Петроний Аматуни - Чао
Время летело незаметно, а бездействие было опасно. Первой забеспокоилась Елочка.
— Пока я стояла здесь, превращенная в зеркало, — рассказала она, — я кое-что узнала. Под дворцом Иранны, где-то под нашими ногами, есть тайник, и в нем хранятся чертежи Чао.
— Вот удача! Значит, мы найдем их. Но зачем он их похитил?
— Дело в том, что многие волшебники считают, будто Луна покровительствует им. Мур-Вей случайно услышал по радио о роботе, изобретенном твоим отцом для полетов на Луну. И похитил чертежи, чтобы этого не случилось. Потом он взмахнул своей волшебной палочкой, и то, что было нарисовано в чертежах, превратилось в Меса, которого ты уже видел.
— Но как тебе удалось все узнать?
— Сюда иногда приходит отец Иранны…
— Этот противный паук!
— Почему паук? Обычный человек и даже симпатичный. В халате.
— Так, так. Продолжай.
— Из их разговора я поняла, что Иранна взяла у отца шапку-невидимку и похитила чертежи Чао, да еще готовилась в новый поход.
— Теперь конец ей! — воскликнул Егор.
— А сам Мур-Вей сейчас так болен, что даже не может покидать свои владения.
— Так ему и надо!
— Он просил Иранну чаще проверять какую-то железную шкатулку. Насколько я поняла, там есть нечто важное для Мур-Вея, и спрятана она где-то внизу.
— А ты, хоть примерно, знаешь где?
— Смотри сюда, — Елочка подошла к кровати Иранны и задернула полог с вышитыми рисунками. — Это план пути в тайник. На левой половине изображен вход в подземелье, а на правой — выход.
— Молодец, Елочка! — похвалил Егор и начал перерисовывать план в блокнот, стараясь не упустить ни одной мелочи. Тут его окликнули, он обернулся и ахнул: за его спиной стояла… Иранна!
Егор забежал за круглый стол и приготовился к обороне. Из-под чадры донесся веселый смех:
— Не бойся, Егор! Это я в шутку примерила чадру Иранны.
Егор подошел к Елочке и снял с нее мрачное одеяние.
— Забрось его подальше, — посоветовал он.
— А знаешь, Егор, — подумав, решила Елочка, — я пока похожу в чадре. Ладно? Меня примут за Иранну, если кто зайдет сюда. Мы же не знаем, какие тут порядки.
— Здорово! Тогда приступим к делу. Подожди меня, а я спущусь в подземелье…
— Нет, Егор. Отправимся вдвоем. Я не хочу больше оставаться одна. Не забудь — в чадре Иранны я могу оказаться полезной.
Егор согласился и, глянув на занавес, сказал:
— Судя по плану, вон та дверь, слева, ведет вниз.
Они подошли к черной узкой двери в боковой стене комнаты, и Елочка, стараясь подделаться под голос Иранны, сказала:
— Отворись, чтобы полнилось, и закройся, чтобы не уменьшилось.
Дверь распахнулась с металлическим лязгом, пропустила их и захлопнулась.
4Егор и Елочка вошли в коридор, стены которого были выкрашены светящейся краской. Взявшись за руки, они осторожно продвигались вперед, ежеминутно ожидая подвоха. Вокруг стояла такая тишина, что Егор даже стал говорить шепотом.
Пройдя шагов семьдесят, они достигли лестницы и, не раздумывая, стали на первую ступеньку. Тяжесть их тел включила электромоторы — и лестница поехала вниз.
Спуск длился долго, как на станции Кировская московского метро. У Елочки зарябило в глазах, когда наконец внизу показался свет и лестница остановилась.
Почти у самых их ног плескалось спокойное голубое озеро. На стене нарисован воин в шлеме и старинных доспехах, пьющий воду из ручья.
Открыв блокнот, Егор заметил, что в плане на этом месте имеется крестик. А на стене крестика нет. Ощупывая руками рисунок, Егор отыскал белую кнопку и нажал ее.
Поверхность озера заволновалась, заходила кругами и слегка вогнулась внутрь: мощные насосы откачивали воду голубого бассейна.
В обнажившемся дне открылся люк.
— Под ним должна быть пружина… — сказал Егор.
Но когда они глянули в люк, то вместо пружины увидели на дне углубления квадратный коврик — и все!
— Странно, — пробормотал Егор, опустился на руках и помог Елочке.
Осматривая стенки углубления и ощупывая их, они присели на коврик. Тут же в стене открылась дверца, пол накренился, и они заскользили вниз по крутой спирали.
Теплый ветер подземелья бил им в лицо, гирлянды разноцветных электрических лампочек мелькали по сторонам, увеличивая ощущение скорости.
Вскоре спуск стал ровнее, движение затормозилось, и коврик остановился у входа в небольшой грот.
На тонкой паутине висит стальной меч. Под ним каменная чаша, заполненная родниковой водой. Егор подумал и лег на землю, осторожно подсунул голову под острие меча, чувствуя затылком холодное прикосновение металла, посмотрел в воду…
Елочка наблюдала, затаив дыхание.
Вот Егор, не торопясь, окунул правую руку в воду, что-то достал из нее и так же спокойно выбрался из-под меча, не выпуская из руки… длинной железной шкатулки!
— Какая удача! — воскликнула Елочка и захлопала в ладоши.
Тяжелый меч дрогнул от звуков ее голоса, паутинка оборвалась, и меч, с хлюпом войдя в воду, вонзился в каменное дно, да так и остался стоять…
— Выйдем отсюда, — сказал Егор, с опаской посматривая на меч.
Выбрав плоский камень, они уселись под электрическим фонарем и открыли шкатулку. В ней хранились…
Да, друзья мои, в шкатулке лежала папка с чертежами профессора Чембарова!
— Вот и порядок! — обрадованно сказал Егор. — Пора выбираться, Елочка, наверх. Вон в той нише должен находиться лифт, который поднимет нас во дворец Абдул-Надула…
— Идем, — сказала Елочка. — Я снова становлюсь Иранной.
Глава четырнадцатая. Чао побеждает Мур-Вея
Увидев Елочку и приняв ее за Иранну, Абдул-Надул пал ниц:
— О благородная дочь Мур-Вея! Я след твоих ног… Гвоздь твоего гнева… Язык твоей воли…
— Поднимись, высохшее дерево, — не скрывая удовольствия, произнесла Елочка. — Я пришла послушать тебя. Но берегись, если не сумеешь прогнать мою скуку! Я согну тебя в кольцо, как поросячий хвост… Почему я не вижу здесь халвы?
— Радость души моей, — воскликнул Абдул-Надул, поднимаясь и хлопая в ладоши. — Сейчас я прикажу невольницам угостить тебя.
— Это может сделать и Мес, твой механический слуга, — заметила Елочка, ища взглядом робота.
— О Несравненная, Мес стал глуп, как осел, и я приказал высечь его… Представь себе: этот наглец, сын железной кастрюли и кухонного ножа, заснул во время моего рассказа и своим храпом посмел заглушить мой голос!
— И ты не мог справиться с ним?
— Не все дается сразу, Красивейшая из Красивых. Целый склад палок обломали об его железные подошвы мои люди, но он не смиряется и не хочет просить прощения…
— Вон как! Где же он сейчас? — спросила Елочка, с трудом скрывая свою жалость к механическому человеку.
— Рядом, за стеной, о Красота и Совершенство!
— Хорошо, я прикажу моему пленнику проучить Меса, — она повернулась к Егору, сделав ему величественный знак рукой.
Егор поклонился и пошел разыскивать робота.
2Бедный механический человек! Гордость его не выдержала унижений, и он взбунтовался, отказавшись подчиняться кому бы то ни было.
Стойко перенес он жестокое наказание, но, оставшись один в холодной каменной комнате, обхватил свою умную металлическую голову сильными руками и залился масляными слезами.
Пусть с ним делают что угодно, — решил Чао, — больше не станет он прислуживать Великому Врачевателю и сносить оскорбления.
Приход Егора обрадовал его. Он достал из кармана кусочек чистой пакли и насухо вытер глаза.
— Здравствуй, Егор. Я выполнил твое поручение: вертолет цел и находится у входа в Чинар-бек.
— Здравствуй, Чао. Спасибо тебе.
— Ты опять зовешь меня чужим именем…
— Нет, Чао. Теперь я докажу тебе, кто ты… Вот папка с чертежами. Прочти и узнай правду.
Робот с интересом взял из рук Егора папку и углубился в историю своего рождения. По мере того как он читал техническое описание и знакомился с чертежами, все механизмы и лампы в его груди наполнялись гордостью.
— Я — Чао, я — Чао! — радостно восклицал он и пустился в пляс. Абдул-Надул услышал за стеной его железный топот, но по-своему понял происходящее там.
— Пленник не глуп, — заключил он. — Видно, крепко достается непокорному. Так ему, так ему! Рука бьющего всегда расточает нравоучения, и чем длительнее наказание, тем благотворнее его влияние, не будь я Абдул-Надул и Великий Врачеватель…
— Тише, — смеялся Егор. — Надо уметь сдерживать себя, Чао.
— Да, да, я буду сдерживать себя. Но как хорошо узнать, что я космонавт! Я буду летать на другие планеты?
— Будешь, Чао.
— Расскажи мне о доме, — попросил Чао.
Егор описал их скромную квартиру на Лесной улице. Рассказал о своих книгах, о коллекции кактусов, которых у него было почти сто штук в глиняных и пластмассовых горшочках.
