Лучшие сказки мира - Перро Шарль

Ничего им старший сын не сказал. Лаской выспрашивают — отмалчивается, побоями выпытывают — только плачет.

— Ну, — говорят братья, — этот в мать пошел, может, с младшим лучше сговоримся.

Утром вернулись они домой. Егле спрашивает у сына:

— Отчего у тебя, сыночек, глаза красные?

— В лесу костер дымно горел, — отвечает ей сын, — вот глаза и покраснели.

На следующую ночь опять пошли братья в лес коней пасти и зазвали с собой младшего сына Егле.

Да и от него ничего не добились.

Вернулись наутро домой. Егле глянула на сына и спрашивает:

— Что это, сыночек, и у тебя глаза красные? Не обидели ли тебя дядюшки?

— Нет, не обидели, — отвечает ей сын. — Я всю ночь не спал, коней стерег, вот и покраснели глаза.

И на третью ночь собрались братья в лес. Приласкали они маленькую племянницу и с собой заманили.

Была она у матери с нянюшкой любимым дитятей. Никто ее никогда и пальцем не тронул, злого слова не сказал. Вот стали ее дяди выспрашивать да выпытывать. Она в землю глазками уперлась, молчит, только головой качает: «Не знаю я ничего». А как пригрозили ей дяди гибким прутом, — она задрожала вся, побелела, что платок, да все и рассказала. И как отцово имя — сказала, и на какой он зов отзывается — открыла.

Ну, дядьям только того и надо. Еще пригрозили ей, чтобы она перед матерью и словом не обмолвилась, и отвели ее домой.

А сами захватили косы, пошли к озеру. Сделали они злое дело, косы о траву вытерли и воротились назад. Только стали косы в сенях вешать, услыхала Егле железный звон, и сжалось у нее сердце.

— Что, братья, — спрашивает, — так рано на работу выходили?

Братья отвечают:

— Густая трава по утренней росе ровнее ложится.

А Егле все душой неспокойна. В тот же день собралась она назад к мужу. У порога с матерью и отцом попрощалась, у ворот сестер, братьев обняла, — никому провожать себя не позволила.

Подошла она с детьми к озеру, стала на бережку и сказала, как муж ее научил:

Если жив мой друг бесценный,

Забурли, вода проточная,

Из пучины брызни, пена,

Пена белая, молочная!

Если ж милый мой убит

И в пучине темной плавает,

Над волною закипит

Пена красная, кровавая!

Тут всколыхнулись озерные воды, пеной вспенились. Да не белая пена на волнах качается, не белая, как молоко, а красная, как кровь. И со дна голос послышался:

В час туманный,

В час рассветный

Я людьми загублен злыми

Дочка милая,

Зачем ты

Назвала отцово имя?

Заплакала, зарыдала Егле. Потом обернулась к детям и сказала:

— Нет у вас ласкового отца, нет у меня любимого мужа. Никто нас в подводном царстве не приветит, а под одним кровом с злыми убийцами нам не жить. Пусть же будет так, как я скажу:

Верным сынам моим, юным героям,

Слово сдержавшим отважно и твердо,

Дубом и ясенем стать над горою,

Буре не кланяясь, выситься гордо.

Дочке же — девочке, сердцем не сильной,

Сердцем не сильной, не крепкой душою,

Трепетным деревом, робкой осиной

Вечно дрожать на болоте листвою.

Мне же подняться в зеленом уборе,

Елью угрюмою, елью ветвистою,

Вечно ронять мне в сумрачном горе

Слезы прозрачные, слезы смолистые…

И как сказала, так и сделалось. Старший сын превратился в дуб высокий, младший — в ясень, а дочь — в трепетную осину. Сама же Егле стала над озером темною елью.

С тех пор и повелись на земле ель, дуб, ясень и осина. Печальной вдовой клонит ель свои ветви долу. Чуть дохнет ветер — дрожат, точно от страха, у осины мелкие листочки. А у дуба и у ясеня стволы крепки и тверды, как сердце верного человека. А почему это так, только тот и знает, кто слыхал от дедов про бедную Егле и про ее детей.

МУХА, КОТОРАЯ УЧИЛАСЬ В ШКОЛЕ

_{Кипрская сказка}

Жила-была муха, которая мечтала учиться в школе. Однажды она села на школьном окошке и стала слушать, что учитель рассказывает детям. А ученики как раз разучивали смешную маленькую песенку:

Били-вили-луп,

Ослик очень глуп.

Муха тоже выучила эту смешную песенку и сказала себе:

— Ну вот, теперь я уже достаточно умна. Пойду-ка я, пожалуй, учить других насекомых и зверей.

Она полетела на луг и увидела маленького ослика, жевавшего траву. Муха покружилась и, сев на травинку, запела:

Били-вили-луп,

Ослик очень глуп.

— О чем это ты там поешь? — спросил ослик.

Муха пропела еще раз.

— Что за чудесная маленькая песенка! — сказал ослик. — Только я что-то плоховато стал слышать. Сядь, пожалуйста, ко мне на кончик хвоста и пропой еще разок.

Довольная муха села ослику на хвост, а он, только этого и дожидаясь, так сильно стукнул хвостом по земле, что чуть не отбил бедняжке все крылышки.

— Какой неблагодарный и бестолковый ученик! — воскликнула муха и полетела подальше от ослика.

Она прилетела к пруду, где плавал огромный ленивый карп. Муха присела на бережок и сладким голоском запела:

Били-вили-луп,

Карп очень глуп.

Услышав это, карп с такой силой ударил хвостом по воде, что брызги фонтаном обрушились на муху, и она еле-еле смогла взлететь, так как мокрые крылышки плохо слушались.

— Какой необразованный дурень! — возмущалась муха, просушивая на солнце крылышки.

Погревшись, она полетела на ферму, где по двору важно расхаживал толстый гусак. Муха присела гусаку на клюв и громко запела:

Били-вили-луп,

Гусак очень глуп.

Гусак раскрыл свой клюв и проглотил ученую муху.

ГАРПАЛИОНУ — ВЛАДЫКА ЛЬВОВ

_{Итальянская сказка}

Жил на свете осленок. Его никак не звали, потому что от роду ему было всего три дня и хозяин еще не успел придумать ему имя. Осленок был очень веселый, очень любопытный и постоянно совал свой нос куда надо и куда не надо.

На четвертый день своей жизни он гулял по двору и увидел маленькую ямку в песке. Это показалось ослику очень странным. Он расставил пошире копытца, наклонился и понюхал, чем тут пахнет. Вдруг из песка выскочило страшное чудовище — брюхо круглое, лап много-много и все так к осленку и тянутся! Это был жучок-паучок, муравьиный лев, что сидит в песчаной ямке, муравьев поджидает. Осленок, конечно, не муравей, но все равно он перепугался и закричал во всю глотку.

На крик прибежал его хозяин. Увидел, в чем дело, и принялся хохотать.