рождения. И больше целого малого флота Алешку интересовал единственный кораблик, трехмачтовый клипер-фрегат с корпусом орехового цвета.
Хранитель вдруг замолчал. Внимательно взглянул на Алешку. Потом сказал:
– Заговорился я, извини. Какое же у тебя дело?
Алешка нерешительно вздохнул:
– Вообще-то долгая это история…
Хранитель, кажется, обрадовался:
– Долгая? Ну и отлично! Тогда пойдем.
Он привел Алешку в угол, отгороженный шкафами. Это была небольшая комнатка. Здесь горела обыкновенная лампа, стояли обыкновенные стул и стол. А еще был узкий клеенчатый диван: наверно, из каюты. На столе Алешка увидел электроплитку и эмалированный чайник.
Хранитель включил плитку, поставил на нее чайник, сел на диван. Алешку посадил рядом.
– Ну, давай рассказывай…
Алешка никак не решался начать. От волнения он передернул плечами. А Хранитель забеспокоился:
– Холодно тебе? Тут у меня сыровато: подвал ниже уровня моря, вода кое-где просачивается сквозь стены. Вообще-то это не беда. Для кораблей морская влага только полезна. Я тоже привык. А вот ты как бы не продрог…
– Да нет, – сказал Алешка. – Это я так…
И стал рассказывать.
Про Софью Александровну, про ее шляпы и котов. Про клипер. И наконец, про Машу. А когда кончил, Хранитель смотрел на него серьезно и даже строго.
– Значит, хочешь подарить модель? – спросил Хранитель.
Алешка кивнул.
– Хорошая мысль… Но, ведь дарить можно только свое. То, что сам сделал, или, скажем, купил, или заработал. А разве клипер твой?
– Ну… Все-таки Софья Александровна хотела подарить его мне…
– Хотела, но не успела.
– Да, но раз он уплыл, он стал ничей. А я пошел искать.
– Но не нашел.
– А разве он не здесь?
– Наверно, здесь, – сказал Хранитель. – В том-то и дело, что здесь, а не у тебя. Он сам выбрал сюда дорогу.
Алешка помолчал, потому что боялся заплакать от обиды. Потом тихо сказал:
– У вас здесь тысяча моделей. А мне нужна одна. Неужели вам жалко?
Хранитель пожал плечами.
– Если правду говорить, действительно жалко. Но не в этом дело. У нас в музее строгие правила. Не могу же я отдать модель, если нет у человека доказательств, что это его кораблик. Есть у тебя доказательства, что он должен быть твоим?
– Доказательства? Какие? Я же все рассказал. Только вот еще…
– Что?
Алешка зажмурился от смущения и выпалил с отчаянной решимостью:
– Я про этот клипер стихи написал!
– Стихи? – переспросил Хранитель и забарабанил пальцами по колену. – Стихи – это серьезный аргумент. Ну, прочти.
– Я… сейчас…
Читать сидя было неловко.
Алешка встал, прислонился к шкафу. Отвернулся и хрипловато начал:
– Жил-был старый корабельный мастер… В общем, это начало такое. А называются стихи «Песня о клипере».
Жил-был старый корабельный мастер,
Молчаливый, трубкою дымящий.
И однажды сделал он кораблик —
Маленький, но будто настоящий.
Был фрегат отделан весь, как чудо, —
От бизани до бушпритной сетки…
Но однажды старый мастер умер,
И корабль остался у соседки.
Алешка передохнул и стал читать спокойнее:
Что ж… Она его не обижала,
Пыль сдувала, под стеклом держала,
Только ей ни раду не приснился
Голос шквала или скрип штурвала.
Что ей море, якоря и пушки?
Что ей синий ветер океана?..
Куковала хриплая кукушка,
По стеклу ходили тараканы…
Алешка вспомнил обшарпанные обои, маленькие окна, пронафталиненный комод в полутемном углу, и от жалости к кораблику голос у него зазвенел:
