Уильям Николсон - Побег из Араманта
– Как только ваша дочь явится домой, немедленно сообщите квартальному городовому, – предупредил господин Миниш.
– Как же я сообщу, если меня здесь не будет? – вежливо возразил Анно.
– Давайте-ка, сэр, поторапливайтесь.
Господин Бач весь извелся, наблюдая за этим взрослым растяпой, который рассеянно глазел на горы книг и одежды.
– Не забудь бритву, пап, – невинным голосом произнес Бомен.
– Бритву?
Отец округлил глаза. Полчаса тому назад мальчик сам уложил ее в чемодан.
– И зубную щетку. Там, на зеркале в ванной.
– В ванной? – Папа все понял. – Ах да, точно.
– Ну так несите их, и побыстрее, – рявкнул господин Бач, доведенный до белого каления.
– Да-да, конечно.
И Анно Хаз заторопился вверх по лестнице. В прихожую вошла мама с крошкой Пинпин на руках. Тревога, царящая в доме, передалась малютке, и та негромко хныкала.
– Не выпили бы вы чего-нибудь, чтобы скоротать ожидание? – спросила учителей Аира.
– О да, – обрадовался господин Миниш. – Стакан лимонада, если вас не затруднит.
– Господин Бач, а вам нравится лимонад?
– Пожалуй, мадам. Холодный стаканчик был бы в самый раз.
И госпожа Хаз деловито направилась на кухню.
Между тем Анно раскрыл дверь ванной, увидел свою дочь и молча заключил ее в объятия. Целуя мокрое от слез лицо Кестрель, он испытал глубочайшее облегчение.
– Милая моя. Я уже начал бояться.
Девочка шепотом поведала ему о школе для Особых уроков. Отец испустил громкий стон.
– Не позволяй им сделать это с тобой. Никогда-никогда, слышишь, Кесс?
– Почему? Что там такого?
Но папа только печально качал головой и повторял:
– Не надо, не позволяй им, Кесс.
Потом она рассказала про человека, называющего себя повелителем Араманта.
– Император! Ты его видела?
– Он хотел, чтобы я раздобыла голос Поющей башни. И дал мне вот это. – Девочка показала старую карту.
Отец развернул шуршащий свиток – и уставился на него в изумлении.
– Кесс, это же очень, очень… – Руки мужчины задрожали.
– А еще император говорит, что Морах – настоящая и держит нас под своей властью.
Анно задумчиво свел брови, потом кивнул.
– Здесь так и написано. Это наречие древних мантхов. А карту, конечно же, рисовало племя Певцов.
– Какое племя Певцов?
– Известно только, что жили они в давние времена и построили Поющую башню. О Кесс, милая, дорогая Кесс! Как же мне выбраться на волю? И что станется с тобой?
Заразившись волнением отца, девочка крепко схватила его за руку, словно боялась отпускать одного.
– Так это все правда?
– Получается, правда, милая. Папа умеет читать на языке Древних мантхов. Гляди, тут сказано: «Великий Путь». А здесь: «Трещина-Посреди-Земли». Вот «Чертоги Морах», а эта надпись гласит: «В полымя».
Анно перевернул свиток. Буква с длинным хвостиком, похожая на «S», сразу же привлекла внимание опытного библиотекаря.
– Видишь, это символ, которым обозначало себя племя Певцов.
– А император называл его «голос башни».
– Выходит, они придали голосу форму собственного знака.
Мужчина впился глазами в поблекшие строки, медленно складывая буквы в слова.
– «Голос Поющей башни… принесет вам свободу. Ищите… родную землю».
Анно посмотрел на дочь, и глаза его ярко вспыхнули.
– Ах, если бы мне только вырваться…
Он принялся мерить шагами ванную комнату. В голове будущего узника один за другим рождались великие планы, каждый из которых рассыпался, будто карточный домик. Наконец папа горько покачал головой.
– Нет, они забрали бы Аиру и детей… От этой мысли его передернуло.
– Лучше пойти проверяльщикам навстречу. Не так уж и страшно меня наказывают. До Великого экзамена можно и потерпеть. Подумаешь, Курсы Обучения.
– Темница, ты хотел сказать?
– Ну уж, – ласково возразил отец. – Не делай из мухи слона. Может, если я постараюсь как следует и наберу много баллов, тогда и тебе по моей просьбе дадут еще одну попытку.
– Не нужна мне вторая попытка. Я их всех ненавижу.
– Но мама и я не вынесем, если с тобой… – Анно прикусил губу. – Ради тебя я пошел бы на все, милая. Умер бы, если надо. Только, кажется, господам экзаменаторам отлично известно, что я ни на что не годен.
Мужчина умолк, задумчиво глядя на карту. Снизу донесся недовольный окрик:
– Спускайтесь же, сэр! Мы ждем!
– Император сказал, стоит башне запеть, и контрольных больше не будет, – подала голос девочка.
– Так и сказал?
Печать безысходной тоски на миг покинула ясные глаза отца.
– Дорогая, тебе нельзя идти, ты еще маленькая. И вообще, из города просто так не выпустят. За тобой следят. Нет-нет, обязательно подожди, пока я не вернусь домой.
Тем временем внизу, в прихожей, учителя в нетерпении хрустели пальцами. В горле у обоих давно пересохло, а госпожа Хаз почему-то не спешила с обещанными стаканами. Наконец она появилась на пороге. Крошка Пинпин мирно спала на руках у мамы. Господин Бач так и прожег обманщицу испепеляющим взглядом, а господин Миниш нахмурился и в который раз посмотрел на часы.
– Мадам, вы что-то сказали про лимонад, – возмущенно промолвил классный учитель.
– Разве? – подняла брови Аира.
– Вы предложили нам выпить, – с нажимом продолжал мужчина.
– Неужели? – удивилась госпожа Хаз.
– Вот именно, мэм. Вы спросили, не мучит ли нас жажда.
– Как же, как же, прекрасно помню…
– И мы ответили утвердительно.
– Было и такое.
– Ну и где же он?
– Кто, господин Бач? Вы изъясняетесь загадками.
– Вы осведомились, нравится ли нам лимонад… «… глупая», – чуть не вырвалось у него по старой учительской привычке.
– Мы сказали, что не откажемся выпить. Теперь вы обязаны принести по стаканчику.
– С какой стати?
– Потому что… Потому что нам хочется.
– Господин Бач, боюсь, произошло недоразумение. В доме нет ни капли лимонада.
– Как это ни капли? Мадам, вы сами предложили нам напиток. Будете отрицать?
– Нельзя предложить то, чего у тебя попросту нет. Я только спросила, нравится ли вам лимонад. А это совсем другое дело.
– Славная шутка! Спрашивать человека, любит ли он что-то, не собираясь его этим угощать!
– Странно вы рассуждаете, господин Бач. Мало ли что кому по душе, а я – вынь да положь? Вам, без сомнения, приятны долгие летние вечера. И где же я их возьму?
Господин Миниш поднялся с места.
– Довольно цирка. Зовите городовых.
Классный учитель встал следом за ним.
– Мы непременно разыщем вашу дочь и побеседуем с ней по-своему. Увидите.
– Вы идете, сэр? – прокричал член Коллегии экзаменаторов. – Или привести вас силой?
Дверь ванной комнаты отворилась. Пока приговоренный спускался по ступенькам, учитель высунул нос на улицу и предупредил городовых:
– Господин Хаз уже выходит. Заинтересованные зрители подступили ближе.
Анно простился с родными: чмокнул уснувшую крошку Пинпин, поцеловал жену – в глазах гордой Аиры Хаз блеснули слезы. И нежно прижал к себе сына, успев напоследок шепнуть:
– Присмотри за Кестрель.
Но вот он поднял чемодан и шагнул за порог. Городовые тут же пристроились по бокам, а учителя угрюмо побрели сзади. Ротозеи молча попятились, пропуская маленькую процессию. Хазы стояли на переднем крыльце, держались прямо и махали вслед отцу, как если бы тот уезжал на выходные. Зрители качали головами, глядя на подобное унижение.
– Вот бедняга, – сочувственно перешептывались соседи. На углу Анно Хаз остановился, бросил прощальный взгляд на близких и помахал им в ответ. Бомен навсегда запомнил и широкий взмах, и особенную улыбку. В ужасный миг разлуки мальчик словно прозрел: он разом постиг чувства папы, ощутил его безграничную любовь к семье, горячую, сильную и неистребимую, но вместе с ней услышал безмолвный вопль отчаяния: «Увидимся ли мы когда-нибудь вновь?!»
Отец Руфи Блеша тоже заметил полный достоинства жест Анно и, наклонившись к уху жены, прошипел во всеуслышание:
– Пусть себе скалит зубы сколько угодно, родных ему больше не видать.
Тогда Бомен поклялся в самой глубине сыновнего сердца, что не остановится ни перед чем, лишь бы вернуть папу, – если придется, разнесет по камешку весь этот чистенький, прилизанный город. Ибо что значат судьбы Араманта по сравнению с одной-единственной улыбкой отца, полной отваги и нежности?
Глава 9
Побег из Араманта
В ту ночь у каждой двери дома стояли стражники. Предполагалось, что Кестрель попытается проникнуть к себе под покровом темноты. Мятежница, разумеется, была уже внутри, она просто не подходила к окошкам. Когда на небе высыпали первые звезды и стало возможно задернуть шторы, не вызывая подозрений, семья облегченно вздохнула.
Аира не проливала слез и не показывала страха. Вместо этого она так часто и с такой уверенностью повторяла: «Ваш папа скоро вернется», что близнецы почти утешились. Для начала мама покормила Пинпин, выкупала ее в маленькой ванночке, потом Хазы, как обычно, встали рядом на колени, чтобы пожелать чего-нибудь на ночь. Как же им не хватало теплых объятий отца! Выяснилось, что все хотят одного и того же – скорее увидеть папу, а значит, он по-прежнему был со своей семьей, хотя бы в мыслях. Малышку положили в кровать и нежно укутали одеяльцем. И только после того, как она уснула, мама присела на стул, сложила руки на коленях и сказала близнецам:
