Софья Прокофьева - Приключения желтого чемоданчика (сборник)
В окно влетело Облако. Лоскутик даже не сразу его узнала. На этот раз Облако было похоже на большущего белого филина с двумя широкими крыльями. Несколько белых перьев, кружась, упали на пол, пока Облако протискивалось в слишком узкое для него окошко. Облако уселось на спинку кровати, задумчиво наклонило голову набок, помигало круглыми глазами.
Лоскутик кашляла и смеялась от радости – все вместе.
– Надо бы постучать тебя по спине – так, кажется, делаете вы, люди, в таких случаях, – озабоченно сказало Облако. – Но если я постучу, ты даже не почувствуешь.
– Ой, это ты! Здравствуй, – еле отдышавшись, сказала Лоскутик. – Как я рада!
Облако подлетело к девочке. Все десять свечей по-мышиному пискнули и погасли.
– Какая гадость! – сердито воскликнуло Облако, мягко взмахивая крыльями и прыгая на одной лапе. – Я чуть не закипело.
– Больно? Очень больно? – испугалась Лоскутик.
– Ничего. Одна лапа будет покороче, и все, – махнуло крылом Облако.
– Ты летало к филину, – догадалась Лоскутик.
– Откуда знаешь?
– По тебе видно.
– Правда. – Облако оглядело себя, вздохнуло. – Болтало с ним до утра. Не могу долго быть одним и тем же. Мне все время хочется меняться, превращаться. Удивляюсь на людей: как это им не надоедает всегда быть одинаковыми! Скукотища. Я бы на твоем месте каждый день в кого-нибудь превращалось.
Но Лоскутик только молча вздохнула.
Облако взобралось девочке на одеяло.
– Почему так долго не прилетало? – жалобно спросила Лоскутик.
– Дело было, – солидно сказало Облако. Оно наползло на Лоскутика, зашептало ей в ухо, мелко брызгая холодными каплями: – Жаба Розитта открыла мне ого какую тайну! Когда она это рассказала, я сделало себе сто ушей и слушало сразу всеми. Вот что: каждую ночь, когда дворцовые часы пробьют три раза, ручьи в королевском парке начинают бурлить, пруды выходят из берегов, фонтаны бьют до самого неба. Но почему это? Откуда эта вода? Никто, никто не знает. Я расспросило летучих мышей. Жаба Розитта лазила под землю к кротам. Во всем парке не сыщешь ни одного дождевого червя, с которым бы я это не обсудило. Но никто ничего не знает. Даже Ночной Философ…
Послышалось шарканье ног по ступенькам лестницы и злобное бормотанье. Облако неловко полезло под кровать. В комнату ворвалась Барбацуца.
– Почему все не съела? Свечки почему потушила? Одеяло почему мокрое?
Лоскутик увидела на полу два белых перышка и кончик крыла, торчащий из-под кровати, да вся так и вспотела от страха.
Барбацуца посмотрела на нее и удовлетворенно хмыкнула. Дернула за косу и пошла из комнаты. С порога обернулась и запустила прямо в девочку серебряной монетой.
– Завтра купишь себе новое платье. Мне надоели твои лохмотья.
– У, кипяток, утюг горячий, сковородка! – пробормотало Облако, когда Барбацуца хлопнула дверью.
Облако вылезло из-под постели. Теперь оно было вытянуто в длину, болталось в воздухе, как полотенце. На голове – чепец, нелепо торчащий дыбом, на носу – мутные белые очки.
– А собственно говоря, что ты лежишь в постели? – осведомилось Облако.
– Оказывается, у меня сегодня день рождения, – объяснила Лоскутик.
– День рождения… Это хорошо, – задумчиво сказало Облако. – Хотя все еще может кончиться очень плохо. Но опять-таки это не значит, что надо лежать в постели. Терпеть не могу жаркие подушки и одеяла. Ну-ка давай вставай!
– Убьет, – печально сказала Лоскутик.
– Гм… Может, она уйдет куда-нибудь?
– Уйдет… Как же… Она уходит, только когда за ней посылают голубей. Голуби сидят во дворце в клетках. Когда король хочет манной каши, их выпускают и они летят к Барбацуце на голубятню. Вот она и уходит.
– Голуби? – печально повторило Облако. – Так ты говоришь – голуби?
К изумлению девочки, Облако не спеша стянуло со своей головы чепец и хладнокровно разорвало его пополам. Из половинок чепца получилось два вполне приличных белых голубя.
Один сел на железную спинку кровати и стал чистить перышки. Другой даже попробовал клевать крошки торта.
Облако развязало тесемки передника, разорвало его на куски. Из передника вышло еще семь отличных голубей. Большой белый голубь, выгнув грудь, воркуя, стал ходить за белой голубкой.
Облако скинуло с ног тапки – с пола взлетели еще два голубя.
– Не скажешь, что это курицы, верно? – спросило Облако.
– Не скажешь! – с восторгом согласилась Лоскутик.
– Кыш! Кыш! – замахало длинными руками Облако.
Голуби, беззвучно махая крыльями, вылетели в окно и закружились над крышей.
– Проклятье! – взревела Барбацуца. – Опять! Опять подавай ему манную кашу! Ведь только утром сварила целый котел. И даже карету за мной не прислали! Ну, погоди, главный повар, я пропишу тебе капельки!
– Ушла! – через минуту возвестило Облако. – Вылезай из постели, хватит. Теперь будем праздновать день рождения по-облачному.
Глава 7
Двенадцать белых покупателей в лавке Мельхиора
– Да, а где же монета? – вспомнила Лоскутик. – Кажется, она закатилась под кровать. Я слышала, как она звякнула.
Лоскутик слазила под кровать, разыскала монету. Подкинула ее на ладони:
– Подумать только! За одну кругляшку можно купить целое платье.
– Купить… – Облако с обидой посмотрело на нее, печально покачало головой. – Ни одно облако еще никогда ничего не покупало. Все люди вечно что-то продают, покупают. А мы – никогда. Знаешь, как обидно! Так хочется хоть разок быть покупателем. А ведь мне тоже надо кое-что купить. Очень-очень надо.
– Нет, я куплю платье, – испугалась Лоскутик.
– Жадничаешь? – Облако нахмурилось и немного приподнялось над полом. В животе у него сердито заворчал гром. – С жадинами не дружу!
– Что ты, бери, я так, – поспешно сказала Лоскутик.
Облако мягко, большими скачками запрыгало по комнате, дрожа, как желе. Захлопало в ладоши. Очки сползли на самый кончик носа.
– Я куплю краски. Коробку красок. Я первое облако-покупатель!
– Может быть, ты в кого-нибудь другого превратишься? – жалобно попросила Лоскутик. – Хотя я знаю, что ты – это не Барбацуца, все равно мне как-то не по себе…
– Превратиться? С превеликим удовольствием, – охотно согласилось Облако.
Оно дернуло себя за ухо и взлетело к потолку. Разделилось на части. С потолка мягко спустились одиннадцать белых кудрявых пуделей и одна дворняжка. У дворняжки были только три ноги, на четвертую ногу Облака просто не хватило.
– В путь! – весело тявкнула дворняжка. Наверно, она была из них самая главная. – Мы пойдем в лавку к Мельхиору. Я что-то по нему соскучилась.
– Ни за что! – замахала руками Лоскутик.
– С трусами не дружу! – обиженно тявкнула дворняжка, и все двенадцать собак, семеня лапами, взлетели в воздух. – И вообще, что я ни скажу, ты все «нет» да «нет»!
Лоскутик не посмела больше спорить. Они вышли на улицу.
Одиннадцать пуделей и дворняжка резво бежали по улице, деловито обнюхивая тумбы и заборы. Лоскутик с убитым видом плелась за ними. Прохожие останавливались, оборачивались, долго смотрели им вслед.
Чем ближе подходили они к лавке Мельхиора, тем хуже становилось девочке. Сначала у нее разболелась голова, потом начало стрелять в ухе. Она семь раз чихнула, а нижняя челюсть начала отплясывать такой танец, что Лоскутику пришлось ухватиться за щеку рукой.
– Зубы болят? – с сочувствием спросила дворняжка. – Однажды у меня тоже вот так разболелись зубы. Ноют и ноют. Просто лететь не могу. Что делать? Но я не растерялась. Тут же превратилась в лодку с парусом. А как известно, у лодки с парусом нет зубов. А раз нет зубов, то и болеть нечему. Жаль, что ты никак не можешь превратиться в лодку с парусом…
Но Лоскутик не слушала болтовню дворняжки. В конце улицы показалась лавка Мельхиора. Тут одна нога у Лоскутика почему-то перестала сгибаться, и Лоскутик принялась отчаянно хромать. Потом у нее так скрючило руку, что она просто не могла ее поднять, чтобы толкнуть дверь в лавку.
Но делать было нечего. Двенадцать собак стояли рядышком и влажно дышали на ее голые ноги. Колокольчик над дверью беспечно и радостно пропел короткую песенку, ведь ему было все равно, кто открывает дверь.
Лоскутик еще надеялась, что в лавке никого не будет. Но ей не повезло. На ее несчастье, Мельхиор и его жена были в лавке. Они так и остолбенели, когда Лоскутик вошла в дверь. Они были удивительно похожи на кота и кошку, которые застыли на месте, увидев, что наивный мышонок сам идет к ним в лапы.
– Пожалуйста, коробочку кра… – начала Лоскутик и даже не смогла договорить.
Лоскутик выронила серебряную монету. Монета покатилась по прилавку, делая круг. Лавочница быстро накрыла ее ладонью, как бабочку или кузнечика.
В ту же секунду Мельхиор крепко схватил девочку за руку. Лоскутик завертелась, стараясь вырваться. Если бы она могла оставить Мельхиору руку, как ящерица оставляет свой хвост, она бы это непременно сделала, даже если бы у нее не было никакой надежды отрастить новую.
