Валентин Постников - Приключения Карандаша и Самоделкина (с иллюстрациями)
– Чьи лошадки? – спрашивал Милиционер.
– Это, наверное, дикие лошадки, – сказал кто-то.
А из ворот зоопарка выбежал румяный очкастый человек.
– А ну, покажите! Где лошадки? Пропустите меня, товарищи! Я Директор зоопарка.
– Видали? Он директор! А звери бегают! По улицам бегают!
– Это не звери, граждане! Это лошадки! Ах, какие лошадки! Редкая порода! Самая редкая!.. Бедняжки вы мои голодные!..
– Безобразие! – сказал кто-то. – Лошадки, оказывается, голодные! А ещё директор называется! Он директор, а лошадки голодные.
– Надо в газету написать. Я этого так не оставлю! – сказал один прохожий, подавая лошадке свежий, мягкий батон.
А другой прохожий надел на голову другой лошадке целую авоську с булками, как торбу.
– Я забираю лошадок! – категорически заявил Директор. – Кто захочет посмотреть на них, приходите в зоопарк. Лошадки будут катать маленьких ребятишек. Бесплатно!
Разбойники, сидевшие в душной витрине магазина, точно в стеклянной банке, видели, как лошадок повели в зоопарк.
– Грабят! – закричал пират. – Это наши кони! Личные кони!
Он стал ругаться, но его никто не слышал. На разбойников никто больше не смотрел, кроме Кляксы. Она терпеливо сидела у витрины, изредка гавкая на прохожих.
За дверью витрины что-то загудело, щёлкнул замок, дверь открылась, и вошла Уборщица с пылесосом в руках.
– Батюшки! Да как вы сюда попали? Беспорядок навели! Вот я милицию позову!
– Мы нечаянно! – жалобно сказали разбойники. – Мы больше не будем!
– А тебе стыдно, девочка! Ты уже большая, – сказала Уборщица переодетому шпиону.
– Ааа!.. – заныл Дырка.
– Пожалуйста, не плачь! Я не выношу, когда дети плачут. Иди, но в другой раз не попадайся. Мама тебя, наверное, ждёт.
Разбойники выскочили из магазина. Клякса громко залаяла. Шпион показал оторопевшей Уборщице кукиш, и они убежали.
Клякса повела разбойников к Тихой набережной, по следам Карандаша и Самоделкина.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ – о том, как все кричали «право руля?» и «лево руля!»
– Корабль! – воскликнул пират, увидев кораблик под названием «Прутик». – Настоящий корабль! Чей корабль? Захватить! На абордаж! В атаку! За мной! Ура!.. – Но сам почему-то стоял на месте, не двигаясь.
Вокруг было столько народу! Столько мальчишек! Даже несколько милиционеров.
Верная Клякса тянула поводок, за который придерживал её переодетый шпион.
– Понятно, – сказал Дырка. – Этот кораблик нарисовал подлый Карандашишка! И на корабле сейчас никого нет. Как бы нам туда забраться?
– Смотрите! Смотрите! Вон идёт капитан корабля! – закричали мальчишки, увидев пирата в полосатой тельняшке.
– Да-да! Я капитан!! Это я капитан! – обрадовался пират. – А ну, давай мне дорогу! Я капитан!
Разбойники по трапу взбежали на корабль.
– Ура! – гаркнул пират. – Корабль! Мой корабль! Ура! Вира! Карамба! – выкрикивал пират непонятные слова.
Каждый настоящий морской разбойник всегда выкрикивает на корабле не-понятные слова, иначе какой же это морской разбойник!
– Лево руля! Право руля! – кричал пират. – Карамба! Вира! Касторка!.. Право руля! Лево руля!
– Лево руля! – повторили восторженные мальчишки.
– Ура! – голосил пират.
– Урааа! – подхватили все окрестные мальчишки. – Лево руля! Полный вперёд!
– Кто командует? – опомнился пират. Он посмотрел на мальчишек и замахал руками. – Р-рразойдись, народ! Нечего глазеть! Кыш!
– В самом деле, граждане, – сказали милиционеры, – не мешайте людям работать.
Взрослые пошли по своим делам. А мальчишек увели прибежавшие сюда мамы и папы.
– Девчонок берут на корабль! А нас не берут! – шумели мальчишки, показывая пальцами на переодетого шпиона.
Когда набережная опустела, морские разбойники подняли на корме пиратский флаг с косточками.
Всем разбойникам нравится такой флаг. Мохнатой Кляксе понравились белые косточки.
Мы разбойники-душегубчики!
Чики-брики! Карамба! Компас!
Это капитан Буль-Буль запел от радости пиратскую песню. Пираты всегда поют пиратские песни. А капитан Буль-Буль настоящий пират.
Если нам попадётесь, голубчики,
Будет жалко нам, бедненьких, вас!
А разбойник Дырка подхватил писклявым голосом:
Ой, как жалко нам, бедненьких, вас!
Буль-Буль воинственно махнул рыжей бородой:
Мы р-разбойники, мы грабители!
Нет на свете пиратов лютей.
Уважаемые р-родители,
Прячьте, прячьте скорее детей.
Пели очень довольные разбойники. А капитан Буль-Буль пропел ещё такой совсем непонятный припев:
Хрундиляк и пундиляк!
Брундиляк и хрундиляк!
Наверное для того, чтобы все вокруг очень испугались.
Разбойники думали, что после такой разудалой песни вряд ли кто-нибудь осмелится подойти к причалу, туда, где стоит парусный корабль. Но почему-то на берегу снова стали собираться мальчишки. Поэтому разбойникам ничего не оставалось делать, как убежать в каюту.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ, в которой шпион идёт по следу
В каюте корабля пираты собрались на военный совет.
– Мы не можем плыть в океан, пока не сцапаем Карандашишку!
– Я никуда не поеду, пока не сверну голову железному чучелу Самоделкину!
– Поймать!
– Схватить! Развинтить!!
Так разговаривали между собой разбойники.
– Слушай, Дырка, – сказал пират. – Если ты знаменитый шпион, ты будешь выслеживать! А ты, Клякса, будешь вынюхивать! А я буду хватать! Хватать и грабить!
Разбойники с Кляксой вышли на берег.
Клякса побежала вперёд, обнюхивая мостовую. Потом остановилась рядом с урной для мусора, начала кружиться на месте.
– Понятно! – сказал шпион. – Они стояли тут!
Он вынул из кармана увеличительное стекло и стал внимательно разглядывать мостовую.
– Они разговаривали с кем-то! – сообщил Дырка. – Я вижу следы ботинок сорок пятого размера. Следы мокрые. Рядом пепел. Табачный пепел!
Шпион поглядел в урну для мусора, перевернул её. На мостовую полетел один-единственный окурок. Шпион схватил его, стал разглядывать через увеличительное стекло.
– Ботинки сорок пятого размера курили папиросы «Морские».
– Не может быть! Неужели тут был настоящий моряк? – спросил пират.
– Вперёд! – сказал шпион.
Клякса нетерпеливо натянула поводок.
Они бежали к большой полотняной палатке, раcкинутой на берегу реки.
В палатке стояли белые столики, звучала тихая музыка. Из палатки на всю набережную плыл необыкновенный, вкусный, как жареная колбаса, приятный аромат.
В палатке никого не было.
Разбойники, облизываясь, оглядываясь, вошли внутрь. Клякса потянула в угол и закружила вокруг пустого стола.
– Они тут обедали! – догадался шпион.
– А что ели? – облизнулся голодный пират. – Какой обед?
Шпион залез под стол, но нигде не нашёл никаких следов от обеда.
– Странно! – сказал он, крутя носом. – Ничего нигде не валяется, ни крошки, ни корочки! Никаких объедков! Даже не могу сказать, какой обед они ели!
«Гав! Гав!» – пролаяла Клякса, нюхая воздух. «Мясные котлеты, кефир, яичницу!» – хотела сказать она.
Но пират больше не думал про Карандаша и Самоделкина. Капитан Буль-Буль жадно смотрел на другой столик. На нём сияли тарелки с белым и черным хлебом, стояли горячие кастрюльки с мясными жареными котлетами, куриными бедрышками, с печёным картофелем, с горячим душистым супом. Холодные кастрюльки с вишнёвым компотом и с клюквенным киселём.
Сбоку лежала нарядная салфетка с вышитой надписью:
«Здравствуйте!Садитесь, пожалуйста, как у себя дома. Наливайте сами горячий суп, выбирайте второе, берите всё, что вам понравится! Деньги за обед положите в синюю коробку. Грязную посуду, если вам не трудно, поставьте в шкаф, который стоит рядом с умывальником. Шкаф сам вымоет посуду.Будьте здоровы!»Разбойники набросились на еду. Они моментально проглотили всё, что можно было проглотить, швырнули под стол куриные косточки, объеденные корки. Напоследок вытерли о скатерть испачканные клюквенным киселём руки, а шпион показал кукиш синей коробке.
Они бежали от палатки сломя голову.
Пират и шпион оглядывались назад, а сытая Клякса тянула их вперёд и вперёд по следам Карандаша и Самоделкина.
«Тяф! Тяф!» – «За мной!» – хотела сказать она.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ, в ней разбойники становятся октябрятами
Клякса привела разбойников к станции метро, похожей на стеклянный дворец.
– Нас обманули! Негодяи спрятались под землю! – догадался Дырка.
Но разбойников не пустили в метро – ведь у них не было билетов.
– Проклятье!.. – Пират хотел вынуть свой огромный пистолет и выстрелить в кого-нибудь от злости.
Но все прохожие громко разговаривали, смеялись, и никто не боялся пирата. Нисколечко! А когда разбойника не боятся, он сам всех боится.
