Мария Крюгер - Голубая бусинка
— Не думаю, может, даже и не очень сильно, но только нам-то нельзя всё время оставаться невидимыми!
— Если бы это пригодилось для чего-нибудь невероятно важного, тогда ещё можно было бы, правда?
— Ну, понятно, ради чего-нибудь важного, можно было бы…
— Пока мы ни о чём просить не будем, — решил Петрик. — Пока не случится что-нибудь необычайное, верно? А сейчас, знаешь что? Пойдём кататься с горок!
— Не могу я, — спохватилась вдруг Каролинка, — сегодня я надела новое платье, и тётя Агата очень рассердится, если я его сразу же выпачкаю.
— Тогда пошли на качели!
— Хорошо! Только не сильно раскачивай!
— А ты что — боишься?
— Ничего я не боюсь, но тогда у меня из кармана может вывалиться коробочка с бусинкой.
— А! Правда! Придётся быть осторожными.
На площадке с качелями они застали уже Лешека и Яню, а затем подошли и Дорота с Агасей. Вслед за ними приплёлся и Вальдек. Только он был какой-то странный — совершенно не баловался и не задирал, как обычно, всех и каждого, а молча поглядел на всех, а потом присел на качели, повесив голову.
— Ну, как Лешек? Покачаемся? — весело спросил Петрик.
— Покачаемся, — кивнул Лешек, но как-то вяло, как будто сонный или очень расстроенный.
— Ну! Яня! — командовал Петрик. — Садись с Лешеком на одну сторону, а мы с Каролинкой — на другую — накатаемся на целое лето! Лешек, что это ты сегодня какой-то странный? Сердишься, что ли? Ну, говори!
— А чего мне сердиться? — пожал плечами Лешек. — Только грустно мне. А у тебя разве нет забот?
— Есть. Только откуда ты знаешь о моих заботах? — удивился Петрик. Неужели Лешек узнал каким-то образом о бусинке?
Петрик оглянулся на Каролинку, но та была занята разговором с Яней.
— Как же мне не знать о твоих заботах! — возмутился Лешек. — Все на нашей улице расстроились из-за этого.
— Каким образом? Как это все расстроились? — пробормотал окончательно поражённый Петрик.
— А как же. Всем обидно, что мы уже больше не сможем сюда приходить. Лешек был очень огорчён.
— Конечно, если кто выезжает на каникулы, тому и так будет неплохо. А как же тем, которые на всё лето остаются в городе? Тут было очень здорово! Даже ещё лучше, чем в деревне. Потому что и играть можно, и от дома близко. И маме за нас не приходится волноваться! А теперь что будет?
— Как это — что? Ничего не понимаю, — хлопал глазами Петрик. — Я ничего не знаю. О чём ты говоришь?
— Да ты что — с луны свалился, что ли?
Или разучился читать?
— Нет, не разучился, — рассердился Петрик. — А ты, вместо того, чтобы болтать всякие глупости, лучше сказал бы сразу, в чём дело!
— В чём дело? Дело в том, что завтра сад закрывается. Теперь тебе ясно? Сегодня мы здесь играем в последний раз, а он ещё спрашивает, в чём дело!
— Как это «в последний раз?» — удивилась Каролинка. — Что это значит?
— Что значит, что значит, — передразнил её Лешек.
Таким он никогда не был, даже непонятно было, какая муха его укусила.
— Лешек, Яня, говорите же толком, в чём дело! Почему это «в последний раз?!»
— Пойдём, сам увидишь, — сказал Лешек и, соскочив с качелей, схватил Петрика за руку и потащил к выходу. Тут всё ещё толпились люди, читавшие прибитое к ограде объявление. Вслед за мальчиками прибежали и Каролинка с Яней.
Читайте! — драматически произнёс Лешек.
С 15 июня сад будет закрыт.
На этом месте будет построен большой ресторан.
Подпись: Президент Города.— С пятнадцатого июня, это значит — когда? — спросила Каролинка.
— Не знаете когда?! — возмутилась мамаша, державшая за руки двоих детей. — С пятнадцатого — это значит — с завтрашнего дня! Что значит, что уже завтра моим детишкам негде будет играть!
— Хе-хе, зато можно будет здесь прилично пообедать, — вмешался в разговор какой-то толстяк. Но женщины не дали ему продолжать.
— Вот и моим детям тоже придётся всё лето слоняться по грязному и тесному двору! — кричала ещё одна мамаша. — Что же это за решение такое, дорогие мои, почему так обижают ребятишек?!
— И куда же теперь деться нашей детворе? — возмущался чей-то папаша. — Мой мальчик с радостью целыми днями играл бы в индейцев. А, скажите на милость, разве можно прилично играть в индейцев в комнате?
— Да какое там! Конечно нельзя, — откликнулись все.
— Так что же нам делать? — спросила дама с ребёнком в коляске.
— Как это — «что»? Нужно бы сходить к Президенту Города и рассказать ему обо всём! — раздались голоса.
— А где же искать этого Президента?
— Понятно — в ратуше, — сказала старушка, провожавшая в сад своего маленького внука.
— Да, но пустят ли нас в ратушу? — спросил какой-то худой господин в очках. — Я слышал, что к Президенту очень трудно попасть.
— Для этого, кажется, нужно пройти через сто семнадцать комнат! — сообщила по секрету толстуха с ребёнком на руках. — Я слыхала об этом от моей тётки, которая убирает некоторые из этих комнат. А в каждой из них сидит по меньшей мере один чиновник, а часто по двое и по трое. Все они по очереди спрашивают, зачем вы идёте к Президенту. Или даже велят писать это на большом листе бумаги.
— Притом — без клякс и без ошибок, потому что иначе не принимают, — добавил худой господин в очках.
— Да, а кроме того требуют, чтобы к такой бумаге, которая называется «заявление», были ещё и приложения.
— А что это такое — приложения? — заинтересовалась Каролинка.
— А разные такие вещи, которые прилагают к этому заявлению, — продолжала объяснения толстуха с ребёнком.
— Ну, хорошо, — вмешался на этот раз Петрик, — а если кто-нибудь с помощью орфографического словаря всё-таки напишет без ошибок это заявление, что тогда?
— Как это — «что»? — спросил кто-то с раздражением.
— Ну, что тогда будет? Президент его прочтёт?
— Ишь, чего захотел! Так он тебе сразу и прочтёт. А для чего же секретарь или секретарша? А может, и не одна! А ещё есть и привратники. А вдруг, как раз будет заседание, и у Президента вообще не будет времени!
— Да, да, — теперь все грустно кивали головами. Что же теперь остаётся делать, надо же как-нибудь сохранить этот сад?
Под конец всем сделалось так грустно, что мамы начали потихоньку всхлипывать, а девочки — те даже заплакали навзрыд. Старичок с внуком сделал вид, что он закашлялся, а худой господин в очках, достав из кармана платок, пожаловался, что ему в глаз попала песчинка. Мальчики ещё кое-как держались, но им тоже было невесело. Наконец чья-то мама сказала:
— Поиграйте ещё немножко, милые дети! Только один этот день и остался вам. Часы на соседней башне начали отбивать время.
— Который это час? — спросил кто-то.
— Я насчитала десять, — ответила мама с ребёнком на руках, — значит, десять часов.
— Десять, — повторили Петрик и Каролинка. — Значит уже десять!
КРАСНЫЙ АВТОМОБИЛЬ ВПЕРВЫЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ НА СЦЕНЕ
Так они стояли, охваченные грустью. Но минуту спустя Петрик взял Каролинку за руку и прошептал:
— Нам нужно посоветоваться и что-нибудь решить.
— А что мы можем решить?
— Как это — что? Решить, как быть с этим садом…
— Ты думаешь, что бусинка могла бы… — неуверенно начала Каролинка.
Ой, какая же ты ещё маленькая! Я и не говорю, что бусинка всё может сделать… Ну, предположим, здесь, вместо ресторана, опять сделается сад… Из этого всё равно ничего не получилось бы, и этот сад могли бы закрыть и, вместо него, устроили бы ресторан. И так — без конца.
— Ну, так о чём же нам просить бусинку? — спросила Каролинка. — Я не знаю, сколько ещё раз можно её просить, ты ведь и сам видел, какая она бледная.
— Если ты хочешь попросить какую-нибудь совсем детскую игрушку для себя, то, пожалуйста, — сказал Петрик с горечью.
— Что ты, Петрик! — обиделась Каролинка. — Я вовсе не для себя хочу. Ведь я знаю, что сейчас этот сад — самое важное, потому что это — для всех детей. Разве что, если бусинка после этого останется хоть чуточку голубой, то я её ещё о чём-нибудь попрошу. Но, честное слово, у меня и в голове не было таких глупостей!
— Тогда хорошо, — кивнул Петрик. — Но, давай подумаем, что мы можем сделать. Понимаешь, мы сейчас являемся единственными людьми — я хотел сказать — детьми, которые могут как-то помочь этому делу.
— Да ведь все говорили, что только Президент Города может помочь…
— Эх, ты! Говорить-то говорили, потому что известно, что он единственный, кто может вынести такое решение. Но, чтобы он вынес его, нужно, чтобы кто-нибудь с ним об этом поговорил.
— А кто же будет с ним разговаривать?
— Боже, какая же ты недогадливая, Каролинка! Мне кажется, только мы и можем с ним об этом поговорить.
— Но я не умею!
