Наталья Городецкая - Сказка Подземного королевства
— Опять ползти, ножки трудить, пузко на ступенях отбивать, — заныла онихофора. — Нельзя ли облегчить участь несчастного посланника…
Ведьма гневливо подбоченилась. Из глаз ее полыхнула молния. Перепуганная онихофора, попыталась спрятаться за малахитовую тумбу, но не успела. Молния пригвоздила ее к полу. Складчатое тельце забилось в судорогах. Искры брызнули во все стороны. Онихофора, как цирковая лошадка, приподнялась на задних ножках и, перебирая передними, издала звук, отдаленно напоминающий ржание. Миг и она рванула с места. Ведьма насмешливо помахала вслед. Убедившись, что она осталась одна, хозяйка вышла на середину комнаты. Здесь малахитовый пол был намного светлее. Опустившись на колени, почти уткнувшись носом в малахит, ведьма принялась ползать по кругу. Изредка она останавливалась, рассматривала заинтересовавший ее участок пола с разных сторон. За этим странным занятием ее и застала вернувшаяся онихофора. Понаблюдав некоторое время за перемещениями хозяйки, онихофора выбрала момент, когда та в очередной раз увлеклась разглядыванием малахитового узора. Подкравшись к ведьме, онихофора поднялась на задние ножки, широко разинула рот и угрожающе зависла над заскорузлой пяткой хозяйки. В этот самый момент ведьма обернулась. Застигнутая онихофора так и подпрыгнула. Не придумав ничего лучшего, она чмокнула пятку, которую только что собиралась куснуть. Ведьма проворно отдернула ногу и подозрительно покосилась на подхалимку. Схватив записную книжку, наскоро нацарапала несколько строчек.
— Вот е-ще, неж-нос-ти! — залопотали на разные голоса выводимые буквы. — Об-слю-ня-ви-ла, об-соп-ли-ви-ла!.. А где же-лу-де-нок? Толь-ко не смей го-во-рить, что не смог-ла вы-пол-нить при-каз!
— А я и не собираюсь оправдываться, — фыркнула онихофора. — Я с ним не разговаривала.
Ведьма побагровела. Костлявые пальцы с такой силой стиснули карандаш, что он с хрустом переломился. Отшвырнув бесполезный обломок, ведьма, поудобнее перехватила заточенный конец карандаша, но не успела опустить грифель на бумагу. Складчатый червяк сердито затопал всеми ножками и, прицелившись, выпустил струйку липкой слизи прямо на страницу. От неожиданности обложка, которую ведьма придерживала левой рукой, выскользнула из пальцев и с противным чавканьем приземлилась на комок слизи. Потерявшая последнюю возможность общаться, хозяйка побагровела. Но онихофора, словно и не обратила внимания на гнев ведьмы.
— Желуденок и не думает трудиться, свечку изображать. Он находился в коридоре, ведущем к лаборатории, — лениво потянулся червяк. — К тому же не один. Рядом с желудем-недомерком вышагивал какой-то красавчик. Они очень торопились.
Ведьма беспорядочно замахала руками. От напряжения ее губы так посинели и вздулись, что розовая нить стала почти не видна. С потолка сорвалась малахитовая глыба и грянулась оземь. Перепуганная онихофора жалобно заверещала, прикрывая голову крючковатыми ножками. Разбросанные безделушки вместе с обломками малахитовой шкатулки оторвались от пола и маленькими ракетами понеслись по комнате, то и дело, сталкиваясь. Ведьма вытянула руку. Золотые ножницы, с проворством мелкой пичуги, запрыгали с пальца на палец. Ведьма уставилась на них тяжелым взглядом. Пот выступил на лбу. Ножницы замерли и, вдруг, о чудо! С ладони старой злодейки вспорхнула остроклювая птичка. Одно золотистое оперение, подсказывало, что секунду назад, она была бездушным куском драгоценного металла. Птичка зависла над измученными, обезображенными губами хозяйки. Ловко орудуя тоненьким клювиком, вытянула одну за другой волшебные нити, которыми Великий Ры зашил рот ведьмы. Освободив хозяйку, птичка заметалась под потолком, пугливо шарахаясь от снующих брошек и перстней. Тем временем ведьма сосредоточенно обыскивала многочисленные карманы, безжалостно вытряхивая из них разнообразные вещицы. Чего в них только не было! Связки ключей, скомканные носовые платки, окаменевшие куски булок, надкушенные конфеты, пластмассовые пузырьки с дырчатыми пробками, в которых томились жучки-червячки, тюбики губной помады, блокнотики, обломки карандашей, очки без стекол, карманные справочники молодой ведьмы. И, наконец, изукрашенное александритами, старинное медное зеркальце. Дрожа от нетерпения, ведьма подышала на покрытую патиной, зеркальную поверхность, потерла о рукав и поднесла к лицу. Кривая улыбка тронула воспаленные синюшные губы.
— Ничего! До свадьбы заживет, — неловко шевеля губами, захихикала старуха. — Великий Ры, конечно, еще тот поганец! Но в одном ему не откажешь, его колдовство не наносит увечий. Следы проколов заживут, их уже и сейчас почти не видно. Синюшность сойдет. А я стану обладательницей чудесных припухлых губок. А то вечно мне пеняли, что у меня две узенькие полоски вместо губ.
Ведьма кокетливо взбила жидкую челочку. Онихофора хрюкнула от восторга. Ведьма опустила зеркало и недовольно взглянула на многоножку. Глазки бокальчики стыдливо потупились. Хозяйка подняла ногу и занесла над провинившейся. Сжавшись в комочек, онихофора спрятала голову под пузико и замерла. Но удара не последовало. Вместо этого два шершавых пальца стиснули складчатое тельце. Рывок и она взвилась вверх прямо к носу ведьмы.
— Самое забавное, червячина ты моя бессмысленная, — покачивая из стороны в сторону, сомлевшую онихофору, задумчиво пробормотала ведьма, — что у меня все получилось. Я так давно толком не колдовала, что стала забывать древнее искусство. Не до колдовства было. Клонирование поглощало свободное время. Уж так мне хотелось создать себе новое тело! Почувствовать себя юной, полной сил. А главное, неотразимой красавицей. Так клонированием увлеклась — все забросила! А недавно попробовала поколдовать, сделать пару-тройку пакостей Великому Ры, что бы жизнь медом не казалась, и тпру-у-у… Ничего не получилось. Стыдно сказать… Добилась, что бы у него пенсне на носу не держалось. И все! Да такие проказы в ходу у ведьмочек-малолеток! А сегодня! Сама освободилась! Сама ножницы в птицу превратила! Цып-цып-цып! Иди сюда, моя пташка! Не бойся! Не стану обратно переколдовывать. Ей-ей! Во-первых, вдруг не получится…
Золотистая птичка спикировала на протянутую руку и тут же нацелилась на червяка. Красный глазок хищно блеснул.
— Кушать хочет! — умилилась ведьма. — Сейчас покормлю мою девочку, мою ножничку. И резко сменив тембр, злобно рыкнула на онихофору:
— Что ты болтала насчет желуденка? Разве он мог покинуть рабочее место? С каким таким очаровашкой ты его видела? Отвечай и не мямли, а то у меня птичка голодная.
— Я не болтала! — завопила онихофора, пытаясь вывернуться. — С ним был этот, со сложным именем… носатенький!
— Птица-Найденыш? — недоверчиво приподняла кустистую бровь ведьма.
— Он, он… — радостно залопотала онихофора. — Они направлялись к входу в лабораторию и о чем-то шушукались. А тут как громыхнет!.. Я и дала деру.
— Я сейчас, право, с ума сойду! — притворно закатила глаза ведьма. — Где громыхнуло?
— Ай-ай! Зачем так близко подносить к пернатой дряни? Она хоть и бывшие ножницы, а сожрет и не поморщится!
— Сожрет, — мечтательно улыбаясь новыми пухлыми губами, подтвердила ведьма. — Последний раз спрашиваю — где громыхнуло?
— В лаборатории у профессора!
— В лаборатории? Неужто, Марципан решил взбунтоваться? Я этому ученому сухарю приказала узнать, из чего состоят пирамидки, которые остаются от Пустиксов, после их смерти. А он на старости лет решил пиротехникой заняться? Если ты, червячина, не врешь, в моем Подземном дворце происходит что-то непонятное. Полезай-ка в карман. А тебе, птичка-невеличка, пока придется попоститься, поголодать. Отправимся в лабораторию и поглядим, что там происходит. А потом можно будет и с остальными распоясавшимися разобраться.
Глава тринадцатая
В которой Мелиса делает шаг от радости к великому горю
Матушка Мелиса привалилась к стене. Кротовая нора была такой узкой, что не составило труда взгромоздить ноги с набрякшими венами на выступ противоположной стены. Дряхлое тело, доставшееся ей от Лесной ведьмы, не было приспособлено к подобным прогулкам. Нора петляла. Казалось, что ее рыла бригада кротов — любителей острых ощущений. Крутые подъемы и почти отвесные спуски. Острые камни, торчащие из стен и потолка. Плохо укрепленные своды, из-за чего за шиворот сыпалась земля. Духота. Мало того, то и дело приходилось протискиваться под гранитными валунами. На одежду нельзя было смотреть без слез. Крахмальный чепец размяк от пота. Да, и освещение оставляло желать лучшего! К счастью, едва Мелису обступила кромешная тьма, золотые глазки живого браслета засветились, как два фонарика.
Хомячок, как мог, помогал Мелисе. Подавал руку, подталкивал сзади. Вот и сейчас, обнаружив очередное разветвление норы, предпочел усадить мастерицу, а сам отправился на разведку. Устроившись поудобнее, Мелиса принялась массировать больные ноги. Високосная змейка, смирно дремавшая на запястье в виде браслета, на секунду выпустила изо рта собственный хвост и куснула мастерицу сначала за одну, а потом и за другую голень. Нестерпимая боль разлилась по ногам.
