Георгий Полонский - Медовый месяц Золушки
Золушка стала припоминать:
- Сначала была толпа… горожане на площади. Потом - все больше девушки, кругом девушки… 18 900… или сколько их было там? Они узнали меня - и мне бы живой не выбраться, но тут ударили погребальные колокола (типун мне на язык). Толпа напирает… мне не хватает сил протолкаться… И видно твое лицо - ты на возвышении на каком- то. Лицо у тебя жутко красивое было! Но бледное… и, знаешь, совсем чужое. Ты вообще весь был как статуя! И чем ближе я к тебе, тем труднее: не пускают передние! И вдруг один в полумаске тихонько так говорит: "Ну вот, детка, ты и поиграла в принцессу…"
Тут она подала мужу лист сиреневой бумаги, - он лежал, по ее словам, на ковре у их кровати, именно с ее стороны. Лариэль опасливо взял эту страничку. Неизвестные обращались к его жене, выводя все буквы как заглавные и печатные. Времени им было не жаль, они добивались, чтобы почерка не было никакого… Лариэль начал было читать вслух, но потом стало мерзко, и остаток текста он пробежал глазами:
"Вот, детка, ты и поиграла в принцессу. Может, и не наигралась еще, а пора кончать. Какая из тебя принцесса, сама посуди? Лакеи - и те улыбаются, на тебя глядя, а на государственных людей ты действуешь, как лимон без сахара. Принц и сам это понимает уже,только сознаться не может: папашина мягкотелость мешает да благородство, вычитанное из книжек. Помоги, детка, верни ему венчальное колечко вместе с его клятвами верности. На любовь не надейся, не стегай мертвую лошадь. Девочка ты сообразительная, не станешь дожидаться яда или кинжала или серной кислоты - не надо этого, фу! Сделай, милая, так, чтобы не пришлось оплакивать твою нежную цветущую молодость. Твои доброжелатели".
Вот тут принц Лариэль рассвирепел! Особенно взбесили его некоторые выражения - например, "благородство, вычитанное из книжек"… "на любовь не надейся, не стегай мертвую лошадь"… Негодяям казалось, что в его душе - они как у себя дома!
В общем, если пять минут тому назад трясло принцессу, то теперь знобило его. Он спросил, кривя рот: ну,теперь ты видишь, в каком змеюшнике оказалась? И получил ответ: для нее главное, что она оказалась с ним! Теперь дело оборачивалось так, будто Золушка утешает его! Их любовь - никакая не мертвая лошадь, она живее всех этих "доброжелателей", ей вполне по силам унести двух любящих туда, где злодеи нипочем их не достанут!
Лариэлю не передавалась почему-то такая ее жизнерадостная вера. Уходить, уезжать отсюда? Куда? В один из воздушных замков? В райский шалаш на двоих?… Со слов отца Лариэль знал, что у Золушки прямо-таки талант - прелестно рассказывать сказки… Так чем отвечать на письмецо, которое держал он в руках? Сказочкой о бессмертной любви? Возвышенным стихотворением?
- Скажи: ведь они все врут про тебя?… Или кое в чем нет? - услышал Лариэль ее вопрос, заданный очень осторожно. И отвечал, усевшись на подлокотник кресла, как в седло:
- Про меня - врут, да. А про тебя? Вот представь: не пишут тебе все это, а в глаза говорят… Как бы ты им ответила?
- Никак… Зачем я стану им отвечать? Или я должна нравиться негодяям?
Нельзя было не отметить: гордо сказано… просто по- королевски. А все-таки, считал принц, стоит полюбопытствовать: что имеют в виду канальи-"доброжелатели"? Как она выглядит, если смотреть их глазами? - И Лариэль нагнулся за "шпаргалкой" барона- карлика, валявшейся под столом, достал ее и разгладил.
- Гляди-ка… третьего дня тебя видели на птичьем дворе: ни свет ни заря тебе понадобилось собирать яйца из-под наседок! Зачем это? Может, птичниц наших уволить - принцесса сама с их работой справится?
Теперь дальше… Ты знаешь, я стою за хорошее, приветливое обращение с прислугой, люблю пошутить с ней и прочее. Но если не пересаливать! Говорят, ты просто-напросто подружилась со служанкой по имени Люси! Извини, но это странно и раздражает придворных…
И еще. Тетка Гортензия заглянула на урок, который тебе давали, и в ужасе увидела, что ты и твой учитель грызете семечки! Что это за урок был? Игры на арфе?
- Нет. Придворного этикета урок, - сказала Золушка, страдая от своих ошибок, но все еще не считая их такими уж грубыми. - А в чем дело? Тыквенные семечки, каленые… Учитель щелкал и нахваливал!
Принц вздохнул и продолжал: ее самоотверженный уход за папой, разумеется, ничего, кроме благодарности, вызвать не может. Но палку перегнуть и в милосердии можно. Кое-кто говорит, что она уже чуть ли не клистиры ему ставит!
- Пока нет, нужды не было, - спокойно отвечала Золушка (только потухшим каким-то голосом). - А если понадобится - почему бы и не сделать, ничего тут смешного нет: старички, когда болеют, - те же дети беспомощные.
Лариэль молча походил по кабинету и подвел итог: в чем правы те, чьими глазами он сейчас попробовал увидеть ее? На ее лбу прямо-таки проступает клеймо такое: ЗОЛУШКА! Та самая Золушка, которую решено было забыть!
Странное дело: она не потупилась, не отвела глаза. Она сказала:
- Кем решено? Нет, я всегда помню, кто я… По-моему, это ты сейчас забываешь, что ты принц: настоящие принцы - я просто уверена! - никогда не смотрят на вещи глазами негодяев. Им противно это делать и незачем!
Произнося это, она почему-то обнаружила вдруг, что ей мало воздуха… Нет, кабинет был большой, и одно окно - нараспашку… В чем же дело? Скучный какой-то был воздух. Серый.
- Ах, вот как ты заговорила со мной… - пробормотал принц, пораженный ее дерзостью.- Ишь ты! "Настоящие принцы… никогда не смотрят…" А скольких ты видела принцев-то? Всякий принц - он политик, как это ни грустно… Он не может глядеть на мир глазами девочек из лесничества! Хочет, допустим, - а права такого нет! Вот сейчас ночь, да? И мы вдвоем, думаешь? Как бы не так! Я и сейчас не имею права на личную жизнь меня там министр ждет!
- Они что же, подслушивали? - спросила Золушка, но министры объяснили,что у них на такие случаи имеются специальные капсулы для ушей, только что вынутые, буквально секунду назад…
- А эту бумагу случайно не вы писали? - спросила она про послание, подброшенное в спальню. - Если да - говорите смело… принц во многом согласен с ней… вам ничего не будет.
Барон взял сиреневую бумагу, просмотрел и отказался: нет, это решительно не его стиль. Но он мог бы дознаться, если Ее Высочеству угодно, кем это писалось, кем подбрасывалось…
Принцесса сказала, что никаких дознаний ей не угодно. И что с этого часа она просит не звать ее "Высочеством", - ее нормальное имя - Золушка… На лошадином лице Прогнусси отразилось довольство этим заявлением; он что-то пометил в крохотном своем блокноте…
А Бум-Бумажо, весь взмокший и жалкий, объявил: он, написавший сотни статей - причем в самых разнообразных стилях! - он больше не в силах написать ни строчки… так что он - вне подозрений! У него не было терпения ждать их расспросов о причине такой внезапной профессиональной инвалидности, он сам предъявил эту причину: вытащил из перевязи руку. Руку… которая оказалась нечеловеческой! То была гусиная лапа, самая натуральная. Красная перепончатая гусиная лапа!
Оба Их Высочества ахнули - если не вслух, то про себя уж точно…
- И это только начало злодейства, которое чуть было не произошло, - меня всего хотели превратить в гуся! - со своей мукой и жалобой Бум-Бумажо взывал почему-то именно к принцессе…
Тут-то барон и вставил эффектно: этот ужас сотворил юнец- чужестранец, тот, о котором был его прерванный рассказ… мальчишка, задержанный с великим трудом…И заявляющий теперь одно: что он шел сюда - к Золушке и говорить желает только с ней!
- Что-то я смутно сейчас все понимаю… - призналась она. - Кто ко мне шел?
- Этот изувер! Этот посланец самого дьявола! - выкрикнул Бум-Бумажо со слезами.
Принц решил, что в такой ситуации ему не годится быть только защитником своей благоверной, ему надо быть Главой государства, Первым лицом его, а значит - объективным судьей. И он обратился к супруге так:
- Объясните нам, милая Анна-Вероника… или Золушка - это как вам больше теперь нравится… Объясните, откуда у вас такие интересные приятели. Видите, господа: я околдован был не просто девочкой из лесничества. Я был околдован тайной! Но это так, к слову…
Дорогая, сосредоточьтесь, пожалуйста… у вас отсутствующие глаза… а человек, между прочим, чуть не стал гусем! Но, господа, - по порядку! Он что - ни с того ни с сего взмахнул этой своей чудо-палочкой перед носом господина Бум-Бумажо?
Золушка не сводила глаз - сияющих глаз, нужно добавить, - с предмета, который сейчас был у Лариэля в руках.
- Я знаю эту вещь! И знаю, чья она! Да, он мой друг, этот мальчик…Жан-Поль… А его госпожа - она тоже тут? Госпожа Фея?
- Фея? - живо переспросил принц.- Так он был не один?
- Один, совершенно один, - отвечал барон Прогнусси, -. Но как удачно, что принцесса знакома и с его начальством…
- Итак?… - Лариэль всем корпусом повернулся к ней.
Принц не понял и отказывался понять, почему такая спешка, на что обида… Кто ее гнал, собственно говоря? Только те "доброжелатели", струсившие поставить свою подпись? Вот под этой сиреневой мерзостью? Но это глупо - бояться тех, кто сам по-заячьи трусит… Уж не путает ли она, не смешивает ли его с ними?
