Элвин Уайт - Паутина Шарлотты
У Шарлотты были свои причины для беспокойства, но о них она помалкивала. Как-то утром Уилбер заговорил с ней о ярмарке.
— Ты ведь поедешь со мной на ярмарку, правда, Шарлотта, — спросил он.
— Право, не знаю, — отвечала Шарлотта, — это ярмарка в неудобное для меня время. Мне будет трудно отлучиться из дому, даже на несколько дней.
— Почему? — удивился Уилбер.
— Ну, просто мне не хотелось бы расставаться с моей паутиной. Здесь столько всего происходит.
— Ой, ну пожалуйста, поехали вместе, — стал упрашивать Уилбер. — Шарлотта, ты мне так нужна. Я не могу ехать на ярмарку без тебя. Ты должна поехать со мной.
— Нет, — сказала Шарлотта, — я думаю, мне лучше остаться дома и заняться кое-какими делами.
— Какими? — поинтересовался Уилбер.
— Мне пора обзавестись яичным мешком, чтобы потом отложить в него яйца.
— Я не знал, что ты умеешь откладывать яйца, — удивился Уилбер.
— Конечно, умею, — сказала паучиха. — Я универсал.
— «Универсал» — это тот, у которого внутри яйца? — спросил Уилбер.
— Да нет, «универсал» означает, что я могу без труда переключаться с одного занятия на другое. Это означает, что я вовсе не должна только и делать, что плести паутину, заманивать кого-то в ловушку и все такое прочее.
— А давай, ты поедешь со мной на окружную ярмарку и там будешь откладывать свои яйца, — стал упрашивать Уилбер. — Вот здорово будет!
Шарлотта дернула за паутину и задумчиво следила за тем, как она раскачивается.
— Боюсь, это не получится, — проговорила она. — Ты совсем не понимаешь, как это бывает, когда откладываешь яйца. Я не могу приспосабливать свои семейные дела к ярмарочным мероприятиям. Уж если подоспеет пора кладки яиц, ярмарка — не ярмарка, а яйца класть придется. Впрочем, я не хочу, чтобы ты из-за этого переживал — можешь потерять в весе. Давай договоримся так: если смогу, я непременно поеду на ярмарку.
— Вот и хорошо, — сказал Уилбер. — Я знал, что ты меня не бросишь в такой момент, когда ты мне особенно нужна.
Уилбер провел весь день в своем загончике, безмятежно полеживая на соломе. Шарлотта отдыхала и ела кузнечика. Она знала, что скоро уже не сможет помогать Уилберу. Через несколько дней ей придется бросить все дела и приступить к изготовлению хорошенького мешочка, в котором потом будут храниться ее яйца.
16. На ярмарку
Накануне открытия окружной ярмарки все улеглись спать пораньше. Ферн и Эйвери в восемь уже были в постели. Эйвери снилось, что чертово колесо остановилось и он оказался на самом верху. Ферн снилось, что ее укачало на качелях.
Лерви улегся в полдевятого. Ему снилось, что он целится бейсбольным мячом в тряпичную кошку и получает приз: настоящее индейское покрывало. Мистер и миссис Зукерман отправились спать в девять: миссис Зукерман снился большой морозильник, а мистеру Зукерману снились сны об Уилбере. Ему грезилось, что Уилбер ужасно вырос и стал аж сто шестнадцать футов в длину и девяносто два фута в высоту, что он выиграл все призы, какие только есть на ярмарке, и весь украшен голубыми ленточками — даже на кончике хвоста у него красуется голубой бантик.
Обитатели нижнего этажа в амбаре тоже рано заснули, — все, кроме Шарлотты. Назавтра ожидалась ярмарка, нужно было встать пораньше и проводить Уилбера навстречу неведомым приключениям.
Утром, лишь только рассвело, все уже были на ногах. День выдался жаркий. Неподалеку, в доме Эраблов Ферн притащила к себе в комнату ведро горячей воды и как следует вымылась мочалкой с мылом. Она надела свое самое красивое платье — ведь на ярмарке будут мальчики. Миссис Эрабл мочалкой отдраила Эйвери шею, намочила ему волосы, сделал пробор и долго приглаживала щеткой вихры на макушке, пока они не легли гладко — только какие-нибудь шесть волосков остались стоять торчком. Эйвери надел чистые трусы, чистые джинсы и чистую рубашку. Мистер Эрабл оделся, позавтракал, потом вышел из дому и протер грузовик до блеска. Он вызвался отвезти всех на грузовике, включая и самого Уилбера.
С утра пораньше Лерви выстелили Уилберов ящик с: вежей соломой и поставил его в загончик. Ящик был зеленый. Надпись золотыми буквами гласила:
ЗНАМЕНИТЫЙ ПОРОСЕНОК ЗУКЕРМАНА
Шарлотта постаралась, чтоб в такой день паутина выглядела покрасивее. Уилбер не спеша позавтракал. Он помнил о том, что должен сиять и чтоб еда не попала в уши.
В кухне миссис Зукерман неожиданно объявила:
— Хоумер, я собираюсь искупать поросенка в пахте.
— В чем? — переспросил мистер Зукерман.
— В пахте. Я сейчас вспомнила, что моя бабушка своего любимого поросенка купала в пахте, когда он был грязный.
— Уилбер не грязный, — с достоинством произнес мистер Зукерман.
— У него за ушами грязь, — сказала миссис Зукерман. — Когда Лерви наливает ему пойло, оно течет у него по ушам. Потом это все засыхает, и получается корка. Кроме того, у него большое грязное пятно на боку, оттого что он лежит в навозной куче.
— Он лежит на чистой соломе, — поправил ее мистер Зукерман.
— Ладно, все равно: он грязный, и его надо помыть.
Мистер Зукерман обессилено опустился на стул и стал жевать пончик. Миссис Зукерман отправилась в дровяной сарай. Она вышла оттуда в резиновых сапогах и старом дождевике, неся ведро с пахтой и маленький деревянный валек.
— Эдит, ты сошла с ума, — пробормотал Зукерман, но жена не обратила никакого внимания на его слова. Вдвоем они подошли к загончику. Миссис Зукерман, не теряя времени, влезла за загородку к Уилберу и принялась за дело. Она обмакивала валек в пахту и терла им поросенка со всех сторон. Гуси, овцы и ягнята столпились поглазеть на небывалое зрелище. Даже Темплтон потихоньку высунул голову и глядел, как Уилбер принимает пахтовую ванну. Любопытство Шарлотты было так велико, что она спустилась вниз на длинном тросе, чтобы ничего не упустить. Уилбер зажмурился и стоял, не двигаясь. По бокам у него стекала пахта. Он открыл рот и туда тоже немного затекло. Оказалось очень вкусно. Он чувствовал, что сияет, и ему было очень хорошо. Наконец, миссис Зукерман закончила работу и насухо вытерла Уилбера. Свет еще не видывал такого чистого и красивого поросенка. Он был прямо белоснежный, а на ощупь гладкий, словно шелк.
Зукерманы пошли наверх переодеться в праздничную одежду. Лерви побрился и надел клетчатую рубашку и фиолетовый галстук. Про обитателей амбара все забыли.
Семеро гусят вышагивали вокруг матери.
— Пожалуйста, ну пожалуйста, возьмите нас на ярмарку, — упрашивал один утенок. Вслед за ним стали приставать все остальные.
— Ну пожалуйста, ну пожалуйста, ну пожалуйста, — они трещали не умолкая.
— Дети — резко оборвала их гусыня. — Мы спокойно-ойно-ойно сидим дома. Только Уилбер-илбер-илбер едет на ярмарку.
Тут вмешалась Шарлотта.
— Я тоже поеду, — мягко проговорила она. — Я решила ехать вместе с Уилбером. Я могу ему понадобиться. Мало ли что там может произойти. Рядом с Уилбером должен быть кто-то, кто умеет писать. Думаю, что и Темплтону стоило бы поехать — мне нужен будет помощник, чтобы выполнять мои поручения и вообще заниматься всякими делами.
— Никуда я не поеду, — проворчал Темплтон. — Меня ярмарки не интересуют.
— Просто ты никогда не был на ярмарке, — отозвалась старая овца. — Ярмарка — настоящий рай для крыс. На ярмарке повсюду валяется еда, целый пир для крысы, стоит только вылезти попозже ночью. В беговой конюшне рассыпано полным-полно овса. На траве внутри беговой дорожки, там, где обычно сидят зрители, всюду разбросаны коробки из-под завтрака, а в них остатки бутербродов с ореховым маслом, крутых яиц, крошки печенья, недоеденные пончики и сырные корки. А вечером, когда на площадке с аттракционами гаснут яркие фонари и люди разъезжаются по домам, можно найти настоящие сокровища: кукурузные хлопья, застывшие капли сладкого яичного крема, обкусанные засахаренные яблоки, которые дети поленились доесть, фруктовые конфеты, соленые орешки, вафельные стаканчики из-под мороженого с обрызганными краями и деревянные палочки от леденцов. На ярмарке крыса всюду найдет, чем поживиться — в палатках, киосках, на сеновале всякой дряни остается столько, что можно целую армию крыс накормить.
У Темплтона засверкали глаза.
— Это точно? — переспросил он. — Все эти слова сладкие басни — это правда? Я ведь люблю красиво пожить, так что не скрою, твой рассказ меня заинтересовал.
— Все это чистая правда, — сказала старая овца. — Поезжай на ярмарку, Темплтон. Попомни мои слова, то, что ты увидишь, превзойдет твои самые смелые ожидания. Ведра с остатками сусла, консервные банки с прилипшими кусочками тунца, жирные пакеты, набитые протухшими…
— Хватит! — закричал Темплтон. — Ни слова больше! Я еду!
— Вот и хорошо! — отозвалась Шарлотта, подмигнув старой овце. — Ну что ж, нам нельзя медлить. Уилбера скоро посадят в ящик. Мы с Темплтоном заберемся в ящик прямо сейчас и там спрячемся.
