Ефим Чеповецкий - Приключения шахматного солдата Пешкина
Пешкин стоял перед ней подтянутый, бравый и бесстрашно смотрел ей в глаза. По всему было видно, что это бывалый воин. Даже Новичок залюбовался храбрым солдатом. Эх, если бы он был таким же бравым и бывалым воином, он бы тоже сейчас стал перед ней и тоже посмотрел бы прямо в глаза. Но он был новичком, неотесанным, без блеска — простой деревяшкой…
Мысли Новичка перебила Маша-Ромаша. Она сказала:
— Вы нехорошие, скрываете от меня свою тайну, а у меня от вас тайны нет… Ага!
Ей не терпелось поскорей рассказать новым знакомым, зачем она сюда прибежала.
— Любопытно, — заметил Пешкин. — Очень даже любопытно.
И Маша рассказала:
— Вот здесь, — она протянула руку туда, где росла сочная высокая трава, — течет родничок. Его вода целебная, лекарственная. Наши врачи ее называют «выпьюс-окрепнус» и прописывают всем детям по три капли перед едой. Эту воду я ношу Чижику-Пыжику, которого сторожит злой паук Лапоног.
— Так вот оно что! — переглянулся Пешкин со своими солдатами. — Стало быть, нам с тобой, красавица, по пути. Да и неплохо бы приложиться к родничку, потому как нам, солдатам, «выпьюс-окрепнус» перед горячим делом иногда разрешается.
Все трое направились к родничку и, наклонясь над ним, сделали по три глотка, то есть по три капли, как советовал врач. Маша-Ромаша сорвала тонкий стебелек, опустила в родничок один его конец, потом другой, и на нем повисли крупные сверкающие капли.
Когда все вышли снова на тропинку, Пешкин сказал Маше-Ромаше:
— Разрешите помочь.
— А ты не разольешь? — спросила Маша.
— Мы и не с такими поручениями справлялись! — ответил Пешкин и переложил коромысло на свое плечо.
Новичку очень хотелось пить, но он давно забыл об этом. Он готов был расколоться на мелкие щепочки, только бы очутиться на месте Пешкина или хотя бы идти с ними радом. Ему уже давно понравился смелый генеральский солдат. «Они вместе идут делать доброе дело, — думал Новичок. — А я должен им помешать, предать честного солдата!.. Почему они все так стараются помочь какому-то Пыжику? Что там происходит?.. Вот пойду и посмотрю!» — решил Новичок.
Может, ему не столько хотелось узнать, что происходит с Пыжиком, сколько еще раз посмотреть на веселую девочку Машу-Ромашу. Но он себе в этом не признавался.
Пешкин и Маша-Ромаша шли рядом по тропинке и о чем-то болтали, а позади топали солдаты.
Новичок пригнулся и поспешил вперед, где перебежками, где по-пластунски, чтобы незамеченным добраться до того места, куда торопились солдаты и Маша-Ромаша.
Глава двадцатая
О том, как крот оказал офицеру медвежью услугу
Все это время черный офицер лежал разобранный под забором и ничем не мог себе помочь. Голова чертыхалась, ругалась и наконец утихомирилась.
Вдруг земля зашевелилась, и снизу что-то начало толкать и подбрасывать. Наконец почва прорвалась, комья земли полетели в разные стороны, и на поверхности появились две когтистые лапы и усатый нос. Офицерская голова откатилась в сторону, а рядом раздался чей-то бас:
— Темная ночь!.. Удрал дождевик, кирпич ему на пути!
Эти слова сказал крот и наполовину высунулся из норы.
«Почему „темная ночь“, когда вокруг так светло? — подумала офицерская голова. — А впрочем, какая разница, что думает о солнечной погоде этот зверь. Раз он черный, то мне не стоит его бояться». И голова сказала:
— Приветствую черного брата!
— Это что еще за родственники у меня объявились? — спросил крот, разнюхивая воздух.
— Ты черный, и я черный, — сказала голова.
— И ты под землей живешь?
— Нет, не живу под землей, но сейчас я готов сквозь землю провалиться.
— Ага, наверное, от тебя тоже жирный червяк сбежал?
— Зачем — червяк, у меня конь сбежал! Понимаешь?
— Стал бы я из-за коня переживать! — усмехнулся крот. — Вот червяк-дождевик — это стоящая вещь!.. Сейчас поймаю его! — И крот начал опускаться вниз.
— Тьфу! — плюнула офицерская голова, но тут же закричала. — Стой, стой, погоди! Не лезь в свою нору!
— А зачем я тебе понадобился? — остановился крот.
— Я доблестный офицер шахматного короля Смоля! Слыхал ли ты о таком?
— Как не слыхать?! Слыхал. Когда под Колиным домом ходы свои рыл, мне мыши про его разбойные дела рассказывали. Старый мошенник!
Офицеру очень не понравились слова крота, но все же он произнес:
— Помоги мне! Ты разве не видишь, что я на три части разобран?
Крот о своей слепоте умолчал и спросил:
— И часто это с вашим братом случается?
— На войне все бывает. Может и на сто частей разорвать.
— Что же я должен с тобой делать?
— Собрать, свинтить.
— Ладно, сейчас, — проворчал крот.
Потом стал щупать вокруг себя землю. Нашел все три части, сгреб их и начал свинчивать.
— Я доложу королю Смолю о твоей услуге, и он тебя щедро наградит! — пообещал офицер.
— Обойдемся без его щедрости, — сказал крот, колдуя над офицером. Потом усмехнулся: — Все в порядке, воюй дальше!
Офицер встал и почувствовал что-то неладное. Голова вроде была на месте, ноги тоже, а вот в середине было не так, как прежде: все внутренности переместились. То, что раньше было вверху, теперь внизу, и наоборот.
— Что ты со мной натворил?! — закричал офицер.
— Что сделал, того не переделаю. Я слепой — с меня взятки гладки! — и полез в нору.
— Стой, стой, старая землечерпалка! Погоди, это тебе так не пройдет! — Офицер бросился было вслед за кротом, но остановился, потому что в животе сильно заурчало.
Крот знал, что делал. Ощупав туловище офицера, он определил, где плечи, где живот, а потом к животу приладил голову, а к плечам тяжелую свинцовую подставку.
Теперь у офицера все время было желание стать вниз головой, потому что фигура его была перевернута и сердце уходило в пятки.
В таком виде он и пошел разыскивать своих солдат. Однако солдаты сами обнаружили своего офицера. Целый час они болтались без дела. Из-за укрытия они видели Новичка, который неотступно следовал за Пешкиным и Машей-Ромашей. Но ведь им не было приказано следить за Пешкиным, и они решили немного отдохнуть и перекинуться в кости. Они б и продолжали бездельничать, если бы на них неожиданно не наскочил взбесившийся черный конь.
Обнаружив, что конь без седока, солдаты поймали его, уселись на него верхом и поехали на розыски офицера. Поэтому им и удалось первым обнаружить его.
— Где вы шатались, чертовы деревяшки, тура вам в бок? Аш-шесть, Эф-восемь! — выругался офицер на шахматном языке. — Пешкин уже был у меня в руках, а вы куда-то исчезли!
Он открыл было рот, чтобы еще что-то сказать, но в перевернутом туловище так заурчало, что конь испугался и стал на дыбы. Солдаты свалились на землю, потом вскочили на нога и доложили, что готовы в любую минуту принять бой — была бы только команда.
Поскольку воевать было не с кем, офицер спросил:
— Где Новичок?
— Находится в разведке, — доложили солдаты. — Мы видели, как он бежал за Пешкиным и его солдатами.
— Бежал, говорите?! Ах вы, ротозеи! Так ведь Новичок может перебежать к нашему противнику, изменить своему королю! Он же недостаточно черный!
— Так точно, — сказали солдаты. — Мы до этого не додумались.
— Хватит! — рявкнул офицер и стал вниз головой. Так ему было легче. Потом снова перевернулся на ноги и вскочил на коня. — Вперед! За мной! Мы должны немедленно поймать Новичка!
Офицер поскакал в сторону, где рос куст малины, а солдаты побежали следом за ним.
Глава двадцать первая
О том, как Новичок попал в сети паука Лапонога
Новичок все шел и шел, по временам раздвигая густую траву. Он хотел еще разок взглянуть на Машу-Ромашу. Колючие шипы кустарника царапали его лицо и тело. Гвоздь, торчащий из пня, сорвал с него черную кожицу, и на этом месте появился белый шрам. Вдруг он услышал могучий гуд: «Гу-у-у! Жж-у-у!»
Новичок поднял голову и увидел большого шмеля, пойманного паутиной.
Шмель гудел натужно, как трактор, который пытается сдвинуть с места тяжелый прицеп. Но паутина его не отпускала.
— Куууда леззэешь! Куууда! — загудел шмель, когда Новичок очутился рядом с паутиной. — Увяззнешь! Увязззнешь!
Шмель предупреждал деревянного солдата, но тот не слушал его. Он упрямо продирался вперед, пока не запутался в цепких нитях паутины. Зато теперь он видел мышеловку и пленника, который чирикал и бил клювом в проволочную решетку. Мышеловка была густо опутана паутиной, и, если бы даже дверца ее была открыта, вырваться из нее все равно было бы невозможно.
Птенец был совсем молодым, и, хотя он беззаботно чирикал, Новичок понял, что положение его очень опасно. Ему стало жаль беднягу. Сам он начал рвать паутину, но чем больше вертелся, тем больше запутывался. Деревянное сердце солдата стучало, как колотушка, а на лбу выступили капельки древесной смолы.
