Вера Ковалева - Все о феях
Бретонское масло у феи нашлось, а вот желания гулять не было никакого. К чему гулять под холодным дождём, когда дома есть камин, правда, до сих пор не растопленный, тёплые кексы и – апчхи! – не лишённая странности, но приятная компания. Однако Дождь был непреклонен. Сначала они поели кексов, разламывая их пополам и намазывая каждую половину чуть подтаявшим сливочным маслом, и запили обед свежезаваренным розмариновым настоем, в который фея положила на ложку больше мёда, чем обычно, а затем фее пришлось плестись в чулан и отыскать там свой клетчатый плащ, и резиновые сапоги, и подходящий по цвету зонтик. Всё-таки она была феей и не позволила бы себе выйти на улицу в каком попало виде. Дождь галантно подал фее согнутую в локте правую руку, и они вышли из дома.
Признайтесь, вы гуляли когда-нибудь под дождём? Нет-нет, я говорю не о том дне, когда вы сломя голову бежали за автобусом, прикрывая макушку полиэтиленовым пакетом и кричали: «Подождите! Подождите!» – так, что слышно было на соседней улице. Я имею в виду настоящую прогулку под дождём, когда одной рукой вы цепляетесь за локоть спутника, а другой держите зонтик, ваша шляпка съезжает то на затылок, то на ухо, а самые смелые капли ловко щёлкают вас по носу, и резиновые сапоги упоительно шлёпают – и на улице, кроме вас, ни души. В дождь можно увидеть так много всего прекрасного.– Смотрите! – говорил фее Дождь, и Чуть-Чуть послушно поворачивала голову, стараясь не потерять шляпку. В дождь из-под кустов выползают замечательные длиннорогие улитки и рассаживаются по обочине дороги, отважные ежи отправляются добывать дождевых червей, а листья деревьев дрожат в такт, как зелёные клавиши органа. В дождь видно, как растёт трава. Дождь нежно поддерживал фею, прижимая её к своему боку, следя, чтобы она не поскользнулась, и дирижировал свободной рукой. Дождик то затихал, то припускал с новой силой, шёл то струями, то каплями, то ласкал, то лупил, то веселился, то плакал. «Запомнить бы эту мелодию, – подумала про себя фея, – и наиграть дома на бабушкином пианино». Дождь как будто угадал ее мысли: он остановился посреди улицы и с галантным поклоном протянул фее руку. Они закружились в самом сложном и элегантном танце из всех, что фее доводилось танцевать. Из-под резиновых сапог феи разлетались прозрачные брызги, а зонтик, как оказалось, вовсе не мешал кружиться и даже прибавлял танцу очарования. – «Интересно, – подумала фея, перепрыгивая из лужи в лужу, – что бы об этом подумала бабушка?»
Сказка о фее, у которой был день рождения
В доме было двенадцать комнат, одна мансарда, служившая заодно чердаком, и уютная кухня. Лучше бы было наоборот: двенадцать мансард и, так уж и быть, единственная комната, но где взять архитектора, способного спроектировать такой дом?! Разве что построить одну очень большую комнату, к ней большую кухню, а крышу украсить двенадцатью мансардами, как свечами на деньрожденческом пироге. Такой дом можно было бы выдать за средневековый замок с башнями, но тогда пришлось бы на башнях выстраивать строгие зубцы и вместо окошек делать узкие бойницы, а кто захотел бы жить в столь мрачном месте?
Что ни говори, дом получился очень славным: его белые стены до самой крыши увил зелёный плющ, на веранде стояло ни много ни мало двенадцать соломенных кресел-качалок, крыльцо всегда было чисто выметено, а выкрашенная зеленым входная дверь открывалась прямиком на кухню. Из кухни вглубь, а точнее ввысь дома, вела деревянная винтовая лестница с удобными полированными перилами. Понимаете, на что я намекаю? Пять окон дома были обращены на восток, ещё пять – на запад, пять – на юг и всего два – на север, потому что с северной стороны не было почти ничего интересного. Вы уже наверняка посчитали, что в доме было целых семнадцать одинаковых окон с зелеными ставнями, широкими подоконниками и яркими занавесками. Четыре окна на первом этаже и самое верхнее окошко под крышей всё равно что не считаются, они освещали кухню и мансарду. За каждым из оставшихся двенадцати окон было по комнате, в каждой комнате жило по фее.
Да-да, я не оговорилась, в этом удивительном доме жило целых двенадцать фей! Самая старая из них наверняка пришлась бы бабушкой вашей бабушке, а самая младшая всё ещё ходила в школу, и волшебную палочку ей давали в руки только по воскресеньям под присмотром старших. И, хотя я не поручусь, что все эти феи находились в кровном родстве, сами они считали именно так.
Я не знаю, доводилось ли вам соседствовать с дюжиной фей или даже с одной-единственной феей, но можете мне поверить, что жить в подобной компании столь же непросто, сколь и весело. Ведь никогда не знаешь, какой предмет в доме окажется обычным, а какой волшебным, и что именно волшебному предмету придёт в голову. И что делать, если, скажем, заварочный чайник клюнет вас в нос. Дать ему сдачи или бежать с жалобами к знакомой фее? А ведь помимо чайников дома фей обычно заставлены, заложены, завешаны и забросаны множеством самых разных странных и чудесных предметов. Так получается не нарочно, просто феи никогда ничего не выбрасывают. А у вас поднялась бы рука выбросить зонтик, который вызывает дождь, даже если им уже сотню лет никто не пользовался? А привораживающий веер, слегка помятый неудачно севшей на него феей, но вполне ещё годный к флирту? А пустую клетку, в которой жила крыса, переплывшая Ла-Манш? Я не скажу вам, когда это произошло и по каким обстоятельствам, потому что пообещала не раскрывать чужой секрет, но если вы вдруг без меня попадёте в английский город Бристоль и там случайно встретите большую белую крысу с кудрявыми усами и голубыми глазами, то передайте ей низкий поклон от феи, которая нежно хранит старую клетку и несколько вырезок из французских газет.
А сколько есть предметов, о волшебных свойствах которых давно забыли! Такие вещи феи по обыкновению прячут на антресолях, перекладывая папиросной бумагой, и там они тихо заряжаются волшебством и только и ждут, как бы попасться под руку ничего не подозревающему соседу. Беда людей в том, что они выбрасывают слишком много. Выбрасывают игрушки, которые любили в детстве, старые записки и ракушки, привезённые из отпуска на море. Как разлюбят, так и выбрасывают, и чем больше выбрасывают, тем меньше любят и чем меньше любят, тем меньше верят в чудеса. Может быть, потому так мало людей дружат с феями. А может быть, люди не верят в чудеса, потому что не дружат с феями, как знать.
Чем дольше живёт на свете фея, тем больше у неё накапливается волшебных, полуволшебных и просто интересных вещей. Имущество юной начинающей феи легко помещается в маленький дорожный саквояж, а вот пожилым феям приходится складывать свои сокровища стопками, которые частенько высятся до самого потолка. Мало того, что эти стопки всё время шатаются и так и норовят упасть на голову фее и её гостям, они ещё и страшно неудобны: нужная вещь обязательно оказывается или на самом верху, так высоко, что фее приходится сначала искать приставную лестницу, а уж потом нужную вещь, или в самом низу, так, что приходится разбирать стопку с потолка до пола.
Некоторые особо усердные феи, бывает, целый день проводят в складывании и разбирании своих вещей, а это такая трата времени! Старшая в доме фея, которую все называли бабушкой, нашла блестящий выход из неудобного положения: стены её комнаты снизу доверху топорщились гвоздиками и крючками, на которых были развешаны всевозможные волшебные предметы, перевязанные синими атласными ленточками. Неволшебным предметам доставалось место в ящичках, а полуволшебные занимали все горизонтальные поверхности бабушкиной комнаты: полки, стулья, крышку комода, туалетный столик и даже изголовье кровати. Только к подоконнику бабушка не подпускала никого и ничего, кроме цветов и кошек.
Двери всех комнат выходили на деревянную винтовую лестницу, по которой с утра до позднего вечера бегали, носились и прыгали через несколько ступенек феи. Это вторая причина, по которой с феями ох как не просто жить: они никогда не сидят на месте! Особенной непоседливостью и нетерпеливостью отличаются начинающие феи. Они и шагу не ступят без своих новеньких волшебных палочек и всё время порываются куда-то бежать. Бедняжкам-феям вечно кажется, что, не будь они начеку, в мире перестанут твориться чудеса, или, что ещё ужаснее, они будут происходить сами собой, без феиного непосредственного участия. Поэтому младшие феи собирались на кухне ни свет ни заря и на ходу заглатывали тосты с абрикосовым вареньем, приплясывая на месте от нетерпения. Едва покончив с завтраком, феи убегали по неотложным волшебным делам, которые сами себе и придумали.
«Опять не смели со стола крошки», – ворчали им в спину феи постарше, в свою очередь занимавшие кухню. Старшие феи делали вид, что спешить им некуда, и даже рассаживались вокруг кухонного стола, разливали по чашкам свежий утренний кофе и обсуждали список чудес на день. Только не подумайте, что опытные феи ходят по городу со скучным длинным списком, как страховые агенты, и вычеркивают оттуда совершённые чудеса! Вовсе нет – феи обожают импровизировать, а в список они вносят только самые обязательные и даже неволшебные дела, которые, кровь из носу, нужно обязательно сделать в срок. Например, купить бабушкиным кошкам молока и рыбы, напечь миндального печенья к пикнику фей в субботу на южной лужайке городского парка и заодно прорепетировать заклинание счастья или поздравить с днём рождения любимую фею.
