Александр Асмолов - Белошвейка и белоручка (сборник)
– Копайте там. Воду найдете. Напоите себя и поля свои. Урожай будет.
С тем и ушла. Соседи переглянулись, да лишь руками развели. Пошушукались и решили проверить. Глубоко пришлось копать, да не зря. Хлынула вода из нового родника. Холодная, чистая. Пустили ее на поля, и колос поднялся. К концу лета такой урожай собрали, что торговать стали. Разбогатели. Только вместе с шальными деньгами пришли в ту деревеньку зависть и злоба. Перестали соседи друг друга разыгрывать, да небылицы сказывать. Купцами заделались. Вокруг своих домов заборы высокие поставили и злых кобелей на цепь посадили.
С каждым годом урожай на полях вокруг Глубокого был просто неслыханный. В округе беда, а у них хлеб девать некуда. Стали они торговать на ярмарках и о своих байках позабыли. Никто в округе уж не зовет на посиделки жителей из Глубокого, а они голытьбы всякой сторонятся. Как бы не украли чего. Сами к соседям не ходят, и к себе не зовут. Вдруг кто увидит, что закрома у них от зерна ломятся, а по углам горницы дорогая утварь пылится. Никто и не заметил, как былых весельчаков и балагуров молчунами стали кликать, а деревню их перекрестили в Молчановку.
Как-то по весне пошли сильные ливни, даже дома подтопило. Все обошлось, только вот колодец у старой березы обвалился. Засыпало его подчистую. Ключевой воды не стало, и урожаи пропали. Как ни старались молчуны, ничего у них не вышло. Сунулись, было к знахарке за помощью, а у нее ставни и двери накрест заколочены. Очень быстро накопленное добро, как песок сквозь пальцы. Дома обветшали, а заборы на дрова разобрали. Старую березу, что у родника стояла, и ту спилили.
Теперь редкий путник спросит у кого-нибудь в соседней деревне, где Глубокое. В ответ услышит – в Лету кануло. Все бы ничего, да жаль тех сказок и прибауток, что исчезли вместе со странной деревенькой, где жили болтуны и врали, за понюшку табака делавшие жизнь целой округи такой счастливой и беззаботной.
Дом с орлом
В одном старинном городе, на улице с вековыми деревьями, стоял на возвышенности дом, немало повидавший на своем веку. Когда-то принадлежал он богатым людям, и славился на всю округу. Не было второго такого с орлом на крыше. Соседи ворчали на хозяина – пусть бы флаг или статую какую поставил наверху, а то, вишь, птицу с расправленными крыльями. А тот лишь посмеивался – флаги у всех есть, а вот такой Орлов, как я, один. Издалека видать.
И, правда, этого орла отовсюду можно было заметить. Его так и назвали – дом с орлом.
Немало воды утекло с тех пор. Менялись правители и градоначальники, цвета флагов на соседних крышах, а дом с орлом по-прежнему царил над суетой. Время оставляла на его фасаде отметины от осколков, да неровные дырки от наспех прибитых досок с приказами и воззваниями. По весне дожди смывали обрывки прошлогодних объявлений, и все видели, что дом с орлом еще послужит. Уже нет былой стати, но крепок ветеран. Стоит, как прежде на возвышенности, и беды обходят его стороной.
Порой в доме менялись жильцы и начинали что-то перестраивать или пристраивать. Дом с орлом терпел все эти выходки, постепенно освобождаясь от чуждых новшеств. Построенный с умом и любовью, он, словно мудрый старец, не удостаивал вниманием суету. Весь его внутренний облик, душа его, были отображены в фигуре орла наверху. Сильная и умная птица парила над старинным городом, не глядя вниз. Столько лет прошло, а она и не думала щуриться, как это делают старые люди. Взгляд орла был устремлен вдаль. В отличие от сородича на гербе страны, чьи головы отвернулись друг от друга, он всегда смотрел в одну сторону.
Под стать ему были и воробьи, жившие под защитой орла. На первый взгляд их трудно было отличить от сородичей, обитавших в соседних домах. Всяк нахваливает свою крышу, но все втайне завидовали орловским. Они считались аристократами среди пернатой братии, потому что все их предыдущие поколения жили в доме с орлом. Веками. Такую родословную поискать. У соседей то пожар, то перестройка, то вообще снесут дом, как ветхий. Орловским воробьям повезло.
Они не улетали в теплые страны на зимовку. Сытому благополучию в клетке предпочитали смерть. Жили и умирали там, где родились. Бывали жуликоваты и нахраписты, но купались в лужах у своего дом и даже в снегу, а счастья за тридевять земель не искали. Могли биться в кровь за рассыпанные крошки, но позволяли жирным голубям спокойно жить под их крышей. Выглядели франтами, хотя никогда не носили ярких цветных перышек. Людская молва приписывала их именам воровские корни, но это по незнанию. В старом русском слове воробей лежит корень ворк. Серая братия больше чирикает, чем воркует, как голуби, но корень один.
Однажды по старинному городу разнеслась весть, что дом с орлом решили обезглавить. Новая власть строить не умела, а прославиться хотелось. Додумались они вместо гордой птицы затащить на крышу бюст. Грешно сказать чей. Кроме глупости, позволявшей подчиненным воровать, сей чиновник ничем известен не был. Подумала новая власть, что супротив бумаги с двуглавым орлом никто и не чирикнет. Поначалу так и пошло, едва общий сбор по городу объявили.
Желторотые воробьи сразу по щелям попрятались. Стрелянные воробьи в сторонку отлетели – посмотреть, чья возьмет. Горлопаны чирикали из густых кустов, что их на мякине не проведешь, но толком ничего не предлагали. Бесшабашные гордо расхаживали перед собравшимися, демонстрируя, что таким воробьям, как они, море по колено. Правда, едва кто-то появился из переулка, разлетелись. Это был делегат. Воробьи с элеватора прислали представителя, который предостерег. Слово не воробей, вылетит, не поймаешь. Долго бы еще чирикали, да прилетели орловские.
Они всегда вместе были, и а драке, и в забавах. Холода и невзгоды тоже вместе делили. Друг дружку грели. Без предисловий орловские твердо сказали, что орла не отдадут. Стоять будут насмерть. Их пытались вразумить, мол, уже котов собрали со всей округи. Те обещали чердак мигом зачистить. Власть и бумагу выправила о незаконном поселении на крыше. Что тут поделаешь. Только орловские обсуждать не стали. Улетели готовиться к драке.
Бой был неравный. Любой облезлый кот куда сильнее воробья. И полетели перышки с крыши, как листва по осени. Только не дрогнули орловские, не улетели. Орла своего защищали до последнего. Да и как они могли иначе. Родились и выросли под его могучими крыльями. Он для них, как символ свободы был. Так и умереть не грех. Вот котам и досталось. Бежали они с поля боя. Потом выли всю ночь, но к дому с орлом уже не сунулись.
Новая власть испугалась огласки и порешила бюст в аллее поставить.
Из орловских почти никого не осталось, но родной дом отстояли. А по весне засуетились воробьи под той крышей. Не так много, как обычно, но ни одной гусеницы, ни одного комара не было тем летом вокруг старого дома. Малышей выкармливали старательно. К осени желторотые окрепли и стайкой начали учиться летать. Только не для того, чтобы в теплые края улететь. Они бойцов поднимали. И ни у кого не возникало сомнений, что отстоят они свой дом. Как бы дорого они за это ни заплатили. Он так и стоит до сих пор. На возвышенности, в окружении вековых деревьев, один на всю округу такой. Дом с орлом.
Мечты сбываются
Ранней весной тепло начинает проявляться в полдень. По утрам еще заморозки, да и снег пока лежит на газонах, но к середине дня солнышко уже пригревает. Прохожие замедляют шаг, а то и вовсе останавливаются и, прикрыв глаза, поднимают лица к ласковым солнечным лучам. Даже через закрыты веки его тепло разливается по всему телу, подтверждая, что весна уже здесь.
На скамейке у подъезда именно в такой позе сидел парнишка, и что-то насвистывал. По всему было видно, что ему очень нравилось это занятие. Он был похож на первоклассника, возвращающегося домой, который наконец-то нашел стоящее дело, поскольку занятия ему порядком надоели.
– Витек, привет!
Он попытался рассмотреть, кто окликнул его, но яркое солнце мешало. Впрочем, и так было понятно, кто окликнул его.
– Димка? Привет! Давно тебя не видел. Когда вернулся?
– Да только что.
– Опять с родителями был?
Тот нарочито небрежно отмахнулся, мол, надоели они со своими важными делами. У взрослых всегда одни дела важнее других. Нет, чтоб бросить, все и погонять по дворам. Весна ведь! Они уж и не вспоминают, как сами такими были.
– Далеко летали?
– Да…
– Везет тебе, Димка, в других странах побывал.
– Подумаешь…
– Нет, это здорово. Мои только в нашем районе бывают, а меня вообще никуда не берут. Я выросту, сидеть тут не буду, путешественником стану. Точно!
Его приятель и не думал возражать или отговаривать. Он сел рядом на скамейку и тоже подставил лицо полуденному теплу. Они помолчали, как это делают иногда при встрече взрослые.
– Димка, а ты над океаном летал? – не выдержал будущий путешественник.
– Угу, – только и ответил приятель.
